соловей символ чего в литературе
Соловей
Символизм основан на красоте пения соловья во время брачного периода весной. Разные народы по-разному определяют причину виртуозного пения. Песня соловья связывалась как с радостью и любовью, так и с болью (потеря любимой, тоска о рае и т. д.).
И на Востоке, благодаря своему сладкому пению, соловей очень ценился, и его пение, как и в Европе, считалось счастливым предзнаменованием
Содержание
В античном мире соловей служит образом (символом):
Соловьиные сердца были наградой за прекрасный голос и ораторское мастерство. Однако уже в античности обычай богатых людей есть соловьев (особенно их языки) в качестве деликатеса воспринимался как бесчувственная роскошь.
Обучение соловьями пению своих птенцов послужило поводом для отождествления птицы с педагогическими способностями.
Пение соловья рассматривается как пророчества святых духов.
Легенда о соловье содержится в «Золотой легенде» Иакова Ворагинского в разделе «О святом Варлааме и Иосафате». В ней рассказывается, что один охотник выпустил снова на волю соловья, которого он поймал; тот, будучи в воздухе, прокричал ему:
«Большое сокровище ускользнуло от тебя; во мне есть жемчужина больше страусиного яйца». Охотник захотел заманить его назад, но тот лишь обозвал его дураком: «Ты на самом деле поверил, что в моем теле есть жемчужина больше страусиного яйца — но ведь я сам не столь велик, как это яйцо!» Подобными глупцами являются те, кто отдает свою веру идолам. Они поклоняются тому, что они сделали, и называют своими хранителями то, что они сами должны охранять».
В средневековом сборнике новелл [2] «Геста Романорум» о соловье говорится тоже в связи с драгоценностью. Некий рыцарь за совершенное им преступление был заключен в тюрьму. Он слушал соловья, который посетил его в темнице, утешался его сладким пением и кормил его хлебными крошками. Соловей улетел и принес ему в клюве маленький драгоценный камень, и, «когда рыцарь увидел камень, он изумился. Тотчас взял он камень, дотронулся им до своих железных цепей, и они спали с него». Он смог также открыть им тюремные двери и бежать. Духовно-символическое значение здесь комментатором не раскрывается; оно, вероятно, заключается в указании на благодарность птицы, то есть в подчеркивании того, что «доброе дело вознаграждается».
В христианском смысле в песне соловья должна была выражаться тоска по раю и небу. В «Чудесном роге мальчика» говорится:
«Соловей, я слышу твое пение, сердце в моей груди может разорваться».
Народная примета, нередко толковала соловьиную трель как крик о помощи «бедной души в чистилище» или как возвещение о близкой смерти человека.
В древней (античность) народной медицине мясо соловья рекомендовалось как средство для преодоления сонливости. Бытует поверье, что съевший соловья человек приобретает красивый голос или красноречие.
Обычно песня соловья считается хорошим предзнаменованием.
Соловей, поющий на ветке.
Соловей, клюющий виноградную гроздь.
Соловей на дереве со своими птенцами.
Бодрствующая птица Поет во тьме и, скрыта тьмой, Ведет свою мелодию ночную. «Символ радость уединения, которая потеряна для ума, вечно снующего в толпе и нс осмеливающегося или не находящего радости в том, чтобы уйти внутрь самого себя. Разве не чарует нас песня соловья? Разве не хотелось бы нам, чтобы его песня раздавалась как можно ближе к нам и как можно чаще? Послушаем же пение обновленного сердца, отрешенного от желания, послушаем совесть, которая шепчет нам о покое и о страстях, которые следует соизмерять с благодатью. Тогда и в наших душах никогда не перестанет звучать мелодия, которая в музыкальном смысле гораздо более гармонична, чем сладчайшие звуки покрасней мелодии Филомелы. EMSI 33-4, с.242
Соловей на дереые со своими птенцами.
«Бессмертная птица» из оды Китса «К соловью» (1819) — метафора как поэтов, так и певцов.
Выражение «учить пению соловья» указывает на излишние старания.
Образ-символ «соловей» в русской поэзии XIX в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Азбукина, Алла Владиславовна
Оглавление диссертации кандидат филологических наук Азбукина, Алла Владиславовна
Глава 1. Символ как литературоведческое понятие. К истории и теории вопроса.
1.1. К истории термина символ в отечественном литературоведении.
1.2. К теории символа. Основные подходы в изучении символа в отечественном литературоведении.
1.2.1. Философско-гносеологический подход к символу. Искусство и познавательная направленность символа.
1.2.2. Символ как категория поэтики. Проблема классификации символов.
1.2.3. Понятие образ-символ. Образ-символ как разновидность художественного символа и его отличие от других структурно-семантических категорий.
2.1. Образ-символ птицы в системе национальных образов русской литературы.
2.2. Образ-символ «соловей» в русской поэзии доромантического периода.
2.3. Символика образа соловья в русской поэзии романтического периода.
Рекомендованный список диссертаций по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК
Образ-символ как система номинаций в татарской поэзии первой половины ХХ века 2019 год, доктор наук Юсупова Нурфия Марсовна
Орнитологические образы в поэзии Арсения Тарковского: истоки и художественная семантика 2021 год, кандидат наук Цзин Цзинши
Семантические и функциональные особенности категории символа в поэзии И.Ф. Анненского: лингвопоэтический аспект 2011 год, кандидат наук Комиссарова, Анна Алексеевна
Семантические особенности поэтических символов: На материале русских текстов романтической лирики 2000 год, кандидат филологических наук Шкуратова, Татьяна Александровна
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Образ-символ «соловей» в русской поэзии XIX в.»
Ни один поэт не может обойтись без предметных образов-деталей, таких как «дорога», «огонь», «дерево», «цветок», «луна», «солнце», «звезда», «птицы», «ветер», «дом» и т.п. Как справедливо замечает М.Эпштейн: «О чём бы ни хотел сказать поэт, ничто не заменит ему образов, взятых из природы: «вода» и «огонь», «цветок» и «звезда» [275, с. 4]. Ясно, что конкретное, вещественное наполнение этих образов не исчерпывает их содержательной специфики. Перечисленные образы-детали выполняют не только номинативную, но и оценочную, а, следовательно, и символическую функции. Объясняется это тем, что поэтический текст структурирован типологически и генетически, соотносится с мифологическим и символическим: конкретное и вечное, деталь и мироздание сливаются в нём воедино [380, с. 186]. Основанием для этого служит субъективность авторского сознания [134, с. 67-69]. Поэтому расширение значения образа, тяготение его к символизации является, по мнению Л.Гинзбург, основным законом поэзии [109, с. 10-11].
