спч что такое в россии
Обновление декорации. Почему Совет по правам человека при президенте еще существует
Произошла также частичная ротация членов Совета. Из него исключили руководителя правозащитной организации «Восход» Евгения Боброва, политолога Екатерину Шульман (она проработала в СПЧ меньше года), главу международной правозащитной группы «Агора» Павла Чикова и профессора ВШЭ Илью Шаблинского, а также самого Федотова. Всех их объединяет то, что они занимали активную позицию во время летних московских протестов, называя нерегистрацию независимых кандидатов на выборах в Мосгордуму «произволом», а арестованных участников протеста — «политическими заключенными». Видимо, в глазах кремлевской администрации они тем самым перешли ту черту, которая отделяет правозащиту (которая должна быть «точечной и конструктивной») от политической деятельности, которая не дозволена. Еще один член СПЧ — бывшая судья Конституционного суда Тамара Морщакова, известная своими демократическим взглядами, — подала в отставку сама.
Новыми членами стали исполнительный директор агентства «Россия сегодня» Кирилл Вышинский (недавно освобожденный из украинской тюрьмы в порядке обмена пленными), уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова, президент Центра прикладных исследований и программ Александр Точенов. Символично: Вышинский успел уже заявить, что сосредоточится на защите прав российских журналистов за рубежом. Про «внутри страны» он ничего не сказал, видимо, тут проблем не видит. Кстати, нигде не написано, что СПЧ не может заниматься правозащитной деятельностью за границей. Возможно, он теперь активнее обратится именно с этим во внешний мир.
Не будем гадать, как изменится работа СПЧ под новым руководством и превратится ли он окончательно в сервильный орган, а поставим вопрос иначе: а если СПЧ вовсе распустить, изменилось бы кардинально состояние с правами человека в стране? Насколько незаменим этот совещательный орган, с которым президент встречается в лучшем случае раз в год?
Валерий Фадеев Фото: Андрей Любимов/Агентство городских новостей «Москва»
В нынешнем Совете и после ротации пока еще остается ряд уважаемых правозащитников, своей деятельностью доказавших готовность идти против сильного «ветра», дующего с властного Олимпа. Эти люди тоже поднимали острые темы гражданско-политических прав, пыток, права на мирный протест и т. д. СПЧ сумел (в том числе по результатам десятков выездных заседаний в регионах) составить объективные доклады о положении с правами человека как в стране в целом, так и применительно к отдельным сферам жизни. Однако, положа руку на сердце, спросим себя: изменилась ли ситуация существенным образом благодаря этим усилиям, в том числе благодаря прямым обращениям к президенту? Например, на прошлогодней встрече Путину задали вопрос о преследованиях свидетелей Иеговы. Он назвал такую практику «полной чушью», но после этого все равно вынесены уже десятки суровых приговоров о реальных сроках заключения. Членам СПЧ не удалось добиться смягчения антиэкстремистского законодательства. Несколько приговоров участникам московских протестов были действительно смягчены после вмешательства членов СПЧ, но ведь не только их, а еще и многотысячных демонстраций в поддержку, а также выступлений многих медийных персон. В целом реакция силовиков и судебных органов на эти протесты осталась весьма жесткой. А те, кто больше всех «активничал» по части поддержки (так это видится в Кремле) протестов, теперь вычищены из СПЧ.
Основная роль СПЧ, созданного еще в 90-х (тогда он назывался комиссией при президенте), консультативная. Он советует, проводит экспертизу, проверяет и расследует вопиющие случаи произвола, ходатайствует о смягчениях в тех или иных сферах и т. д. Однако, не имея права законодательной инициативы, да и особых полномочий, будучи сдержанным определенными «нормами приличий», находясь «при президенте», он является декоративным органом. СПЧ не может изменить систему нарушений, он может в меру политкорректно поднять шум, привлечь внимание общественности (но без «политизации»), ходатайствовать перед президентом о каких-то частичных смягчениях и улучшениях. Не меняя системы, а стараясь ее облагородить. Нужен такой орган? Ведь другие скажут: ну и пусть станет хуже, ситуацию нужно довести до логического конца, и полный катарсис с правами человека нас излечит.
Кто-то возразит на это, что при всей ограниченности возможностей СПЧ способствует, мол, повышению правозащитной грамотности общества, привлекая внимание к случаям нарушений прав граждан и пытаясь воздействовать на власти тем, что он «при президенте» и обладает неким весом.
