зенит 1980 что означает
40 лет назад «Зенит» дебютировал в еврокубках. Получилось так себе
В 1980 году «Зенит» под руководством Юрия Андреевича Морозова впервые завоевал медали чемпионата СССР. Ленинградская команда заняла третье место, в турнирной таблице пропустив вперед только киевское «Динамо» и московский «Спартак».
Наградой за удачное выступление стала не только бронза, но и возможность выступить в Кубке УЕФА. 16 сентября 1981 года – памятная дата в истории местного футбола, ведь именно в этот день «Зенит» дебютировал в еврокубках.
Правда с жеребьевкой клубу из Северной Столицы не повезло от слова «совсем». «Динамо Дрезден» – одна из сильнейших команд ГДР и постоянный участник европейских клубных турниров.
Но первый блин вышел комом. На стадионе им. Кирова в присутствии 45 тысяч зрителей Юрий Желудков открыл счет, но опытные восточные немцы уже к перерыву установили финальный счет в свою пользу – 2:1.
В Дрездене «Зенит» получил четыре банки: две в первые 15 минут. Владимир Казаченок сократил разрыв, подарив надежду, но во втором тайме хозяева добили – 4:1.
Интересный факт: 9 из 11 футболистов стартового состава «Зенита» в той исторической игре стали чемпионами СССР в 1984 году. Так что от безрадостного дебюта клуба в еврокубках есть один плюс: поражения точно подзакалили характер молодых парней.
Блог архива фанатов «Зенита»: 1980 год — глоток свободы
Сегодня в нашей публикации мы вернёмся к самому началу истории питерского фан-движения, и вспомним, как все начиналось.
Вашему вниманию предлагается интервью «отцов-основателей» легендарного 33-го сектора.
Итак:
В 1980-м, поклонники нашей команды объединились на 33-м секторе стадиона имени Кирова и совершили первый организованный выезд. О том, как это было, «ProЗениту» рассказали непосредственные участники тех событий – Вячеслав Блинов (Очки), Евгений Степанов (Шляпа) и Сергей Осипов (Блондин)
33-й. Женя Шляпа в правом верхнем углу снимка
33-й. Серега Блондин справа в клетчатой рубашке
Виталик Очки крайний слева. Фото сделано на Петроградской стороне
Сектор 33
Очки: Для меня знакомство с фанатизмом началось в 1977 году. Я учился в седьмом классе и случайно пришел на матч первой лиги, в котором ленинградское «Динамо» принимало московский «Спартак». Тогда впервые и увидел «мясных». Впечатление сильное – все в красно-белом, поют, плакаты привезли. Сначала я даже не понял, кто это такие. Первая мысль: народ с предприятий за отгулы набрали, выдали им атрибутику и в Ленинград отправили. С точки зрения поддержки команды наш стадион в те времена представлял собой унылое болото. Люди приходили в основном попереживать, поохать-поахать. Завести их можно было разве что самыми простыми кричалками: «Зенит! Зенит!», «Судью с поля!» – или дурацким хоккейным кличем «Шайбу! Шайбу!».
Где-то уже к концу 1979-го на трибунах стали появляться группки ребят – школьники, студенты, сослуживцы – которые пытались болеть активно, в основном переделывая кричалки «Спартака». Из своих были, пожалуй, «Раз, два, три, Зенитушка, дави!», «Эй, «Зенит», давай вперед, Ленинград победы ждет» и самая старая – «Шалалайла». Она и сейчас активно используется фанатским виражом.
Перед Олимпиадой-80 стадион имени Кирова был закрыт на реконструкцию, но два матча в 1980-м, с минским «Динамо» и «Карпатами», все же решено было провести здесь. И группа молодых парней (человек 20–30) во главе с Серегой Длинным собралась на 33-м секторе. Игра с минчанами ничем особенным не запомнилась, а вот на «Карпатах» 4 июля эта группа стала очень активно кричать, и народ стихийно к ним повалил. Я сам сидел за воротами и, увидев, что происходит на 33-м, предложил друзьям пересесть туда, тем более что проход был свободным. К середине матча сектор оказался заполнен практически наполовину.
