зверев врач инфекционист что говорит о вакцинации
Академик Зверев высказался о влиянии штамма коронавируса «Омикрон» на привитых
«Может больше угрожать тем, у кого в крови есть антитела только к S-белку старого образца»
Паника по поводу штамма коронавируса «Омикрон», распространяющегося по миру, преждевременна. К такому выводу склоняются многие вирусологи. Со временем он может становиться более контагиозным, но при этом вызывать менее тяжелые формы заболевания. Академик РАН Виталий Зверев объяснил логику и механизм изменчивости и распространения вируса.
Напомним, что штамм B.1.1.529 появился как мутация к изначальному варианту вируса B.1.1. и впервые был идентифицированный в Ботсване и Южно-Африканской Республике в ноябре 2021 года. Позже его обнаружили в Израиле, Великобритании, Нидерландах, Гонконге, Бельгии, Чехии и Германии, куда вирус могли привезти граждане, возвращавшиеся из Египта и ЮАР.
Ученых удивило большое количество мутаций вируса в новом штамме «Омикрон» – сразу 32 (!), что сразу вызвало настоящий шквал самых различных версий. Одной из самых пугающих стала версия о том, что мутации, наибольшее количество которых было найдено в спайковом (шиповидном) S-белке вируса, приведут к усилению его контагиозности, то есть скорости распространения.
Штамм «Омикрон» вобрал в себя часть мутаций от «Дельты» и «Беты» и, словно перепрыгнув промежуточные мутации, которые обычно должны происходить при эволюции «дикого» вируса, предстал перед нами с десятками мутаций сразу.
По мнению ученых, говорить о его искусственном происхождении с уверенностью нельзя. Этот вирус мог в течение двух лет развиваться в Южной Африке, переходя от одного носителя к другому, пока его не открыли врачи одной из лабораторий.
В результате такого естественного отбора развилась способность лучше обходить иммунную защиту человеческого организма по сравнению с другими штаммами Sars-CoV-2.
Однако, сколько ни пугают людей из телевизора «Омикроном», до сих пор ни один институт не представил статистики о заболеваемости и течении болезни, вызванной новым штаммом.
— Говорить о его большей или меньшей опасности пока нельзя, — считает вирусолог, академик РАН Виталий Зверев. — Мы следим за ситуацией с «Омикроном», и не похоже, что она меняется в худшую сторону.
— Сейчас говорят, что он может быть более опасным для тех, кто переболел ковидом. Это так?
— Давайте разберемся, почему это не так. Новый штамм может быстрее распространяться по миру, заражая людей из-за большего родства S-белка с рецептором клетки (большинство выявленных мутаций «Омикрона» произошло именно в этом белке). То есть он может больше угрожать тем людям, у кого в крови есть антитела только к S-белку старого образца, то есть привитым некоторыми вакцинами, нацеленными именно на этот белок.
Что же касается людей переболевших, их антитела или Т-клеточный иммунитет могут помнить не только S-белок коронавируса, но и все остальные его белки и их компоненты, а значит, и выставлять против них защиту.
Но даже тем, кто не имеет такого иммунитета, в случае заражения новым штаммом нет пока особого повода думать, что он может вызвать тяжелое заболевание. Это может произойти в случае, когда вирус изменится кардинально. Вот тогда и переболевшие, и вакцинированные старыми видами вакцин окажутся без иммунитета к нему. Но пока говорить о такой изменчивости нет оснований.
Академик Зверев обнаружил семикратный рост антител после ухода за больным
Вирусологи ответили на самые острые вопросы о ревакцинации и антителах
Обязательное требование ко всем: вакцинироваться и ревакцинироваться от коронавируса — все больше разделяет людей. Счастливые обладатели заветного сертификата о прививке хвалятся в сетях тем, что их пустили поесть в общепит. Противники вакцинации, особенно те, кому прививаться от коронавируса не рекомендуют врачи, игнорируют «угрозы» властей, а по поводу запрета на посещение кафе и ресторанов, отвечают невидимым ограничителям свободы: «Никогда особо не ходил по ресторанам— и сейчас обойдусь».
Есть еще одна группа граждан, которым прививки, по словам ученых, могут быть противопоказаны еще долго. Это переболевшие (включая бессимптомных), у которых еще сильны антитела. Мы решили поговорить обо всех страхах и сомнениях не привившихся со столичными вирусологами.