В русской поэзии «сквозными» являются такие образы-символы, как «звезда», «дорога», «птица», «ветер», «огонь», «берёза» и другие.
Эти образы обладают высоким эмоционально-экспрессивным потенциалом, поэтому они нередко используются поэтами для выражения прекрасного и возвышенного.
Исследование символизации повторяющихся, «сквозных» образов представляется небезынтересным и в связи с проблемой прекрасного, возвышенного в литературе.
К числу «ключевых», инвариантных образов-символов, эксплицирующих национальную картину мира в русской поэзии XIX века, принадлежит образ-символ «соловей», являющийся предметом рассмотрения в данной диссертационной работе.
В последнее время начинают появляться работы, посвящённые сквозным образам: звезде [75; 85; 267], солнцу [85], водопаду [280], цветам [66; 83; 115; 197; 259; 262; 268], деревьям [132; 144; 275], животным [149; 275], птицам [157; 196; 210; 221; 255], поезду [257], трамваю [239], тени [99], ветру [98] и т.п.
В интерпретации сквозных образов-символов у литературоведов нет единства: предлагаются различные подходы к указанной проблеме, порой прямо противоположные. Поэтому представляется необходимым охарактеризовать основные направления в исследовании символики сквозных образов в литературоведческих работах последних лет.
В других работах (Е.В.Красильникова [157], Л.В.Чернец [259], В.В.Виленкин [98; 99]) прослеживается эволюция сквозного образа-символа в творчестве отдельного поэта. Примером может служить статья В.Виленкина «Образ ветра в поэтике А.Ахматовой» [98].
Исключение в данном ряду составляет статья И.Н.Голенищева-Кутузова «Роза в поэзии А.С.Пушкина» [115], в которой рассматривается эволюция сквозного образа розы в лирике Пушкина в плане изменений её символических функций. Как отмечает учёный, роза у Пушкина проходит путь от условной аллегории (лицейская поэзия), романтической метафоры (восточные стихи), к сложному символу (лирика позднего периода). Однако за рамками исследования остаётся семантика розы в поэзии предшествующего периода, соотношение этого образа-символа с большим лирическим контекстом.
В работах О.В.Шульской [267], Е.С.Большаковой [85], Н.Г.Бабенко [75] сквозной образ-символ исследуется в рамках лингвистического подхода. Они представляют для нас общепознавательный интерес, поскольку в них не раскрываются собственно особенности трансформации сквозных образов в плане их символизации.
Специальной работы, посвящённой рассмотрению символического использования образа соловья, пока нет. Тем не менее, ряд ценных замечаний, имеющих непосредственное отношение к теме нашей диссертации, представлены в исследованиях Е.В.Красильниковой [157], Е.А.Пановой [210], М.Ф.Мурьянова [196], Э.Г.Рахимовой [221]. Так, Е.Панова отмечает, что птица у Дельвига выступает в двух основных функциях: как деталь и как символ [210, с. 60-61]. По мнению исследовательницы, соловей приобретает особую значимость в поэзии Дельвига, поскольку воспринимается как выражение авторского «я», как символ поэта и поэзии [210, с. 60].
Интерес для нас представляет и работа М.Мурьянова «Из символов и аллегорий Пушкина» [196]. Учёный подчёркивает, что птицы несут важную смысловую нагрузку как в поэзии Пушкина, так и в русской литературе вообще, начиная со «Слова о полку Игореве» [196, с. 50]. М.Мурьянова интересует древняя этимология птиц, метафорические архетипы, лежащие в их основе. Но исследователь практически не затрагивает собственно символический аспект реализации образа птицы в поэтических текстах, не обращается он и к использованию образа соловья в поэзии пушкинского периода.
Среди работ, посвящённых птицам, наиболее значимыми для нас представляются те из них, в которых в той или иной степени затрагивается образ-символ «соловей».
Интересные замечания об использовании «соловья» у Фета находим в исследованиях Д.Д.Благого [286], Б.Я.Бухштаба [296], А.А.Тархова [388], И.М.Тойбина [390], о чём более подробно будет сказано в главе III.
Некоторые ценные сведения, касающиеся истории бытования образа соловья в русской поэзии, содержатся в работах В.В.Виноградова [100; 101], П.П.Червинского [258], П.Н.Сакулина [225]. Первые два исследователя подчёркивают фольклорную основу образа птицы (и соловья, в частности) в поэзии А.Ахматовой. Кроме того, в работе П.Червинского имеется ряд замечаний об использовании образа соловья в обрядовой народной поэзии.
Не менее значима для нас и работа П.Сакулина «История новой русской литературы» (1918), в которой приводятся данные об особенностях функционирования образа соловья в поэзии XVIII века. Более подробно об этом будет сказано в главе II.
Новизна работы. Выбранный нами аспект исследования отличается новизной, во-первых, потому, что в предшествующей научной литературе не было системного анализа образа-символа «соловей» с точки зрения его значимости в создании национального образа мира в русской поэзии XIX века. Во-вторых, новым является то, что рассмотрение этого образа-символа в поэтических текстах осуществляется как с учётом внутренних возможностей самореализации художественного образа, так и с учётом объективного развития русской поэзии в указанный период (от сентиментализма и романтизма к постромантизму и реализму). И, наконец, новизна нашей работы состоит в использовании широкого иллюстративного материала (более 200 поэтических текстов).