На уровне провинциальных мелких самодуров — возможно, на федеральном — вряд ли. Да и эти функции могли бы выполнять не только те относительно независимые СМИ, каковые еще остались, но и социальные сети, и даже стихийно возникающие коалиции граждан по поводу тех или иных проблем. Ведь пока сами граждане не начнут возмущаться своим бесправием в массовом порядке, никакое мирное «просвещение» значимых результатов иметь не будет. Хотя, наверное, многим правозащитникам гордо и почетно от того, что они могут периодически обратиться к Путину и даже посидеть с ним за одним столом. Это работает на их «общественную капитализацию». Но никакой СПЧ, хотя бы и при президенте, не сможет заменить даже частично отсутствие справедливой и независимой судебной системы, не сможет наладить действенный контроль за силовыми органами, даже когда они творят беспредел. К чему тогда, спрашивается, «декорировать» все это и делать вид, что тут можно что-то поправить именно такими методами?
Некогда и Общественная палата (ОП) была создана в качестве такого же «декоративного органа». Который некоторым виделся чуть ли не «предпарламентом», проводящим нечто вроде «нулевого чтения» законопроектов, осуществляющим их общественную экспертизу. А чем запомнилась ОП в последнее время? Разве что кампанией по переименованию аэропортов. Ну прикольно. Люди обсуждали, но…
Еще один «декоративный орган» — всякие разные омбудсмены. По делам предпринимателей, детей, интернета. Отдельная омбудсвумен по правам человека генерал милиции Татьяна Москалькова в глазах правящей бюрократии, видимо, идеально подходит на эту должность. Но разве можно сказать, что при ней произошла какая-то прямо катастрофа с «официальной правозащитой»? Да нет, какая была, такая и осталась.
Институциональные реформы надо проводить быстрее и масштабнее, пока крышку котла не сорвало бурным кипением
Или вот омбудсмен Борис Титов, отказываясь сходить с ума от той кафкианской реальности, в которой существует российский бизнес, то одного предпринимателя после месяцев отсидки в СИЗО по очередном абсурдному (это для нормальных людей, а не для системы) обвинению вытащит, то другого из Лондона на родину под обещание прекратить преследование вернет. Погрузившись в «теорию малых дел», как та лягушка в молоко, он искренне верит, что делает полезное дело и «сметане» (улучшению инвестиционного климата) быть. Да, делает. Но не ставит под сомнение саму систему. Которая знай продолжает делать свое дело, в том числе гнобить бизнес и отжимать его. Инвестклимат у нас все тот же.
Можно еще учредить разных омбудсменов по самым разным направлениям. От защиты прав животных до обманутых дольщиков, вкладчиков, ипотечников и жертв микрофинансовых организаций, а также людей, живущих рядом со зловонными свалками.
Все эти декоративные институты вообще-то можно, да и должно заменить работоспособным парламентом, который место и для дискуссий, и для политической конкуренции, и для самостоятельных расследований, и для качественной предварительной проработки принимаемых законов (чтобы не надо было принимать подзаконные акты), заменить независимой от исполнительной власти судебной системой, политической конкуренцией в широком смысле, где «вишенкой на торте» — независимые СМИ.
Но ведь ничего этого нет, скажет скептик, а если есть, то либо в зачаточном, либо в чахоточном состоянии. Ну и пусть тогда хотя бы «квазиинституты» работают, так? Может, там, как в первобытном бульоне, в котором (есть такая теория) зародилась на Земле жизнь, зародится наше гражданское общество. Наверное, доля истины в этом есть. Вон, скажем, Петр Первый некогда повелел дворянам собираться на собрания, говорить об умном и пить чай. Из таких дворянских собраний потом вышли, дескать, и декабристы, и планы освобождения крестьян от крепостного права. В должное время и у нас что-то вызреет. И «первобытный бульон» гражданского общества, вяло булькавший годами в Общественной палате, Совете по правам человека при президенте, жалобных письмах уполномоченному по правам предпринимателей о своих мытарствах в сетях российской бюрократии «выстрелит» новыми лидерами, которые наполнят собою обновленные демократические институты. И заколосится у нас новая светлая жизнь.