Итак, напомним читателям, что с 28 июня для всех не привившихся москвичей по указу мэра Сергея Собянина были закрыты все точки общественного питания. Многие из них после этого распоряжения закрылись совсем.
По словам министра здравоохранения РФ Михаила Мурашко, даже тем, кто уже один раз вакцинировался, следует ревакцинироваться для усиления эффекта. Пока следует это делать раз в полгода, но в будущем, когда количество заболеваний снизится, повторные прививки можно будет делать раз в год.
Граждане, которые задавались логичным вопросом об имеющихся антителах, получили однозначный ответ: проверять иммуноглобулины IgG (их наличие в принципе должно говорить о наличие иммунитета к коронавирусу SARS-CoV-2) не следует. Вот с этого пункта мы и начали беседу со специалистами.
Проверять ли антитела к коронавирусу перед прививкой?
Теоретически антитела являются косвенным признаком того, что у человека еще сохраняется защита и ему можно было бы сделать некое послабление от похода на прививку, рассуждают ученые. Но. проблема заключается в том, что пока медики не выработали требований к учету антител, нет договоренности о том, где должна проходить та граница иммуноглобулинов, после которой вакцинация будет признана необязательной.
— Пока высокий титр антител — это абстракция, – комментирует специалист Городской клинической больницы им. Пирогова. – Почему? Титры у разных тестовых систем несопоставимы: в одних референсные (нормальные) значения начинаются от 1300, у других – от 1,1. Иными словами, одни измеряют в удавах, а другие в мартышках, третьи — слонятах и т.д. На рынке таких разнокалиберных систем для измерения антител сейчас — около сотни, от разных производителей. Привести их к какому-то общему знаменателю очень трудно. Регулятор, то есть Минздрав, должен всю эту сотню тестов сопоставить и выявить порог, после которого все обратившиеся клиенты могут чувствовать себя в безопасности. Это в идеале, но до него еще очень далеко, эта работа очень трудоемкая. Поэтому в условиях пандемии, когда заболеваемость растет, легче всех просто еще раз вакцинировать. Даже если титр антител у вас высокий, от дополнительного введения вакцины (любой из зарегистрированных в нашей стране) хуже не будет. Все боятся цитокинового шторма. Но он случается только на фоне настоящей инфекции – от вакцины его быть не должно.
Почему не опасно вакцинироваться повторно
— Рекомендация вакцинироваться или ревакцинироваться вакциной, пусть это будет снова тот же «Спутник-V» или «Спутник-Лайт», не несет никакой опасности, – говорит завкафедрой Института молекулярной биологии им. Энгельгардта, Петр Чумаков. – Примерно через полгода количество антител у прошедших вакцинацию снижается, а потому дополнительная прививка только усилит защиту, приведет к возникновению так называемых суперантител. Да, побочные эффекты от введения вакцины, к сожалению, имеют место у ослабленных людей, но разработчики никогда и не обещали стопроцентного результата, а только 90 процентов эффективности.
Петр Чумаков еще раз пояснил нашим читателям суть технологии векторной вакцины. При создании «Спутника-V» используется живой аденовирус, а точнее, не он сам, а одна его частица, которая несет в себе информацию об S-белке коронавируса. Частица проникает в клетку и начинает синтезировать S-белок, который со временем появляется на поверхности клетки. Но сам он при этом не размножается (у него нет продуктов для репликации). Иммунная система вакцинированного «замечает» чужеродный S-белок и начинает вырабатывать антитела. Клетка, которая сыграла роль «инкубатора» для белка коронавируса, вскоре безвозвратно исчезает вместе с S-«шипиком».
– Генетические изменения в организме после введения такой вакцины невозможны, — поясняет Чумаков. – Данная технология проверена десятилетиями и, кстати, побочных эффектов у нее теоретически должно быть гораздо меньше, чем у инактивированных вакцин именно за счет того, что здесь используется живой вирус, и вводится небольшое количество чужеродного белка.
Стоит ли ждать с прививкой переболевшим
Молекулярный биолог Петр Чумаков считает, что с вакцинацией после перенесенного заболевания можно подождать полгода и даже больше:
– Я думаю, что переболевшим COVID-19 серьезно не угрожает даже спустя год – их организм обладает памятью об этом заболевании, не хуже, чем организмы вакцинированных. Даже если такие люди заразятся повторно, они, скорее всего, перенесут заболевание бессимптомно, максимум — как простуду. И при этом, кстати, приобретут еще более прочный иммунитет, которого потом может хватит на всю жизнь.