B.И.Туманский, А.А.Дельвиг, П.Г.Ободовский, Е.П.Зайцевский, С.Е.Раич, Д.П.Ознобишин, Д.В.Веневитинов, Н.М.Языков, С.Н.Глинка, В.Г.Тепляков, А.А.Бестужев-Марлинский, Л.А.Якубович, А.А.Шишков, А.В.Кольцов, А.С.Пушкин, Е.А.Боратынский, Н.Г.Цыганов, А.И.Одоевский, М.Ю.Лермонтов; А.Н.Майков, Н.Ф.Щербина, А.К.Толстой, Я.П.Полонский, А.А.Фет, А.Н.Апухтин, С.Я.Надсон, Н.А.Некрасов, Н.А.Добролюбов, Д.Д.Минаев, В.С.Курочкин, И.И.Панаев и другие. Кроме того, этот образ находим в фольклорных текстах (песни, былины), в произведениях древнерусской литературы («Слово о полку Игореве»), в стихотворениях восточных поэтов (Саади, Рудаки, Низами, Хайям и др.) и поэтов XVIII века (В.К.Тредиаковский, А.П.Сумароков, М.В.Ломоносов, М.М.Херасков, Г.Р.Державин, В.П.Петров, М.И.Попов, И.И.Дмитриев, Н.М.Карамзин и др.). Привлечение дополнительного материала позволяет расширить «символический диапазон» образа соловья в русской поэзии, а также проследить основные этапы его исторического функционирования.
Наконец, «соловей» активно используется в произведениях различных школ и направлений (сентиментализм, романтизм, постромантизм, реализм, символизм). Во второй половине XIX века этот образ приобретает новое символическое звучание в творчестве А.А.Фета, Я.П.Полонского, Н.А.Некрасова, А.К.Толстого, что даёт возможность рассмотреть его эволюцию на протяжении столетия.
Теоретической основой диссертации стали работы по теории символа А.Ф.Лосева [174; 176; 177], К.А.Свасьяна [226], Ю.М.Лотмана [181; 182],
C.С.Аверинцева [61; 62; 63], М.Б.Храпченко [253; 254], К.М.Бутырина [94], Н.П.Генераловой [113], исследования, посвящённые «сквозным» образам (В.В.Виленкина [98; 99], И.Н.Голенищева-Кутузова [115], Л.В.Чернец [259],
Ю.Г.Цивьян [257] и др.), работы по истории поэзии (Л.Я.Гинзбург [109; 110],
B.Н.Коновалова [366], И.В.Карташовой [314, 366], В.Н.Касаткиной [322], труды по эстетике и теории литературы (М.М.Бахтин [78], В.П.Крутоус [336, 337], Ю.Б.Борев [291], А.К.Жолковский [320]).
Методы исследования. В диссертации нами были использованы системный, сравнительно-типологический, семиотический, интертекстуальный методы.
Научно-практическая ценность работы. Полученные в ходе исследования результаты могут быть использованы при составлении общих и специальных курсов по истории русской поэзии XIX века. Материалы диссертации могут быть также применены при подготовке авторских программ для лицеев и гимназий по плану обновлённого гуманитарного образования.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, 3 глав, заключения и списка литературы. Главы содержат внутри себя разделы.
Соловей символ чего в литературе
Казимирова Валерия и Шикина Алина, учащиеся 9 класса МОУ «СОШ №4» г. Железногорска, финалисты VII городского фестиваля творческих проектов «Шаг в будущее» среди обучающихся и педагогов г. Железногорска Курской области, подготовили исследовательскую работу в номинации «Филологические науки».
Тема исследования: «Образ соловья в литературных произведениях, созданных в годы Великой Отечественной войны». Исследователи доказали, что образ соловья в военные годы использовался как символ мужества, стойкости, жизнелюбия, любви и привязанности к родным местам.
Образ соловья в литературных произведениях, созданных в годы Великой Отечественной войны
Вступление.
Соловей – один из распространённых образов, встречающихся в художественной литературе. Он является важным действующим лицом во всевозможных мифологических циклах, широко распространён в произведениях устного народного творчества: былинах, песнях, пословицах, сказках. Поэты-романтики тоже часто употребляли в своих лирических стихотворениях, посланиях образ соловья, видели его не просто певцом, но «мастером высшего искусства, способного вдохновить». Например, только в стихотворных текстах 1-й половины XIX века, по исследованиям кандидата филологических наук А. В. Азбукиной, соловей встречается около 100 раз.
Характерной чертой образа соловья в поэзии является его включённость в картины природы. Второй существенной чертой образа соловья является то, что он встречается в основном в произведениях любовной тематики. Словом, соловей олицетворяет светлые, романтические, радостные чувства, переживания, идиллические отношения, мир мечты, гармонию души. Как правило, он сопровождает влюблённые пары, тесно связан с ночными свиданиями, гармонирует с красотой пейзажей. На фоне природы, под аккомпанемент нежных соловьиных трелей разворачиваются лирические сюжеты. Соловей является символом жизни, любви, красоты, воли, жизненной энергии.
Однако, изучая произведения времён Великой Отечественной войны, мы тоже встречаем в них этот мирный образ, который, казалось бы, абсолютно диссонирует с трагическими военными событиями. Нас заинтересовал этот вопрос, и мы решили отобрать произведения, созданные в годы войны, ознакомиться с их содержанием и проследить, какую роль соловью отводят в них авторы. При этом постарались ответить на следующие вопросы:
Не существует исследовательских работ, связанных с изучением образа соловья в произведениях, написанных в годы Великой Отечественной войны.
Возможно, этот романтический образ больше подходит для мирного времени, так как связан с лирическими чувствами, радостным восприятием жизни.
Попробовать доказать обратное: образ соловья может дать новые краски произведениям, связанным с трагическими событиями.
Найти художественные произведения времён Великой Отечественной войны, изучить их, рассмотреть образ соловья.
– Презентацию к проекту.
На городском фестивале творческих проектов «Шаг в будущее».
Во внеурочной работе по литературе.
Цель проекта:
определить особенности символизации соловья в произведениях писателей-фронтовиков, созданных в годы одного из самых трагических событий 20 века – Великой Отечественной войны.
Задачи проекта:
Объект исследования: литературные художественные произведения, созданные в годы Великой Отечественной войны писателями-фронтовиками.
Новизна работы:
Выбранный нами аспект исследования отличается новизной, во-первых,
потому, что в предшествующей научной, исследовательской литературе
специальной работы, посвящённой рассмотрению символического использования образа соловья в произведениях времён Великой Отечественной войны, пока нет. Кроме того, в данной работе используется достаточный иллюстративный материал.
Методы исследования:
Функционирование этого образа прослеживается на материале конкретных литературных текстов путём их сопоставления, соотнесения друг с другом, на основе обнаружения их типологической общности, поэтому мы обратились к сравнительно-типологическому методу. Однако, ограничившись чисто внешним сопоставлением, невозможно выявить внутреннее, глубинное движение в структуре образа «соловей», что обусловило использование интертекстуального метода.