Возможно, так и будет, согласно поговорке, что в России надо жить долго. Одно «но». В современном мире все процессы ускоряются. И поэтому возможно, что у нас просто нет времени на «бульканье», а институциональные реформы надо проводить быстрее и масштабнее, пока крышку котла не сорвало бурным кипением тех, кого все эти «декорации» не слышат, а расслышав, не могут донести адекватно их чаяния до тех, кто обладает настоящей властью, влиянием и возможностями. Кто б дал тут правильный ответ. Где такой хотя бы «декоративный» орган? Молчат декорации, не дают ответа.
Чьи интересы защищает СПЧ: об инициативах со встречи с Путиным
9 декабря 2021 года состоялось очередное заседание Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Подобные мероприятия проходят ежегодно. В функции СПЧ входит разработка законопроектов, обеспечивающих конституционные права всех граждан. Это в теории. На практике же из года в год можно наблюдать одну и ту же картину: представители СПЧ вытягивают личные проблемы и преподносят их как всероссийские.
Подчеркнём: делают это, несмотря на то, что совет должен заниматься правами всех граждан страны, а не претензиями отдельных персон.
Конкретно об инициативах СПЧ в этом году.
Право на свободу и личную неприкосновенность
Предлагается: внести в Уголовный кодекс отдельную статью «Пытки»; предоставить обвиняемым в экономических преступлениях возможность на время следствия находиться под домашним арестом.
Знают ли члены СПЧ, что в УК РФ уже есть подобная статья? Она называется «Истязание» и включает в себя все виды пыток. Хотя бы заглянули в Уголовный кодекс, прежде чем демонстрировать своё невежество всей стране.
Относительно домашнего ареста для обвиняемых по экономическим преступлениям. Понятие «экономические преступления» включает в себя любые преступные деяния, причиняющие ущерб экономическим и хозяйственным интересам предприятий и граждан. В это понятие входит не только, например, неуплата налогов, но и кража бюджетных средств в особо крупных размерах.
Во всех правовых государствах к подобной категории преступников применяются более жесткие наказания, нежели к тем же налоговым преступникам. И этот принцип одинаково действует как на время следствия, так и при вынесении приговора. Подобное правило существует в качестве меры назидания для тех, кто решит также украсть зарплаты у рабочих, пенсии у стариков, пособия у матерей и детей.
Право на жилище
Предлагается: расширить количество приютов для бездомных в Москве.
Это вообще о чём? Это бюджетный вопрос для рассмотрения на региональном уровне. Какое отношение к этому имеет СПЧ? И главное, как это улучшит ситуацию с увеличением армии бездомных на общероссийском уровне?
Для решения проблемы необходимо ставить вопрос о расследовании причин утраты жилья, создания барьеров для предотвращения подобных утрат, а также восстановлении прав на жилплощадь. Ведь бездомными, как правило, становятся в результате обмана, мошенничества.
Право на благоприятную окружающую среду
Предлагается ограничить отлов и содержание в вольерах косаток и белух научными, учебными и культурно-просветительскими целями. Но ведь это уже прописано в законодательстве, и на этот факт справедливо обратил внимание президент. Если закон нарушается, то следует обращаться в Следственный комитет, Генпрокуратуру, а не изобретать путаные новации.
Кроме того, в сфере экологии существует масса более важных проблем: свалки, загрязнение атмосферы, сокращение лесов и т. д. Где инициативы по всем этим проблемам?
Право на охрану здоровья и медицинскую помощь
Предлагается ограничить введение QR-кодов в регионах. И вновь это компетенция региональных органов власти. А главное, неужели все вопросы борьбы с коронавирусной пандемией заканчиваются только на проблеме QR-кодов? Почему ничего не сказано об укреплении системы эпидемиологической защиты страны?
Право на труд, право на предпринимательскую деятельность
Предлагается снять все ограничения на кредитование НКО и предоставить им дополнительные льготы. Члены СПЧ вообще понимают, что такое система кредитования? Кредитуют коммерческую деятельность, т. е. деятельность, которая приносит прибыль. Некоммерческие организации по определению не относятся к этой категории. Что же касается вопроса о льготах, то это больше смахивает на открытый лоббизм.
Право на образование, защиту семьи, детства
Предлагается сформировать институт школьных советников-воспитателей (аналог советских пионервожатых), усовершенствовать процедуру оформления паспортов антитеррористической защищённости школ.