А вот особое мнение на этот счет вирусолога, завкафедрой Сеченовского университета, академика РАН Виталия Зверева:
– Людям, которые уже получили вакцину или тем более переболели, ничего делать не нужно. Все словно забыли, как называется этот вирус. В его названии на первом месте стоит «SARS». Его эпидемия была в 2003 году. Иммунитет против этого вируса до сих пор сохраняется у тех, кто переболел и выжил после SARS. То есть прошло уже 17 лет! Скорее всего, и с новым коронавирусом будет такой же продолжительный иммунитет, ведь они очень похожи по антигенной структуре.
Поэтому я думаю, что иммунитет у тех, кто переболел, есть, и именно они в основном создают тот ценный коллективный иммунитет, о котором все говорят.
Причем речь идет как о серьезно переболевших, так и о тех, кто перенес COVID-19 в легкой форме. Нет ни одной вакцины, которая давала бы более сильный по продолжительный иммунитет, чем перенесенное заболевание. Могу сослаться на собственный опыт. Я переболел коронавирусом, и антитела примерно через год у меня в крови уже не определялись. Но после того как мне пришлось ухаживать за «ковидным» больным, я не заразился, а проверив антитела, убедился, что они снова «выросли» у меня в 7(!) раз. Если бы все переболевшие повторно заражались, у нас были бы уже миллионы, а не тысячи новых больных. Но этого же не происходит. Так что я призываю беречь тех, кто переболел COVID-19. Это наш золотой фонд.
Академик Виталий Зверев: «Осенью прививку от коронавируса я себе точно не сделаю»
«Обычно вакцины в течение полугода с момента начала испытаний не регистрируются, проходит несколько лет испытаний», — говорит Виталий Зверев, заведующий кафедрой микробиологии, вирусологии, иммунологии Сеченовского университета. В интервью «БИЗНЕС Online» ученый рассказывает, почему не стоит связывать победу над коронавирусом с созданием вакцины, рассуждает о том, что нет достоверных данных о сроке действия антител к COVID-19, почему нет смысла снова вводить карантин и зачем надо носить маски.
«Да, это неприятная инфекция, но не самое страшное, что могло произойти. Не чума и не холера. Подобное сравнимо с сезонным гриппом» Фото: «БИЗНЕС Online»
«ОБЫЧНО ВАКЦИНЫ В ТЕЧЕНИЕ ПОЛУГОДА С МОМЕНТА НАЧАЛА ИСПЫТАНИЙ НЕ РЕГИСТРИРУЮТСЯ»
— Нет. Насколько я знаю, пока еще никто не зарегистрировал, кроме нас, вакцину. Это разные вещи — получить разрешение и зарегистрировать. У нас вакцина зарегистрирована как официальный препарат. Про китайскую вакцину не говорили, что она официально зарегистрирована. Насколько я знаю, там проводят третью фазу клинических испытаний на нескольких тысячах добровольцев. Поэтому они пока ее не регистрировали. Потому и звучат слова, что мы первые в мире зарегистрировали вакцину.
— Разве у нас завершены все стадии испытаний?
— Нет. У нас не проходила третья стадия клинических испытаний. Это очень сложный вопрос, его нужно задавать тем, кто вакцину делал и регистрировал. На самом деле сами авторы говорят, что исследования продолжаются. Значит, еще ничего не закончилось.
— В таком случае как стала возможна регистрация того, что еще не завершено?
— Я не знаю как. Наверное, какое-то особое отношение или еще что-то. Обычно вакцины в течение полугода с момента начала испытаний не регистрируются, проходит несколько лет испытаний до момента регистрации. А здесь, наверное, считается, что инфекция очень опасна, поэтому можно что-то ускорить и сократить.
— Вы согласны с тем, что она очень опасна?
— Нет. Да, это неприятная инфекция, но не самое страшное, что могло произойти. Не чума и не холера. Подобное сравнимо с сезонным гриппом. То есть ничего страшного, на мой взгляд, не произошло.
— В таком случае к чему была такая спешка, когда весь мир сошел с ума с разработкой вакцины от коронавируса? Это чисто коммерческая или политическая история?
— Коммерческая, политическая, дело престижа. Понятно, что если кто-то первым сделает вакцину, то будут у него покупать. Это конкуренция на рынке. И потом я хочу напомнить, что ни от какого другого коронавируса не удавалось создать вакцину. Это еще и научный приоритет.