Исследовательская работа «Образ соловья в литературных произведениях, созданных в годы Великой Отечественной войны» состоит из следующих элементов: это введение, в котором даётся обоснование, почему предметом нашего исследования стал образ соловья. В основной части рассматриваются факты из биографии авторов, представлены анализы художественных произведений, героем которых является соловей. Заключение содержит краткий результат исследования, а в приложении помещены художественные тексты и портреты авторов.
II. Основная часть.
Соловей – герой произведений времён Великой Отечественной войны.
1.1. Из истории создания произведения.
Образ соловья широко использовал Михаил Дудин, участник Великой Отечественной войны, замечательный поэт 20 века. На фронте он был с 18 лет, с 1939 года, когда началась война с Финляндией. Как вспоминает сам поэт, творчество стало для него «спасением от страха и одичания». Первая книга выходит в 1940 году. Начавшаяся Великая Отечественная война застаёт Дудина в Ленинграде, где ему пришлось пережить начало блокады. Позже работает во фронтовых газетах. В годы войны вышло два сборника его стихотворений, в первом из которых была помещена баллада «Соловьи».
Будучи военным корреспондентом, Дудин получает приказ от редактора армейской газеты «Знамя победы» написать к первой годовщине войны стихи, причём была разрешена лирика. Позже поэт вспоминал: «Я повернулся на каблуках и вышел из редакции. День был ясный. Всё цвело и зеленело. По вечерам и на утренних зорях вовсю заливались соловьи. И мне казалось, что соловьиные перекаты заглушали глухой рокот артиллерийских дуэлей.
Накануне погиб мой дружок по взводу разведки Витя Чухнин.
Накануне я получил письмо от своего ивановского друга – поэта Володи Жукова. Грустное письмо. Володя сообщал мне, что наш общий товарищ и земляк, тоже поэт, Коля Майоров погиб под Москвой. И мне захотелось написать о них.
Я забрался в заросли орешника. Расстелил на зеленой траве шинель. Лег на живот. И вывел в своей тетради первую строчку:
«О мертвых мы поговорим потом. ».
1.2. Образ соловья в балладе.
Лирико-романтическая баллада М. Дудина «Соловьи» – одно из лучших лирических стихотворений военных лет. Дошло свидетельство о том, как было воспринято стихотворение солдатами, находящимися на переднем крае, такими же защитниками Родины, как умирающий герой стихотворения, как его товарищ.
«Я познакомился со стихами М. Дудина на крохотном бугорке, возвышавшемся среди Синявинских болот. Какой-то шутник назвал этот бугорок на торфяном поле «островом Святой Елены». Сюда можно было пробраться лишь поздней ночью, когда небо серело и немцы не могли вести прицельный огонь. Мы лежали в неглубоком, по колено, окопе. Со всех сторон нас осаждали несметные стаи комаров, и, пренебрегая запретом, солдаты почти не выпускали изо рта длинные, как патроны для противотанковых ружей, махорочные цигарки в палец толщиной.
В одной из газет, предназначенных для изготовления этих цигарок, я и увидел дудинских «Соловьёв». Трудно передать ощущение от первого прочтения их. Стихи не просто взволновали. Они сразу же сделали автора нашим другом. Далеко не все солдаты, оборонявшие «остров Святой Елены», были любителями поэзии. Но и они оказались во власти её. Они нисколько не сомневались в том, что стихи сочинил их однополчанин, ибо такое и так мог написать лишь человек с переднего края».
Дудинские «Соловьи» принадлежат к числу стихотворений, «вошедших во все антологии поэзии фронтового поколения». Трагический контраст природы и человека, несовместимость естественного состояния мира с катастрофизмом войны выливаются в нем в торжество человеческого духа во имя жизни и будущей гармонии.
Вот тут и появился соловей,
Несмело и томительно защёлкал.
Потом сильней, входя в горячий пыл,
Как будто настежь вырвавшись из плена,
Как будто сразу обо всём забыл,
Высвистывая тонкие колена…
Природа жила, бурлила, тянулась к жизни, солнцу; в какой-то момент, заслушавшись соловьёв, забыли бойцы об умирающем друге. Да и он, в котором жизнь уже едва теплилась, смертельно раненный, сказал:
«Ребята, напишите Поле:
У нас сегодня пели соловьи».
Казалось, что пение соловьёв на какие-то минуты продлило жизнь солдата, заставив его перед кончиной вспомнить о возлюбленной, с которой он никогда уже не встретится. Образ соловья здесь выступает как символ нескончаемой жизни, будущего, о котором мечтают оставшиеся пока в живых бойцы, похоронив своего товарища:
Потом родятся дети
Для подвигов, для песен, для любви.
Пусть их разбудят рано на рассвете
Томительные наши соловьи.
Стихотворение невозможно читать без слёз. Оно очень тонко передаёт события того страшного времени, те мучительные, тяжёлые испытания, которые прошли советские солдаты. Кажется, в это трудно поверить, но это соответствовало истине: большую поддержку на фронте оказывали соловьи. Своей чудесной песней эта маленькая невзрачная птичка вызывала у измученных бойцов чудесные воспоминания о мире, о доме, которые давали жизненные силы и бодрость духа. Их серые лица теплели, губы невольно расплывались в улыбке.
А в 1964 году М. Дудин напишет пронзительное стихотворение «Наши песни спеты на войне», в котором он тоже использует образ соловья, вспоминая об ушедших на поле боя Великой Отечественной войны товарищах. Своей смертью они дали возможность жить будущим поколениям. Новое поколение молодых людей поёт другие песни, но так же, как и молодые бойцы той страшной войны, слушает песни соловьёв. Но это происходит уже в мирное, счастливое время, когда
Звезды затихают в хороводе,
Соловьи выводят соловьят.
2.1. Стихи из фашистских застенков.
Муса Джалиль – знаменитый татарский поэт, Герой Советского Союза, удостоенный этого звания посмертно. В 1941 году был призван в Красную Армию. Мусе Джалилю было всего 35 лет, когда он уходил на войну. Воевал на Ленинградском и Волховском фронтах, был корреспондентом газеты «Отвага».