Где же инициативы по содержанию образовательных программ, по системе преподавания, поступлению в вузы, трудоустройству выпускников, защите семьи, наконец? Где это всё?
Право на свободу слова
Предлагается забрать у Минюста право присваивать статус иноагента и передать его судам. Интересно, понимает ли автор данной инициативы, что суды не являются регистрационными органами. Они занимаются спорами. Поэтому во всех странах, где существует статус иноагента, он присваивается именно министерствами юстиции.
Право соотечественников на защиту со стороны России
Предлагается ввести в российское законодательство понятие «геноцид» для защиты соотечественников. Как можно состоять в Совете по правам человека и не знать, что в УК РФ уже есть статья «Геноцид»? Не знать, что Следственный комитет РФ активно использует эту статью для защиты соотечественников, в частности, в Донбассе?
Частные интересы
Общее для перечисленных инициатив то, что они относятся к частным случаям и никак не влияют на ситуацию с правами всех граждан. Причём, о некоторых из наших прав в СПЧ и вовсе «забыли». Не прозвучало никаких инициатив по защите конституционных прав на защиту личной информации, прежде всего, в Сети, права собственности, права на квалифицированную юридическую помощь, права на свободу литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества.
Зато некоторые из членов СПЧ так озаботились государственным устройством России, что их высказывания потянули на уголовную статью.
Хуже всего, что члены Совета по правам человека не хотят ограничиваться законотворческими полномочиями. Наиболее частое предложение, звучавшее в ходе заседания совета, – предоставить властные полномочия, вплоть до контроля за деятельностью… министров. Видимо, следующий год члены СПЧ вновь потратят не на защиту прав граждан России, а на разработку своих новых, по сути, «президентских» функций.
Нужен ли в России Совет по правам человека, если поручения Путина потом не исполняются?
Нужен ли в таком случае Совет по правам человека? Экс-глава СПЧ Михаил Федотов считает, что несомненно нужен, хоть и признает — «достаточно существенный процент поручений [Путина] не исполнялся». Эксперты же отмечают — попытка СПЧ выстраивать параллельную неолитическую правозащиту привела к тому, что совет стал чем-то сродни профсоюза, а профсоюзы в России всерьез никто уже не воспринимает. Подробности — в материале Znak.com.
«Путин оговорился»
Заседание Совета по правам человека началось с отчета его главы Валерия Фадеева о проделанной за год работе. А сделано, судя по всему, было не так уж и много. «Созданием базы данных о жертвах политических репрессий займутся НКО. Помощь детям, страдающим ретинобластомой, — поручение выполнено. Использование лесов, выросших на землях сельхозназначения — поручение выполнено. О создании музея на Бутовском полигоне — продолжаем работать по этому вопросу. О дополнительной поддержке жителей города Беслана: поручение пока полностью не выполнено», — отрапортовал Фадеев.
Год спустя законы лишь ужесточились
Президент не первый год уклоняется от прямых вопросов и просьб членов СПЧ, касающихся резонансных тем. Так, например, во время встречи Владимира Путина с членами Совета по правам человека в прошлом году режиссер Александр Сокуров обратил внимание главы государства на протесты в Москве летом 2019 года, вызванные недопуском на выборы в Мосгордуму большинства оппозиционных кандидатов. «Был тревожный год, на улицу вышли тысячи людей. Почему-то наше государство решило политический диалог перевести в уголовную геометрию. Это ошибка», — говорил год назад Сокуров. Он «умолял» президента поговорить с некоторыми из протестующих «на равных» и «прекратить репрессивную форму взаимоотношения с молодыми людьми».
Путин на предложение о встрече с протестующими так ничего и не ответил, зато напомнил режиссеру Сокурову, что «во всех европейских государствах за нарушение правил проведения уличных манифестаций или проведение этих акций без разрешения предусмотрено уголовное наказание, связанное с лишением свободы».
И комментируя выступление Николая Сванидзе, говорившего о необходимости отметить «дадинскую статью», президент России вновь вместо прямого ответа привел в пример европейский опыт: «Вот демократическое государство — Франция, право полиции на разгон акции после двух призывов разойтись. Задержанным после двух призывов разойтись — штраф и лишение свободы до одного года. Понимаете, они нахлебались этих уличных демонстраций, вот начали ужесточать».