— Но говорят, что у нас регистрация «на условиях», то есть она будет действовать только до 1 января 2021 года.
— Но ведь регистрация есть. Я сегодня слышал, что бразильцы собираются покупать российскую вакцину, завод готов производить и распространять ее в Южной Америке. Во всяком случае, такая медийная информация прошла. Значит, чего-то уже добились.
«Минздрав регистрирует вакцину. Наверное, их удовлетворили результаты первых клинических испытаний. Хотя уже настораживает то, что было повышение температуры до 38 градусов» Фото: pixabay.com
«ЛЮДИ БЕРУТ НА СЕБЯ ВСЕ ЭТИ РИСКИ, ЗА НИХ ОТВЕЧАЮТ, ЕСЛИ РЕГИСТРИРУЮТ ВАКЦИНУ»
— Получается, что те, кто будет, условно, добровольно (допустим, всех военных обяжут) вакцинироваться, и станут испытуемыми в третьей фазе.
— Мне сложно такие вещи комментировать. Никто не говорит, что эта вакцина плохая или хорошая. Трудно понять, потому что сильно сократили все фазы исследований. В принципе ничего не опубликовано: ни то, как проходили испытания, ни то, кто был добровольцем, здоровые ли это люди или нет, пожилые или молодые.
— Но мы знаем, что дочь президента входила в их число.
— Я знаю только, что было две группы по 38 человек. А результаты же никто не знает. Так что все это на совести тех, кто вакцину принимал и регистрировал. Ведь минздрав регистрирует вакцину. Наверное, их удовлетворили результаты первых клинических испытаний. Хотя уже настораживает то, что было повышение температуры до 38 градусов (о таких симптомах у своей дочери сообщил сам Путин — прим. ред.). У нас в центре прививают обычными вакцинами, и это редкий случай, когда фиксируется повышение температуры до 38, я даже не помню, чтобы у нас такое было. А тут вроде подобное как одно из осложнений.
Я считаю, что не надо было торопиться с вакциной, а сделать все четко, согласно нашим и международным правилам по проведению клинических испытаний. Но, как говорится, государству виднее…
— Но ведь в таком случае есть риск дальнейшего использования такой вакцины…
— Да, но, значит, люди берут на себя все эти риски, за них отвечают, если регистрируют вакцину.
— Но, если пойдет что-то не так, когда будут прививаться тысячи, подобное же похоронит весь проект за раз.
— Все может быть. Я же говорю, что это не ко мне вопрос. Я бы свою вакцину никогда не пустил таким ускоренным путем. Мне подобное очень сложно комментировать. Но, как получилось, так и есть. Раз зарегистрировали, значит, сделали. Я вам могу сказать, что не принимал участия ни в процессе регистрации, ни испытаний, ни создания этой вакцины.
— Мы уже знаем, что зарегистрированная вакцина векторная на основе аденовируса. Подобное — опробованная методика создания вакцин?
— Это одно из его новых направлений — векторные вакцины. Аденовирусы давно уже используются в качестве векторов. Но нет никакого опыта широкого применения таких вакцин. На самом деле аденовирус не такой простой, некоторые из них обладают генным действием. Но эти вроде векторные системы проверены и гены удалены. Притом надо знать, что авторы ввели туда в качестве коронавирусного белка. Мы только слышали, что это S1, но, какой он — укороченный фрагмент или нет, никто не знает. Потому обсуждать то, чего не знаешь, очень сложно.
— Почему не было публикаций в научных журналах? Ведь зарубежные исследователи это делают.
— У каждого свой подход, свое ноу-хау, каждый хочет, чтобы никто не знал, о чем он думает. Очень мало информации, чтобы обсуждать и спорить. Но испытания действительно прошли по укороченной схеме. Я знаю, что западные специалисты к этому отрицательно относятся, и ВОЗ сказала, что будет все проверять.
«Сейчас уже разобрались: ничего страшного не происходит. Возьмем Москву, где более 30 процентов жителей имеют антитела, то есть так или иначе с вирусом встретились. Значит, это 4 миллиона человек…» Фото: «БИЗНЕС Online»
«ВРЯД ЛИ COVID-19 УДАСТСЯ ЭЛИМИНИРОВАТЬ ИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПОПУЛЯЦИИ»
— Утверждалось, что без вакцины COVID-19 победить нельзя. Согласны ли, что она действительно имеет в победе над болезнью решающее значение?