Когда расходились, договорились и впредь собираться на 33-м. Дальше был перерыв – Олимпиада. Приезжали болельщики из Африки в национальных расцветках, с флагами, барабанами. Они тоже показали, как нужно болеть. И на следующий матч с «Черноморцем» люди шли целенаправленно на 33-й.После игры состоялась знаменитая демонстрация. Шли по центральной аллее по направлению к «Петроградской». Очень много было нетрезвых, плюс эффект толпы. Орали все, что можно и что нельзя. И «Зенит, Зенит!», и «Долой КГБ». Говорят, на Левашовском окна побили. В какой-то момент кто-то вспомнил, что умер Высоцкий. Стали скандировать: «Высоцкий! Высоцкий!» Народ высовывался из окон и не понимал, что происходит. Что нами двигало? Трудно сказать. Все произошло стихийно. Своего рода глоток свободы, ведь в те времена компаниями больше трех человек разрешалось собираться только на демонстрации 1 мая да 7 ноября. А тут в обычный день люди перегородили улицу и пошли. Милиция к этому оказалась не готова и среагировала поздно. Но когда понаехали машины с мигалками, народ разбежался врассыпную.
Шляпа: Люди шли не только с 33-го, к ним на лестнице подключился народ с других трибун. Общее скандирование – это то, чего нам тогда не хватало. И эта импровизированная демонстрация стала дополнительным толчком к активному болению.
Первый выезд
Очки: Следующий домашний матч с «Локомотивом» ничем не запомнился, а вот на «Шахтере» один парень, который позже получил прозвище Вельвет, бегал по сектору с плакатом: «У нашего «Зенита» болельщиков не счесть, пока такие люди, как Казаченок, есть». Все скандировали. А потом он сделал другой плакат, с помощью которого пригласил всех желающих в Москву на матч со «Спартаком». Как сейчас помню: 20 сентября, поезд № 27, отправление в 21.47.
Встречу назначили на Московском вокзале у памятника Ленину. Собрались 44 человека, на вокзале все познакомились. Одного парня в костюме-тройке приняли за агента КГБ – мания величия, похоже, у нас началась. Чтобы избежать серьезных проблем, пришлось ему отвечать на каверзные вопросы вроде «На какой минуте Желудков «Черноморцу» забил?». Ответил. Оказалось, что свой. Блондин: Появлению фан-движения в Ленинграде способствовали не только общественные, но и футбольные причины. В команду стали возвращаться футболисты – Казаченок, например, вернулся из Москвы. Раньше такое практически невозможно было. Плюс свои воспитанники, поставленная игра. «Зенит» захотелось видеть не только дома, но и на выезде. Тем более в конце года, когда мы реально стали претендовать на медали. Так к первому выезду и подошли.
Очки: Когда мы приехали в «Лужники» за билетами, к нам сразу подошла группа спартаковских фанатов: «Зенитовские? Ну, огребете сегодня. Мы у вас получаем постоянно – сегодня вы получите». Повыступали и отошли. Затем подошли двое других, более цивилизованного вида. Они нам объяснили, что являются «правыми», а те, кто заводились, – это «левые», гопота. Провели мини-лекцию о том, что ЦСКА – это «кони», «Спартак» – «мясо». Призвали вязать шарфы и шапки. Предложили дружить. И на трибуну «Б» билеты брать тоже они предложили.
Блондин: Дружба с фанатами «Спартака» продолжалась более десяти лет. Тогда народ в этом плане более честный был. Те же так называемые кузьмичи зачастую оказывались жестокими и достаточно организованными людьми и в Ленинграде, и в других городах. После матча, чтобы избить спартаковских болельщиков, устраивались засады от стадиона до самого Московского вокзала, хотя прямого организатора не было.
Блондин: ЦСКА и «Динамо» не очень уважали еще и потому, что они призывали людей в армию и таким образом формировали свои команды. Могли рекрутировать игроков во всех видах спорта. Так что на взаимоотношения с их фанатами влияла не только договоренность со «Спартаком», но и идеология.