А вот идея о наказании для должностных лиц и чиновников, которые оскорбляют граждан, так понравившаяся Владимиру Путину год назад, забуксовала в Госдуме. В мае этого года единороссы Андрей Турчак и Александр Хинштейн внесли в Думу соответствующий законопроект, в июле документ был одобрен в первом чтении. Профильный комитет и правительство инициативу раскритиковали, однако сегодня комитет Думы по законодательству все-таки рекомендовал законопроект к принятию во втором чтении.
«Правозащита — это всегда сложно»
Экс-председатель Совета по правам человека Михаил Федотов говорит: «Добиваться [выполнения поручений Владимира Путина по итогам заседаний СПЧ] всегда было сложно, но правозащита — это всегда сложно». «В своей работе правозащитники исходят из формулы „курочка по зернышку“. Этот принцип означает, что нужно шаг за шагом двигаться вперед, не прыжками, а шаг за шагом. Нельзя считать, что СПЧ делает слишком мало или у него слишком низкий результат. Даже небольшой результат в защите прав человека — это уже большое достижение. Даже небольшой шаг в правильном направлении гораздо лучше, чем большой шаг в противоположную сторону», — уверен Федотов.
Считается, что поручение выполнено. Выполнено оно формально, а не фактически. Проблема независимого контроля за судами осталась? Осталась. Мы ее не решили. Например, президент поручил проработать вопрос о расширении полномочий СПЧ, чтобы члены совета могли посещать места принудительного содержания наравне с ОНК. В результате президенту было доложено, что этого делать не нужно. Формально поручение выполнено, потому что доклад президенту представили, но проблема не снята», — приводит примеры Федотов. Экс-советник президент отмечает, что «достаточно существенный процент поручений» Путина был не исполнен.
«При всей несущественности этого органа лучше с ним, чем без него»
Политолог Екатерина Шульман, исключенная в этом году из состава СПЧ, отвечая на вопрос, нужен ли такой внушительный консультационный орган при президенте для решения единичных вопросов, заявила, что «этот совет есть и пить не просит». «Это же не работа с зарплатой, у СПЧ нет никакого аппарата, нет материальной базы, люди ничего не получают. Нужен ли [совет]? Вопрос этот лучше задавать, вывернув его наизнанку: если завтра вы услышите, что вышел указ президента о роспуске СПЧ, это будет улучшение или ухудшение? При нынешнем составе [совета] можно сказать, что это более-менее безразлично. С другой стороны, при всей несущественности этого органа, лучше с ним, чем без него. По крайней мере, какие-то люди из числа членов совета могут говорить о чем-то публично, а это не лишнее. От исчезновения СПЧ лучше не станет, это можно утверждать определенно», — считает Шульман.
А вот президент фонда «Петербургская политика», политолог Михаил Виноградов обращает внимание на то, что «часть СПЧ пытается выстраивать параллельную неполитическую правозащитную повестку — хотя очевидно, что сила правозащитного движения всегда была в политизированности и оппозиционности, без нее это обычный профсоюз, а профсоюзы в России всерьез не воспринимают». «СПЧ в целом периферийная структура с размытым целеполаганием. По сути она мало чем отличается от рядовых общественных организаций — голос, вроде, слышен, а процедуры, гарантирующие коммуникацию с властью, не выстроены», — замечает эксперт.
Сокуров сообщил в СПЧ о предупреждениях об угрозе его жизни
Обращение Сокурова
Режиссер Александр Сокуров обратился к главе президентского совета по правам человека Валерию Фадееву, направив текст обращения во внутреннюю рассылку СПЧ. РБК ознакомился с обращением, его подлинность подтвердили два члена совета.
Режиссер отказался от комментариев РБК. Фадеев на просьбу о комментарии заявил: «Я поговорил с Александром Николаевичем Сокуровым и пытаюсь его успокоить». От дальнейших комментариев он также отказался.
Сокуров в обращении приносит Фадееву «извинения за происшедшее на встрече совета с президентом»: «Вижу, какое возмущение вызвало мое поведение в национальной прессе и административно-силовой среде. Уверен, что у вас много неприятностей в администрации президента. Искренне сожалею об этом».
«Мне показали гневную реакцию на мое поведение со стороны пресс-секретаря президента [Дмитрия Пескова]. Он прав — я дилетант и, видимо, таким не место в столь уважаемой профессиональной среде, как совет», — продолжает режиссер.