— Конечно, но не такое уж глобальное. Я бы не связывал напрямую победу над коронавирусом и создание вакцины. Смотря что считать победой. Мы его из человеческой популяции, конечно, не выведем. Он никуда не исчезнет. Многие люди болеют бессимптомно, просто являются носителями вируса. Поэтому не похоже, что он из человеческой популяции исчезнет. 80 процентов им переболеют. Но бороться с ним можно. Мы же боремся с другими респираторными заболеваниями, даже не имея вакцин. Отработают схемы лечения, мы будем понимать, для кого этот вирус особенно опасен. Со временем появятся специфические препараты именно против коронавируса, а не такие общие, действующие на иммунную систему. Но с вакциной будет легче.
В конце концов, создастся иммунная прослойка населения. Здесь еще все зависит от того, насколько длительный иммунитет после заболевания.
— Кстати, это же до сих пор неизвестно.
— Да, но все почему-то подобное связывают с наличием или отсутствием антител к вирусу. А есть ведь еще клеточный иммунитет. Но достоверных случаев повторного заражения пока нет. Также мы не можем сказать, какая будет продолжительность иммунитета после вакцинации.
— Официально глава НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи Александр Гинцбург утверждает, что иммунитет станет действовать как минимум два года.
— А как можно сказать про два года? На основании чего можно такое заявлять? Ведь не исследовали эту вакцину два года, потому никто не знает, по каким параметрам определять иммунитет. Даже на животных таких экспериментов не было, два года не прошло. Я не знаю, почему говорят про два года, а не два с половиной. Это серьезный вопрос, он требует изучения. Потому я бы не стал так заявлять.
Два года еще более-менее, а если это будет полгода или год, то плохо. Значит, надо часто прививаться, а такими векторными системами подобное нельзя делать часто, потому что к вектору тоже создается иммунный ответ. Вектор — это же тоже вирус со своими белками, на них тоже формируется ответ. В следующий раз тогда ответа на вакцину не будет.
Меня все смущает. Я не хочу говорить ничего против, все-таки не знаем, хорошая это вакцина или плохая. Но надо, конечно, ее доисследовать. Знают только авторы вакцины, насколько она хороша. Есть же у них какие-то аргументы, почему иммунитет будет действовать два года. Например, когда изучаем иммунитет от вакцины против кори, мы знаем, сколько лет прошло, какой уровень антител, как сработал клеточный иммунитет. Знаем, что если прививаем от кори детей, то иммунитет почти пожизненный. А когда взрослых, то только на год. По-разному на вакцину реагируют взрослый и детский организмы, по разным путям проходит иммунный ответ. Все еще зависит от вакцины — живая или убитая. Тут очень много нюансов, которые пока трудно понять. Векторные платформы до конца не изучены и массово не применялись.
— Я правильно понимаю, что векторная вакцина убитая?
— Нет, в том-то и дело, что это живой аденовирус, в который вставлен какой-то фрагмент коронавирса. Он вводится в организм человека и стимулирует иммунный ответ на тот белок, который будет в этом аденовирусе синтезироваться. Когда вирус попадает в организм, начинает размножаться и экспрессировать все белки — и свой, и тот, который туда вставили. Можно сделать убитую вакцину, но тут вопрос, будет ли она работать. В данном случае векторная вакцина живая.
— В таком случае есть ли риск, что после вакцины, наоборот, заболеешь коронавирусом?
— Нет, там же вводят не живой коронавирус, а аденовирус, который не вызывает заболеваний. Вектор для людей безопасен. Тут только ген коронавируса. Это же такая живая вакцина, как против кори, когда вирус выращивают на пониженных температурах и получают такой вирус кори, который вызывает не заболевание, а иммунный ответ.
— Некоторые вирусологи высказывали мнение, что такая вакцина, которая сейчас разработана, проблему вакцинопрофилактики не решит, а потребуется живая вакцина, видимо, как от кори, о которой вы говорите.
— Вряд ли кто-то решится делать живую вакцину от коронавирусной инфекции, хотя теоретически это возможно. Тут есть множество сложностей. Вирус кори практически неизменчив, он стабильный. Поэтому не было случаев, чтобы вакцинный вариант мутировал к дикому. А как с коронавирусом пока никто не знает. Если такая вакцина и появится, то лет через пять, потому что ее надо будет серьезно изучать. Вообще, все вакцины для широкого применения возникают обычно через пять лет.