В Москву на электричках
Очки: Через неделю после «Спартака» состоялся второй выезд – на «Торпедо». Примечателен он тем, что в Москву мы отправились на электричках. Если использовать фанатский сленг, на «собаках». Собрались семь человек – Дух, Очки, Патлатый, Длинный, Борода, Свояк, Блондин. В электричке познакомились как следует, договорились, что будем вязать синие шарфы с белыми окончаниями, – понимание, что мы сине-бело-голубые, пришло уже позже. Так на электричках добрались до Окуловки, затем – до станции Бологое. Подходим к проводникам стоявшего там поезда, представляемся игроками дубля «Зенита», отставшими от своих, и просим взять нас с собой. «Ах, вы зенитовцы, – отвечают, – тогда заберите своего придурка!» И выталкивают на перрон Шляпу.
Шляпа: По-моему, я тогда опоздал к месту встречи на вокзал, доехал до Окуловки сам и там за рубль сел в севастопольский поезд до Бологого. Эта схема в дальнейшем была реализована не один раз. Проводники брали безотказно. Видимо, на этом перегоне не было контролеров.
Из Бологого на электричке добрались до Калинина (ныне – Тверь). Оттуда – до Москвы. На стадионе наша небольшая группа легко перекрикивала пассивную торпедовскую массу, и мы даже почувствовали себя не совсем в гостях. Все-таки второй выезд, крутые парни. Скандируем: «Казаченок! Казаченок!» И вот наш центральный нападающий выпрыгивает в собственной штрафной и головой забивает мяч в свои ворота. И все эти пассивные болельщики «Торпедо» тоже начинают скандировать: «Казаченок! Казаченок!».
На обратном пути ночью в том же Бологом подходят к нам мужчина и женщина. Не скажу, что приличного вида, не скажу, что бомжеватого. Нечто среднее. Говорят: «Десять рублей – и вынесем вам банку огурцов и бутылку водки». Недешево, но ночные рестораны в те годы в почете не были. В общем, скинулись. Подходим к дому, окруженному забором. Отдаем деньги, мужчина и женщина скрываются за дверью. Через некоторое время кто-то сообразил оббежать забор вокруг. Оказалось, дома как такового нет. Одна стена.
Блондин: Тогда Женя окончательно укрепился в своем прозвище Шляпа (смеется). Мне же в 80-м запомнился еще и выезд в Минск. Туда добрались удачно – по ученическому удостоверению с 50-процентной скидкой, но денег на обратную дорогу практически не было. Пришлось возвращаться на электричках через Москву с одиннадцатью пересадками. У меня потом тело неделю болело! Этот случай заставил задуматься о том, что для дальних расстояний нужно учиться вписываться в поезда. Тем более что творческих людей среди нас было достаточно.
Первая атрибутика
Шляпа: После первых выездов мы решили приобрести атрибутику, нужно было найти какую-то одежду соответствующей цветовой гаммы. Встретились, зашли в один магазин, во второй. Красно-белые шапочки есть, а наших нет. И все же где-то на «Черной речке» нам удалось найти синие береты с белыми помпонами. Что-то такое детское, не хватало только матросского воротничка. Стоили они, насколько я помню, немалых денег, а выглядели мы в них, конечно, по-клоунски. Нормальный человек надеть такой берет не мог, но, поскольку надевали все вместе, получался такой своеобразный флешмоб. Помню, в этих беретах ребята даже на последний выезд в Баку отправились.
Очки: Из других атрибутов фанатизма вспоминаются горны, детские дудки, свистки. Много было серпантина, в качестве которого зачастую использовались автобусные кассовые ленты. В 115-м автобусе их в какой-то момент даже перестали в кассы заправлять.