Летом 1942 года 2-я ударная армия, в рядах которой сражался Муса Джалиль, была уже полностью окружена и отрезана от основных сил. В одной из битв, прорываясь к своим, тяжело раненный М. Джалиль попадает в плен. В конце 1942 года его переводят в Польшу, в польскую крепость Демблин. Для того, чтобы иметь возможность продолжать участвовать в борьбе с врагом, Джалиль вступил в созданный немцами легион «Идель-Урал». Муса организовал среди легионеров подпольную группу и устраивал побеги военнопленных. М. Джалиль был духовной опорой советских солдат через свои патриотические стихотворения, призывающие к мужеству и верности.
В этот же период в концлагере был создан цикл стихотворений «Моабитская тетрадь» – более 125 стихотворений. Тетради со стихотворениями попали в Советский Союз после 1946 года, когда поэта уже не было в живых (за участие в подпольной организации он был казнён в 1944 году). «Моабитская тетрадь» попала в руки поэту Константину Симонову, который организовал перевод стихов Джалиля на русский язык, снял клеветнические наветы с поэта и доказал патриотическую деятельность его подпольной группы.
Одно из главных достоинств моабитского цикла, обеспечивающих ему широчайшую популярность и всемирную известность, – это ощущение подлинности чувств. Мы верим буквально каждому слову поэта, ощущаем ледяное дыхание смерти, стоявшей за его спиной. И острая боль разлуки, и тоска по воле, и горечь, и сомнения, и гордое презрение к смерти, и ненависть к врагу – всё это воссоздано с поразительной силой. Народ был потрясен, прочитав его стихотворения, созданные в плену, перед казнью. Среди этих стихотворений была помещена баллада «Соловей и родник».
2.2. Анализ баллады «Соловей и родник».
В фашистских застенках Джалиль вспоминал свои родные места, семью. Деревня Мустафы была расположена на живописном берегу реки Нит. Маленькому Мусе в детстве казалось, что нет на земле более красивого места, чем его родина. Со всех сторон деревня была окружена цветущими лугами, а родник в ней звенел очаровательно, был прозрачным и чистым.
Эти воспоминания стали основой уникальной по сюжету баллады «Соловей и родник», созданной в 1942 году, когда конца войны ещё не было видно, шли жестокие бои, погибало много солдат, мирных жителей.
В балладе «Соловей и родник» вся природа поднимается на борьбу с лютым врагом: чистая вода родника мутнеет от гнева, а соловей отдает свою жизнь, чтобы спасти советского солдата.
Стихотворение уносит нас в замечательный мир природы, где мы наблюдаем гармонию в отношениях между соловьём и родником:
Ах, как рад соловей!
Ах, как счастлив родник!
Но так было до прихода врага, который принёс горе на родную землю: вода родника стала грязной, опасной для питья. Чтобы не отравился этой водой джигит, соловей жертвует собой ради его спасения. Он отвлекает воина от воды своим пением, как будто хочет сказать об опасности, что подстерегает молодца. А когда это соловью не удаётся, то он выпивает клювом воду с губ бойца. Сам погибает, падая в родник, а защитника Родины, который должен уничтожить врага, спасает.
Счастлив был соловей
Клятву чести сдержал,
Как видим, образ соловья здесь необычен: это герой, храбрец, патриот, не щадит своей жизни во имя победы над врагом. Соловей показывает бойцам пример, вселяет в них дух рвения, который укрепляет силу, заставляет воинов сражаться с врагом до самой смерти.
3.1. Из истории создания.
Произведение появилось на свет в конце 1944 года. К этому времени вся территория нашей страны уже была освобождена от фашистских оккупантов. Бои шли на западе, и наши части несли освобождение Польше, Чехословакии, Румынии, Венгрии. Стены гостиницы «Москва» в столице нашей Родины, в которой останавливались военные, ждавшие назначения в новую часть, сотрясались по вечерам не от залпов зениток, а от салютов нашим победоносным войскам; в окнах вспыхивала разноцветная россыпь ракет. Торжествующий голос Левитана читал по радио приказы Верховного Главнокомандующего о присвоении частям и соединениям Советской Армии гвардейских званий и имен освобожденных городов. Вся армия перешла на новую форму одежды, и многие офицеры уже сменили суконные полевые погоны на новенькие, обшитые золотым галуном. Настроение у всех было приподнятым, мажорным.
В это время и повстречались композитор Василий Соловьёв-Седой и поэт-фронтовик Алексей Фатьянов. Композитор возвратился в Москву со своей концертной бригадой, а поэт прибыл в краткосрочный отпуск из Венгрии. В этот приезд Фатьянов привез новые стихи и читал их Соловьёву-Седому всю ночь напролет, перемежая рассказами о фронтовых делах, о ломающем ожесточенное сопротивление противника победоносном рывке Советской Армии далеко на запад. Он рассказал, как одним из первых ворвался в венгерский город, высунувшись по грудь из раскрытого люка танка, затем они вышибли немцев из города, за что поэт получил медаль и отпуск. Вот тогда-то и прозвучало впервые стихотворение А. Фатьянова «Соловьи».
По воспоминаниям композитора Соловьёва-Седого, необычайное волнение охватило его. Еще шла война, еще лилась кровь, и наши советские парни гибли на полях сражений. Но победа была уже близка, она была неотвратима, и тем ужаснее казались теперь наши потери. Умирать всегда тяжело. Вдвойне тяжело умирать накануне победы, не дождавшись ее торжества. Они много говорили об этом с Фатьяновым и другими фронтовиками, и вдруг: «Соловьи, соловьи, не тревожьте ребят…» В один присест Соловьёв-Седой написал музыку к стихам.
Решили дать концерт для всех, кто находился в тот момент в гостинице, чтобы проверить, как отнесутся к новой песне слушатели. Произведение приняли тепло. К авторам подошёл присутствующий генерал и попросил заменить в первой строке слово «ребят» на слово «солдат»:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…
Он разъяснил, что теперь слово «солдат» обрело свой истинный, почетный смысл, что все мы, независимо от воинских званий, занимаемых должностей и знаков различия, солдаты героической Советской Армии. В такой песне слово «солдат» будет куда уместнее, чем «ребят».
– А песня у вас получилась замечательная, – заметил Соколов в заключение. Так «Соловьи» получили генеральское «добро».