— Если бы так быстро вакцину не регистрировали, а, как положено по всем правилам, исследовали бы ее годами, то как бы мы жили с коронавирусом?
— Живем же мы с гриппом, другими инфекциями. Так и надо. А что делать? Но это не значит, что нужно хватать все что попало для лечения. Противомалярийное — давайте, против ВИЧ — попробуем. Такие списки лекарств были! А толку?! Понятно, что они работать не станут, но каждый пытался свой препарат пропихнуть в клинику, чтобы продать.
Сейчас уже разобрались: ничего страшного не происходит. Возьмем Москву, где более 30 процентов жителей имеют антитела, то есть так или иначе с вирусом встретились. Значит, это 4 миллиона человек…
— «Официальных» москвичей.
— Будем брать официальные данные. А сколько умерло? 4 тысячи человек — это 0,1 процента. У нас же все шли под диагнозом коронавируса. А кто проверял людей на грипп и другие болезни? У нас грипп, что ли, исчез? Куда делся? Победили? Нет же! Смертность есть при любой инфекционной болезни, страдают дети, пожилые или люди с хроническими болезнями. В данном случае хорошо, что дети не болеют.
— Говорят, что они как раз переносят инфекцию хорошо.
— Скорее всего, если не болеют, то и не переносят. Никто не изучал. Это грипп дети хорошо переносят, они основные переносчики. Потому прививать будут кого? Пожилых, людей с хроническими болезнями. Наверное, из них и надо набирать когорту испытуемых для проведения клинических исследований.
«Очень многие не попадают в систему диагностики, они переносят болезнь легко и дома. Поэтому процентные цифры смертности не соответствуют действительности» Фото: «БИЗНЕС Online»
«СЕЙЧАС МЫ ВИДИМ, ЧТО COVID-19 НЕ ТАК СТРАШЕН»
— Как думаете, будет ли COVID-19 мутировать, как грипп, каждый сезон?
— Точно нет. Он в 10 раз мутирует меньше, чем вирус гриппа. У коронавируса не могут так, как у гриппа, поменяться гены, у него нет ни гемагглютинина, ни нейраминидаза, там совсем другие белки. Сейчас уже в мире тысячи исследованных последовательностей этого вируса. Есть мутации, но они не несут таких изменений в геноме, которые бы меняли свойства вируса и его структуру. Скорее всего, таких мутаций не будет. Нельзя сказать, что данная вакцина не поможет от COVID-19 на другом краю планеты. Если она будет работать, то против всех штаммов, которые сейчас есть. Это один и тот же вирус. Все пока сказки, когда говорят, что где-то во Вьетнаме или Китае появился более страшный вирус. Все затихает, когда определяют, что это тот же самый вирус.
Помните, говорили про высокую смертность в Италии? Дело в том, что COVID-19 попал в дома престарелых, где средний возраст умерших — 85 лет. Сами понимаете, что это люди, у которых риск умереть от любой инфекции гораздо выше, чем у других.
— То есть вы не верите в рассказы про то, что в Европе или США был какой-то другой вирус?
— Пока нет никаких убедительных данных, чтобы так считать. Точно так же, как про случаи повторного заражения.
— Почему тогда в России смертность такая низкая, а в некоторых странах она была гораздо выше?
— Все не так. Везде смертность считали по-разному. Например, писали, что в Голландии смертность доходила до 17 процентов. Дело в том, что там проводили диагностику только у людей в тяжелом состоянии. Смертность 17 процентов была среди тяжелобольных. А сейчас, когда начали определять антитела, она уже стала меньше 1 процента.
У нас тоже небольшой показатель. Ведь никто не учитывает людей, которые перенесли бессимптомно, а их 60–70 процентов. Очень многие не попадают в систему диагностики, они переносят болезнь легко и дома. Поэтому процентные цифры смертности не соответствуют действительности. Надо смотреть и сравнивать смертность по годам. Допустим с февраля по июнь у нас умерли столько-то людей. Нужно сравнить с прошлыми годами — как увеличилась смертность? Да, прирост есть, но небольшой. И потом еще надо учитывать, что в режиме самоизоляции мы кого-то спасали от коронавируса, а кто-то не мог получить медицинскую помощь. У нас и в Европе центры, где делают уникальные операции, закрывались под COVID-госпитали. В итоге люди, сидя дома, не могли получить квалифицированную помощь. Сколько усугубило этим свое здоровье, а сколько из них потом умерло? Неслучайно обращения к врачам после снятия самоизоляции во всех странах на 100 процентов выросли. Это тоже внесет свой вклад в смертность. Потому надо осторожно считать. Сейчас мы видим, что COVID-19 не так страшен.