Сокуров пишет, что «мои друзья мне говорят об оскорбительных высказываниях из чеченского сектора»: «И знаю — никто в стране не будет защищать честь и достоинство члена президентского совета. Такое уже было, когда оскорблениям и издевательствам подвергся руководитель Комитета против пыток (организация в 2015 году была внесена в реестр НКО-иностранных агентов, начала работу под названием «Комитет по предотвращению пыток», который затем также был внесен в реестр иноагентов). Мои друзья предупреждают о грозящей опасности моей жизни. Единственной гарантией моей жизни может быть воспрепятствование со стороны президента столь радикальной развязке», — считает режиссер.
По мнению Сокурова, «если журналистика в нашей стране — занятие опасное, почему членство в совещательном государственном органе должно быть особо защищенным. »
«Я всего-навсего гражданин и ремесленник своего цеха, преподаватель. Не владею дипломатическими навыками. Знаю, что оскорбил своим поступком, поведением многих членов совета. Приношу всем извинения», — заканчивает обращение режиссер.
Упоминая «Комитет против пыток», Александр Сокуров, судя по всему, имеет в виду нападение в марте 2016 года на главу НКО Игоря Каляпина, которое было совершено в Грозном. Представители комитета тогда рассказывали РБК, что сотрудники полиции и администратор гостиницы «Грозный Сити», где остановился Каляпин, попросили его покинуть отель без объяснения причин, а когда глава «Комитета против пыток» вышел из здания с вещами, на него напали «некие молодые люди в гражданской одежде и черных масках», закидавшие его яйцами.
Каляпин находился в Грозном в связи с нападением на сотрудников организации и журналистов, произошедшим неделей ранее вблизи чечено-ингушской границы: тогда неизвестные вытащили журналистов из машины, избили их, а микроавтобус подожгли, после чего скрылись в направлении Чечни.
Что случилось на заседании СПЧ
В своем выступлении 9 декабря на встрече Владимира Путина с СПЧ Александр Сокуров говорил о проблемах России, в том числе о ситуации на Кавказе: «Мне кажется, федерацию русских все больше и больше начинают не любить. С нами хотят расстаться многие, не хотят быть в одной компании, как они говорят. Многие молодые люди на Кавказе, а мне приходится иметь дело в силу обстоятельств именно с Кавказом, мне говорили открыто: вы, русские, не очень заслуживаете уважения. В Дагестане даже шутят, когда возникают экономические проблемы: ничего, русский мужик заработает», — в частности, заявил режиссер.
В финале выступления Сокуров предложил посмотреть, что «происходит с российским государством, с нашей конструкцией государства»: «Давайте отпустим всех, кто более не хочет жить с нами в одном государстве. Пожелаем им удачи. Пожелаем удачи всем… падишахам, я не знаю, всем, кто хотел бы начинать жить своей жизнью».
Речь режиссера вызвала резкую реакцию Путина, назвавшего выступление «манифестом, набором проблем и страхов». По словам президента, «у нас две тысячи территориальных претензий по всей стране»: «Дорогой Александр Николаевич, вы хотите повторения Югославии на нашей территории?»
«Разве русский народ, об интересах которого вы сейчас сказали, разве он заинтересован в распаде Российской Федерации? Разве это будет тогда Россия, которая создавалась как многонациональная и многоконфессиональная страна? Вы хотите нас превратить в Московию? Ну в НАТО хотят это сделать», — заявил глава государства, в финале своего выступления пригласив Сокурова прийти к нему «и все обсудить».
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков позже объяснил реакцию президента тем, что Сокуров «очень непрофессионально и без знания предмета» затронул очень важные темы.
В свою очередь режиссер сказал РБК, что огорчен тем, «как все прошло, потому что президент не вник в суть сказанного мной, невнимательно слушал или, может быть, я непрофессионально задал вопрос».
На следующий день после встречи Путина с СПЧ на выступление Сокурова отреагировал глава Чечни Рамзан Кадыров, написавший в своем Telegram-канале, что «на месте компетентных органов» он бы дал «словам нигилиста Сокурова правовую оценку на факт антигосударственного и экстремистского характера».
14 декабря парламент Чечни обратился в СК и Генпрокуратуру «в связи с провокационными высказываниями режиссера Александра Сокурова, посягающими на территориальную целостность РФ, а также направленными на возбуждение ненависти и вражды между народами России».