Через несколько дней Всесоюзное радио уже передавало эту песню, и начиналась она, вопреки традиции, с припева:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят…
Когда спустя некоторое время Соловьёв-Седой приехал в одну из воинских частей и начался концерт, из «зала» дружно крикнули:
Песня быстро докатилась до передовой и сразу приобрела на фронте огромную популярность.
3.2. Анализ стихотворения.
Перед нами стихотворение Фатьянова «Соловьи». Почему же это произведение так быстро полюбилось солдатам? Здесь поэт изображает природу во время войны. Весна 1944 года. Солдаты после тяжелого боя хотят отдохнуть, чтобы дальше отправиться в бой с новыми силами, а соловьи поют, и поэтому заснуть очень трудно. Автор обращается к соловьям, просит их не петь: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат. Пусть солдаты немного поспят…» Но солдаты не могут уснуть, потому что разбередили им душу птахи, вспоминают бойцы родной дом, сад, где слушали соловьёв в мирное время. Страшное, противоестественное человеческому существованию противостояние мира и войны. С одной стороны, поэт сочувствует той усталости (и физической, и нравственной), которая преследует воинов, с другой, рисует тот образ родины, который в каждом сердце человека помогал выживать в страшные годы войны.
Соловей здесь является олицетворением счастливой довоенной жизни, когда солдаты были вместе с семьёй, занимались мирным трудом: «Не спит солдат, припомнив дом. И сад зелёный над прудом, где соловьи всю ночь поют, а в доме том солдата ждут».
Два раза повторяется строчка: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат, пусть солдаты немного поспят…» Это лексический повтор, который используется здесь для придания экспрессивности художественному тексту.
Солдаты понимают, что чем быстрее к победе, тем ближе к родным, к дому, вокруг которого «соловьи всю ночь поют». А победа, мирная жизнь, от которой бойцы были оторваны на долгие годы, уже не за горами.
В данном стихотворении соловьи не дают фронтовикам упасть духом и как бы ободряют, поддерживают их, помогают забыть о страшной трагедии, поют вопреки злу и ненависти, потому что наступила весна, символ жизни и пробуждения:
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.
Стихотворение, написанное А. Фатьяновым в разгар Великой Отечественной войны, не может не вызвать чувство благодарности соловьям, которые подбадривали солдат, вселяли в них веру, надежду на благополучие и победу.
4.1. Страницы подвигов моряков.
Леонид Сергеевич Соболев, русский советский писатель, участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 годов. В годы Великой Отечественной войны работал корреспондентом газеты «Правда», Совинформбюро и Главного политического управления Военно-Морского Флота. В 1943 году передал Сталинскую премию, присуждённую ему за книгу рассказов «Морская душа», в Фонд обороны, с просьбой построить на эти средства катер, назвать его «Морская душа» и зачислить в 4-й дивизион сторожевых катеров Черноморского флота.
Сборник фронтовых очерков и рассказов «Морская душа» написан Л. Соболевым в 1942 году. В публицистическом вступлении к циклу писатель создает собирательный образ «морской души». «Морская душа – это решительность, находчивость, – упрямая отвага и непоколебимая стойкость. Морская душа – это огромная любовь к жизни. Морская душа – это стремление к победе. В ней – в отважной, мужественной и гордой морской душе – один из источников победы». А в остальных рассказах цикла этот обобщенный образ конкретизируется в отдельных событиях и судьбах. Авторское повествование немногословно, драматично, возвышенно.
4.2. Анализ рассказа «Соловей».
В центре рассказа, написанного Л. Соболевым в 1941 году, – статный и бравый моряк с усиками, прозванный бойцами Гусаром. Вместе со своими боевыми товарищами он выполнял сложнейшие задания в тылу врага. От природы моряк имел необыкновенный дар: способность к точному звукоподражанию. Этот-то дар и пригодился ему во время разведывательных операций. Например, место сбора после боя Гусар определял самым мирным звуком – пением соловья: «С упоением артиста самозабвенно щелкал в кустах или у шлюпки». А вечерами, после опасного рейда, Гусар устраивал для товарищей-бойцов концерт. Его прозрачный соловьиный свист, который звучал иногда на фоне гула орудий и взрывов, был «далекой мечтой о мирной, спокойной жизни, о ярком свете на улицах и в залах, о белых нарядных платьях и чистых руках, о забытом, утерянном спокойствии, уюте и доме». Моряки слушали молча и думали о том, что будет у них ещё жизнь с такой же «тишиной и с мечтательной песней». Но всё это было только в мечтах, потому что шли кровопролитные бои в самом начале войны.
В очередном походе бойцы пробрались в тыл врага, чтобы нанести там удары, а Гусар остался в шлюпке охранять это единственное средство возвращения к своим. После операции их должен был собрать условный свист соловья, который они и услышали: «Он щелкал и свистел, но трели его были затруднены и пение прерывисто. Порой он замолкал. Потом пение возобновлялось, но такая тоска и тревога были в нем, что моряки оставили тяжелое тело раненого под охраной и кинулись на свист соловья». Их глазам открылась страшная картина. Гусар лежал в шлюпке весь в крови, рядом автомат с пустыми дисками: боец был обнаружен врагом и принял неравный бой. Он уже никого не узнавал, но из его холодеющих уст раздавался свист, оповещающий о сборе товарищей по оружию. Гусар не переставал свистеть даже тогда, когда они плыли по морю к своим. Этот соловьиный свист давал бойцам силу, веру в победу, вызывал ненависть к врагам и показывал мужество и стойкость, самопожертвование бравого моряка, умевшего подражать соловью.
Заключение.
22Прочитав и проанализировав пять произведений, написанных в годы Великой Отечественной войны, где встречается образ соловья, мы пришли к следующим выводам:
Благодаря работе над проектом, мы расширили свои знания, потому что изучали биографии авторов, их воспоминания о войне, познакомились с произведениями, не входящими в обязательный список для изучения на уроках литературы. Материалы проекта мы представим своим ровесникам на занятиях кружка, используем их на уроке, посвящённом анализу произведений о Великой Отечественной войне.
Используемая литература
Интернет-ресурсы
ПРИЛОЖЕНИЕ
Михаил Александрович Дудин
Баллада «Соловей» (1942 год)
О мёртвых мы поговорим потом.