— Много спорили и говорили, что в России, возможно, врут со статистикой.
— У нас не лгут. Тогда получается, что весь мир врет. Просто считали по-разному. На эти цифры можно ориентироваться, но творчески подходить. У нас просто число тестируемых было больше, чем в других странах. Мы смогли себе такое позволить. Мы десятки миллионов простестировали, хотя были повторные — врачей же часто проверяют. Кто-то четыре раза сдал, как я, например, а кто-то — ни разу. Но все равно количество сделанных тестов за это время сильно изменяет картину. Чем больше сдаете тестов на душу населения, тем больше число выявленных и тем больше среди них людей со слабым течением болезни. Естественно, тогда и смертность уменьшается. А если вы тестируете только тех, кто в тяжелой форме, то смертность будет высокой.
«Вакцина испытывается долго, затем по полгода продолжается наблюдение после каждой фазы клинических испытаний. У нас сейчас все быстро произошло. Потому это вопрос к создателям вакцины, как и на что они рассчитывают» Фото: «БИЗНЕС Online»
«НИКТО НЕ ЗНАЕТ, НАСКОЛЬКО ДОЛГО СОХРАНЯЮТСЯ АНТИТЕЛА»
— Вы не болели коронавирусом?
— И как перенесли?
— Все прекрасно, ничего страшного, я переболел легко. У меня всего один день была температура 38, как после прививки от коронавируса.
— Тесты на антитела на что-то влияют? Действительно ли, имея антитела, можно не волноваться, что ты заразишься?
— Никто не знает, насколько долго сохраняются антитела. Это один из показателей иммунного ответа, есть же еще клеточный иммунный ответ, клетки памяти, система интерферона. Поэтому когда мы говорим об иммунитете, то надо учитывать не только уровень антител. Скорее всего, если человек еще раз встретится с вирусом, то тоже легко переболеет.
Можно говорить, только сравнивая с другими коронавирусами. Например, при SARS продолжительность иммунитета достигала 10 лет, а при MERS сохранялась до 5. Потому мы можем только предполагать, насколько долго сейчас будет. Это вопрос времени. Пока мало прошло, чтобы говорить о таком сегодня.
— Когда сформируется коллективный иммунитет к COVID-19? Вакцинация в этом поможет?
— Если появится хорошая вакцина, которая станет давать иммунный ответ, естественно, мы за несколько лет коллективный иммунитет сформируем. Но случаи коронавируса все равно будут, он не исчезнет полностью из человеческой популяции.
— Почему нельзя его полностью вывести?
— Я уже говорил, что есть люди, которые болеют легко. Они будут вирус все время носить и передавать. Всегда есть популяция людей, у которых он присутствует.
— Когда в таком случае можно будет с 100-процентной гарантией говорить, что вакцина безопасна? Какое количество надо вакцинировать и какой результат получить?
— Вакцина испытывается долго, затем по полгода продолжается наблюдение после каждой фазы клинических испытаний. У нас сейчас все быстро произошло. Потому это вопрос к создателям вакцины, как и на что они рассчитывают.
«Маска предохраняет не только от коронавируса, но и от гриппа, других респираторных инфекций. Во многих странах это обычная практика и часть культуры» Фото: «БИЗНЕС Online»
«НА МОЙ ВЗГЛЯД, КАРАНТИН УЖЕ НИЧЕГО НЕ ДАСТ»
— Все сейчас гадают, будет ли вторая волна короновируса, а вместе с ней самоизоляция и карантин. Каков ваш прогноз?
— Еще первая волна не закончилась, до сих пор каждый день регистрируются случаи коронавирусной инфекции. Вирус никуда не исчезнет. Просто осенью и зимой у нас всегда подъем респираторных инфекций, у которых есть сезонность, — это грипп, аденовирус и другие. У коронавируса пока нет сезонности. Вместе с подъемом респираторных заболеваний, наверное, будет увеличение и случаев коронавирусной инфекции.