Шляпа: Я умудрялся проносить на сектор свой пионерский горн, запихивая его под одежду вдоль позвоночника. Подобным образом на 33-й проносились и древки для флагов. Тогда еще не было тщательного досмотра. Милиция на стадионе работала самая простая, без дубинок и касок. На сектор заходила нечасто. Но если это случалось и кого-то пытались вывести, просто так мы никого не выдавали. Фанаты расставляли локти, цеплялись за скамейки. Кроме того, удавалось с милицией договариваться. Наш сектор курировал капитан Кирилкин, и с ним мы находили компромисс. Например, не бросаем серпантин – и нам разрешают флаги.
То, что на 33-м все хорошо, я убедился год спустя, когда на матче с дрезденским «Динамо» решил с друзьями сесть на другом секторе. В итоге посмотрел 15 минут первого тайма и концовку второго. Как только попытался что-то завести, сразу был отправлен в милицейский пикет под трибуной. Мораль проста: не нужно отрываться от коллектива.
Эпоха Морозова
Эпоха Морозова. Первые медали
Неожиданная болезнь Германа Зонина, заставившая его покинуть пост главного тренера «Зенита» в разгар чемпионата-1977, на итоговом месте команды не сильно сказалась: как и в большинстве предыдущих сезонов, «Зенит» оказался в нижней части турнирной таблицы. Со следующего же года команду возглавил 43-летний Юрий Морозов
В прошлом игрок ленинградских «Динамо» и «Адмиралтейца», Юрий Морозов в 1950-х провел и полтора десятка матчей в составе «Зенита». Впоследствии получил два высших образования, долгое время преподавал в ленинградском институте физкультуры, вел активные научные разработки в области функциональной подготовки спортсменов, защитил диссертацию и несколько лет входил в комплексную научную группу при футбольной команде «Зенит». Так что команда ему была вовсе не чужой, и, получив предложение возглавить ее в качестве главного тренера, Морозов, прежде с командами мастеров официально никогда не работавший, тем не менее смело взялся за применение на практике итогов своих обширных научных изысканий.
В первые два года своей работы в «Зените» новый тренер, впрочем, ничего в команде существенно не менял. Костяк ее оставался прежним, состав по-прежнему переполняли приезжие игроки, в большинстве своем довольно среднего класса (классным футболистам не слишком успешный в последние десятилетия «Зенит» был не очень интересен), а потому и результаты этих двух сезонов были сродни предыдущим — дважды 10-е место. Осознав, что этот путь развития тупиковый, Морозов взялся за коренную перестройку и игры команды, и ее состава.
И действительно, при наличии в городе активно и продуктивно работающих специализированных футбольных детских школ «Смена», «Зенит» и других, укоренившийся в последнее десятилетие принцип комплектования состава главной городской футбольной команды мастеров преимущественно иногородними игроками выглядел довольно нелогичным.
А потому накануне сезона 1980 года в расположении «Зенита» появилось сразу с добрый десяток молодых воспитанников ленинградских футбольных школ, многие из которых впоследствии не только закрепились в основе команды, но и образовали новый ее костяк на целое десятилетие вперед: нападающие Юрий Желудков и Юрий Герасимов, полузащитники Валерий Брошин и Александр Захариков, защитники Алексей Степанов и Владимир Долгополов. Впоследствии в команде Морозова закрепились нападающие Борис Чухлов и Сергей Дмитриев, полузащитники Сергей Веденеев и Дмитрий Баранник, защитники Сергей Кузнецов и Геннадий Тимофеев. К тому же немногим раньше стараниями Морозова были возвращены по тем или иным причинам покинувшие «Зенит» при предыдущем тренере полузащитник Николай Ларионов и форварды Анатолий Зинченко и Владимир Казачёнок, а также приглашены вратари: опытнейший Александр Ткаченко и молодой, перспективный Михаил Бирюков.
Это была практически новая команда. Молодая, амбициозная, еще не познавшая вкуса побед, но и не утратившая вкуса к футболу. А достаточно большая группа зенитовских ветеранов, с которыми Морозов благоразумно не расстался, обеспечила «Зениту» в 1980-м тот самый пресловутый «сплав молодости и опыта», который необходим любой команде, претендующей на высокие достижения. И фактически новорожденная команда «заиграла» очень скоро.