Смерть на войне обычна и сурова.
И всё-таки мы воздух ловим ртом
При гибели товарищей. Ни слова
Не говорим. Не поднимая глаз,
В сырой земле выкапываем яму.
Мир груб и прост. Сердца сгорели. В нас
Остался только пепел, да упрямо
Обветренные скулы сведены.
Трёхсотпятидесятый день войны.
Ещё рассвет по листьям не дрожал,
И для острастки били пулемёты.
Вот это место. Здесь он умирал –
Товарищ мой из пулемётной роты.
Тут бесполезно было звать врачей,
Не дотянул бы он и до рассвета.
Он не нуждался в помощи ничьей.
Он умирал. И, понимая это,
Смотрел на нас и молча ждал конца,
И как-то улыбался неумело.
Загар сначала отошёл с лица,
Потом оно, темнея, каменело.
Ну, стой и жди. Застынь. Оцепеней
Запри все чувства сразу на защёлку.
Вот тут и появился соловей,
Несмело и томительно защелкал.
Потом сильней, входя в горячий пыл,
Как будто сразу вырвавшись из плена,
Как будто сразу обо всем забыл,
Высвистывая тонкие колена.
Мир раскрывался. Набухал росой.
Как будто бы еще едва означась,
Здесь рядом с нами возникал другой
В каком-то новом сочетанье качеств.
Как время, по траншеям тёк песок.
К воде тянулись корни у обрыва,
И ландыш, приподнявшись на носок,
Заглядывал в воронку от разрыва.
Еще минута – задымит сирень
Клубами фиолетового дыма.
Она пришла обескуражить день.
Она везде. Она непроходима.
Еще мгновенье – перекосит рот
От сердце раздирающего крика.
Но успокойся, посмотри: цветет,
Цветет на минном поле земляника!
Лесная яблонь осыпает цвет,
Пропитан воздух ландышем и мятой.
А соловей свистит. Ему в ответ
Еще – второй, еще – четвертый, пятый.
Звенят стрижи. Малиновки поют.
И где-то возле, где-то рядом, рядом
Раскидан настороженный уют
Тяжелым громыхающим снарядом.
А мир гремит на сотни верст окрест,
Как будто смерти не бывало места,
Шумит неумолкающий оркестр,
И нет преград для этого оркестра.
Весь этот лес листом и корнем каждым,
Ни капли не сочувствуя беде,
С невероятной, яростною жаждой
Тянулся к солнцу, к жизни и к воде.
Да, это жизнь. Ее живые звенья,
Ее крутой, бурлящий водоем.
Мы, кажется, забыли на мгновенье
О друге умирающем своем.
Горячий луч последнего рассвета
Едва коснулся острого лица.
Он умирал. И, понимая это,
Смотрел на нас и молча ждал конца.
Когда он, руки разбросав свои,
Сказал: «Ребята, напишите Поле –
У нас сегодня пели соловьи».
И сразу канул в омут тишины
Тристапятидесятый день войны.
Он не дожил, не долюбил, не допил,
Не доучился, книг не дочитал.
Я был с ним рядом. Я в одном окопе,
Как он о Поле, о тебе мечтал.
И, может быть, в песке, в размытой глине,
Захлебываясь в собственной крови,
Скажу: «Ребята, дайте знать Ирине –
У нас сегодня пели соловьи»
И полетит письмо из этих мест
Туда, в Москву, на Зубовский проезд.
Пусть даже так. Потом просохнут слезы,
И не со мной, так с кем-нибудь вдвоем
У той поджигородовской березы
Ты всмотришься в зеленый водоем.
Пусть даже так. Потом родятся дети
Для подвигов, для песен, для любви.
Пусть их разбудят рано на рассвете
Томительные наши соловьи.
Пусть им навстречу солнце зноем брызнет
И облака потянутся гуртом.
О мертвых мы поговорим потом.
Алексей Иванович Фатьянов
Стихотворение «Соловьи» Алексея Фатьянова
(положено на музыку В. Соловьёвым-Седым, 1944 год)
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Пришла и к нам на фронт весна,
Солдатам стало не до сна –
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что вновь поют,
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Но что война для соловья!
У соловья ведь жизнь своя.
Не спит солдат, припомнив дом
И сад зеленый над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
А завтра снова будет бой, –
Уж так назначено судьбой,
Чтоб нам уйти, недолюбив,
От наших жен, от наших нив;
Но с каждым шагом в том бою
Нам ближе дом в родном краю.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
Муса Джалиль
Баллада «Соловей и родник» (1942 год)
Чуть займется заря,
Чуть начнет целовать
Ширь полей, темный лес
Встрепенется от сна,
Бьет крылом соловей
И в притихшую даль
Смотрит с ветки своей.
Там воркует родник,
Птичка рвется к нему,
Как чудесно, друзья,
Знать, что любят тебя!
Жить на свете нельзя,
Птичка любит родник,
Птичку любит родник, –
Чистой дружбы огонь
Нежной радугой брызг
Ах, как рад соловей!
Ах, как счастлив родник!
Кто способен смотреть,
Соловья, как всегда:
К роднику поскорей.
Звонким смехом своим,
Тяжким горем томим.
– Что случилось, мой друг?
Тут вчера проходил
Наш отважный джигит.
Знает враг, что джигит
Пить захочет в бою,
Друг, что делать, скажи!
– Не тревожься, – сказал, –
Не горюй, свет очей.
Коль захочет он пить
Знаю, как поступить,
С клятвой в сердце стальном,
С автоматом в руках,
С богатырским клинком.
Отчизна ему дорога.
Хоть бы каплю воды!
Вдруг родник перед ним.
Соскочил он с коня,
Обессилев от жажды,
Весь бы выпил родник!
Соловей в этот миг.
Рядом с воином сел,
Чтобы видел джигит.
Словно речь говорит!
Как волнуется кровь.
Гордой жизни бойца
Сердцу друга хвалу
Даже смерти сильней.
Славит верность сердец,
Славит дружбу сердец.
Сколько страсти вложил
Но хоть песне внимал
Чутким сердцем джигит,
К воспаленному рту
Птица прянула вмиг,
Счастлив был соловей
Клятву чести сдержал,
Грянул в берег поток
Вился черный дымок.