Продлится ли режим самоизоляции? Этот вопрос не ко мне. На мой взгляд, карантин уже ничего не даст. Мы добились того, что у нас есть больницы, врачи, койки, лекарства.
— В одном интервью вы сказали: «Нам с этим надо жить и привыкать к такому». Что значит «привыкать»? Маски и перчатки навсегда?
— Перчатки — вещь бессмысленная и никому не нужная. А маски обязательно необходимы в транспорте и местах скопления людей, там, где вы не можете соблюдать социальную дистанцию. На улице они не нужны. Вирус не летает по воздуху. Если вы спокойно идете по улице, то маска даже вредна, так как затрудняет дыхание. А перчатки я вообще не понимаю, для чего нужны. Вирус передается респираторным путем при близком контакте.
— То есть уже не наступит тот момент, когда маску можно будет снять и в транспорте?
— Она предохраняет не только от коронавируса, но и от гриппа, других респираторных инфекций. Во многих странах это обычная практика и часть культуры. Например, японцы постоянно носят маски в транспорте и там, где возможны контакты с другим людьми.
На самом деле очень важно, чтобы те, у кого есть симптомы заболевания, оставались дома, а если уж вышли, то обязательно надевали маску. Ведь вероятность заражения, если на вас маска, а на больном ее нет, составляет 70 процентов. Когда оба в масках, то она падает до 1–2 процентов.
— До сих пор нет единственно правильного лечения COVID-19. Может, тогда стоило сосредоточиться на разработке лекарств?
— Все время исследуются новые препараты. Думаю, получим и сделаем специальное лекарство. Но и они требуют серьезных испытаний, проверяются на хроническую токсичность. Долгий путь, годы исследований.
— Вы этой осенью или зимой будете готовы сделать вакцину от коронавируса?
— Себе точно нет. От гриппа буду прививаться, а от коронавируса — нет. Во-первых, я уже переболел, считаю, что у меня пока есть защита. Во-вторых, хочу убедиться, что вакцина надежна, безопасна и эффективна. Поэтому пока подожду.
— Остальным обычным гражданам стоит спешить?
— Я всегда агитирую за прививки. Думаю, тут надо подождать, неслучайно минздрав отложил массовый запуск до января 2021 года. Когда пройдут дальнейшие испытания, тогда бы я уже подумал, что надо прививаться.
Виталий Васильевич Зверев — заведующий кафедрой микробиологии, вирусологии, иммунологии Сеченовского университета, академик РАМН (2002), академик РАН (2013).
Родился 3 июня 1952 года в городе Кадиевка Луганской области СССР.
В 1975 году окончил с отличием лечебный факультет Волгоградского государственного медицинского института.
Работал в Научно-исследовательском институте прикладной микробиологии Главмикробиопрома в подмосковном Оболенске и Институте молекулярной генетики Российской академии наук.
В 1985-м перешел в НИИ вирусных препаратов им. Анджапаридзе Российской академии медицинских наук. Прошел путь от старшего научного сотрудника до директора. В 2005 году проведена реорганизация Научно-исследовательского института вакцин и сывороток им. Мечникова РАМН в форме присоединения к нему НИИ вирусных препаратов им. Анджапаридзе РАМН. С 2006-го на протяжении 10 лет возглавлял институт.
С 2006 года является заведующим кафедрой микробиологии, вирусологии и иммунологии Первого Московского государственного медицинского университета им. Сеченова.
Академик исследует механизмы взаимодействия вирусов с клеткой, молекулярно-биологическую структуру и регуляцию экспрессии генов рецепторов вирусов, структуру и функции вирусных белков, разрабатывает различные проблемы биотехнологии, вакцинологии, молекулярной биологии, генетики вирусов и биологической безопасности.
Зверев выступает одним из авторов первой национальной программы борьбы против ВИЧ-инфекции. Его исследования посвящены одному из приоритетных направлений современной медицины — созданию вакцинных препаратов против наиболее распространенных и социально значимых инфекционных заболеваний, а также разработке новых подходов к созданию противовирусных препаратов на основе явления интерференции РНК, изучению проблемы врожденного и адаптивного иммунитета.
Ученым опубликовано 365 научных работ, из них 17 книг и монографий, получено 18 авторских свидетельств и патентов. Подготовил 4 доктора и 10 кандидатов наук. Удостоен ученой степени доктора биологических наук. Дважды становился лауреатом премии правительства России.