По-над руслом пустым
Страшным дивом таким.
Вновь джигит на коне,
В самом сердце, вот тут!
Все растут и растут.
Сын свободной страны,
Для свободы рожден,
Сердцем, полным огня,
Если ж гибель придет –
Встретит смертный свой миг,
Леонид Сергеевич Соболев
Рассказ «Соловей» (1941 год)
На фронте под Одессой работал отряд разведчиков-моряков. По ночам они пробирались в тыл румынам, проползая на животе между минными полями, переходя по грудь в воде осеннего лимана, забираясь на шлюпке далеко за линию фронта. Они снимали часовых ударом штыка или кинжала, забрасывали гранатами хаты со штабами, сидели под обстрелом своих же батарей, корректируя огонь, – неуловимые, смелые, быстрые, «черные дьяволы», «черные комиссары», как с ужасом звали их румыны.
Среди них был электрик с миноносца «Фрунзе» красивый и статный моряк с гордыми усиками, которого за эти усики и за любовь к кавалерийским штанам прозвали «гусаром». Галифе, армейские гимнастерки и пилотки были вызваны необходимостью: не очень-то ловко ползать по болотам в широких морских штанах и флотских ботинках. Разведчики изменили морской форме, но «морская душа» – полосатая тельняшка – свято сохранялась на теле и синела сквозь ворот неоспоримым доказательством принадлежности к флоту, и на пилотке под звездочкой гордо поблескивал якорек.
В жаркий пыльный день шестеро разведчиков шли через Одессу из бани. Пить хотелось нестерпимо. Но пить в городе хотелось всем, и у ларьков толпились очереди. Моряки со вздохом прошли три ларька, поглядывая на часы. Стать в очередь у них не хватало времени. Внезапно им повезло: с неба раздался характерный жужжащий вой мины. Это было на краю города, куда мины порой залетали, и звук их – противный, ноющий, длинный – был хорошо знаком одесситам. Очередь распалась, люди побежали от ларька под защиту каменных стен домов.
Но мина не взорвалась. Она проныла свою скверную песню и бесследно пропала. Зато у освободившегося ларька, откуда привычный ко всему продавец так и не ушел, уже стоял «гусар» и с наслаждением тянул содовую воду, приглашая остальных моряков.
Оказалось, что «гусар» был одарен необыкновенной способностью к
звукоподражанию. Из его розовых полных губ вылетали самые неожиданные звуки: свист снаряда, клохтанье курицы, визг пилы, вой мины, щелканье соловья, шипение гранаты, лай щенка, отдаленный гул самолета. И способности эти, едва они обнаружились, были немедленно обращены на пользу дела.
«Гусара» объявили «флагманским сигнальщиком», разработали целый код и понесли его на утверждение командиру. Клохтанье курицы означало, что у хаты замечен часовой, кряк утки – что часовых двое. Пулеметчик, замаскированный в кустах, вызывал жалобный посвист иволги. Место сбора ночью после налета на румын определялось долгим пением соловья, который с упоением артиста самозабвенно щелкал в кустах или у шлюпки.
Вечерами, когда разведчики отдыхали после опасного рейда, «гусар»
устраивал в хате концерт. Моряки лежали на охапках сена, и он, закинув руки за голову, свистел. В темной хате, где свежо и тонко пахло сеном, он свистел чисто и сильно, и верный, прозрачный его свист, которому аккомпанировали глухие, непрерывные гулы своих и чужих орудий и взрывов (постоянная симфония осажденной Одессы), звучал далекой мечтой о мирной, спокойной жизни, о ярком свете на улицах и в залах, о белых нарядных платьях и чистых руках, о забытом, утерянном спокойствии, уюте и доме. Моряки слушали молча, и, когда замирал последний, утончающийся и переходящий в хорошую, умную тишину звук, гигант-комендор тем глухим урчанием, которое иногда слышишь в могучей дымовой трубе линейного корабля, негромко басил:
– Ще давай. Гарно свистишь.
И моряки лежали на сене и думали о войне, судьбе и победе и о том, что
будет еще – непременно будет! – жизнь с такой же тишиной и с мечтательной песней. И орудия за стенами хаты извергали металл и крошили тех, кто ворвался в нашу мирную жизнь.
В очередном походе в румынский тыл «гусар» остался в шлюпке в камышах – охранять это единственное средство возвращения к своим и, как обычно, быть «флагманским сигнальщиком». Ночью моряки натворили дел в тылу, сняли два пулемета, взорвали хату с румынским штабом и к шести утра возвращались к шлюпке. Крадучись, они подходили к камышам. Одного несли на руках – его ранило разрывной пулей в бедро, двоих товарищей недосчитывались. В камышах все прилегли отдохнуть и стали слушать ночь, чтобы определить, где находится шлюпка.
В ночи пел соловей. Он щелкал и свистел, но трели его были затруднены и пение прерывисто. Порой он замолкал. Потом пение возобновлялось, но такая тоска и тревога были в нем, что моряки оставили тяжелое тело раненого под охраной и кинулись на свист соловья.
«Гусар» лежал в шлюпке навзничь. В темноте не было видно его лица, но грудь его была в липкой крови. Автомат валялся на дне, все диски были пусты. В камышах моряки наткнулись на трупы румын. Очевидно, они обнаружили днем шлюпку, и здесь был неравный бой.
«Гусар» не узнавал родных голосов. Он лежал на спине и хрипел тяжко и трудно. Потом он набирался сил, и тонкий свист вылетал из-под его усиков
сквозь непослушные, холодеющие губы. Не видя, не сознавая, что те, кому он должен был дать спасительный сигнал, уже вернулись к шлюпке, он продолжал свистеть. Он свистел даже тогда, когда все сели в шлюпку и, осторожно опустив весла, пошли по тихому темному морю.
И соловей – птица кустов и деревьев – пел и щелкал над морем. В шлюпке молчали, и только иногда шумно и долго вздыхал огромный комендор, лежавший рядом с «гусаром».
«Гусар» все свистел, замирая, отдыхая, трудно втягивая воздух. Он все свистел, и небо над морем стало розоветь, и щелканье соловья перешло в мелодию. Оборванная, изуродованная, как и его тело, она металась над светлеющим морем, и моряки, прислушиваясь к ней, гребли яростно и быстро.