Бронза 1980 года
Фирменный морозовский прессинг в исполнении задорных двадцатилетних пацанов, игра на предельных скоростях, размашистая, динамичная, несколько авантюрная в обороне, зато предельно красочная в атаке — всё это быстро расположило к себе болельщиков не только Ленинграда, но и всей страны. Умело варьируя действия своей команды в зависимости от соперника, смело перестраивая тактические схемы даже по ходу матча, нередко производя кажущиеся со стороны нелогичными, но в итоге обычно себя оправдывающие замены, Морозов еще и заряжал команду своей буквально брызжущей энергетикой, не давая игрокам расслабиться по ходу матча ни на секунду.
Начав чемпионат 1980 года с досадного поражения от «Кайрата», «Зенит» затем выдал шестиматчевую беспроигрышную серию, закончившуюся неожиданным разгромом в Тбилиси 1:5, после которого команда несколько «засбоила», набрав в последующих шести матчах всего пять очков. А потом «Зенит» получил еще одну оплеуху — от «Шахтера», 2:5. Но вопреки пессимистичным ожиданиям этот разгром отнюдь не подействовал угнетающе на игроков, как это нередко бывало в прежние годы, — напротив, после него «Зенит» собрался и больше подобных ляпов в сезоне не допускал.
Первый круг команда завершила на шестом месте. Правда, отрыв от третьего составлял всего. одно очко, и уже к концу лета о ленинградцах в очередной раз заговорили как о реальных претендентах на медали. Впрочем, сколько раз такое было в истории команды. Но теперь «Зенит» был уже другим и обоснованность своих претензий на классное место доказывал вполне убедительно. У ленинградской команды наконец-то появилось ранее не очень присущее ей качество — она научилась «держать удар». Ведь нередко в прошлые годы на кураже «Зенит» мог выигрывать сложные матчи у серьезных соперников, выдавать довольно длительные успешные серии, а затем, вдруг споткнувшись, безвольно опускать руки, после чего быстро терять все только что завоеванные высоты. Нынешний «Зенит» отдельными неудачами смутить было непросто.
Уже за несколько туров до финиша определились обладатели золота и серебра — заметно оторвавшиеся от всех киевское «Динамо» и «Спартак». А вот за третье место развернулась нешуточная борьба между ЦСКА, тбилисским «Динамо», донецким «Шахтером» и «Зенитом». Борьба, в которой должен был победить тот, у кого крепче нервы и сильнее характер. А сильнее он оказался у ленинградцев. В результате к последнему туру «Зенит» подошел на третьей позиции, при этом опережая тбилисских динамовцев на одно очко. Расклад очевиден: либо побеждать в последнем матче, либо уповать на неудачу грузинских футболистов в Минске. При равенстве очков преимущество по всем параметрам получали тбилисцы.
Момент рождения бронзовой команды можно определить с точностью до минуты: 22 ноября 1980 года в 18 часов 45 минут пришло известие из столицы Белоруссии: тбилисское «Динамо» проиграло минчанам. Таким образом, через пятнадцать минут после этого «Зенит» выходил на свой последний матч с «Кайратом» уже в ранге бронзового призера чемпионата СССР. Но и тут новоиспеченные медалисты не стали отбывать номер, а победили и в своем последнем, ничего уже не решавшем матче сезона. Теперь никто не мог упрекнуть зенитовцев в том, что свои медали они получили «из рук» минского «Динамо».
Неудачей завершился и дебют «Зенита» в розыгрышах еврокубков. Как призер чемпионата СССР, команда получила право стартовать в розыгрыше Кубка УЕФА — 1981/82, но споткнулась на первом же этапе. Соперником «Зенита» стало крепкое дрезденское «Динамо» — неоднократный чемпион ГДР и одна из популярнейших команд этой страны. И опытные немецкие еврокубковые бойцы, имевшие в своем послужном списке за 10 лет непрерывного участия в еврокубковых матчах победы над «Порту», «Ювентусом», «Ливерпулем», «Бенфикой» и другими грандами европейского футбола, не оставили дебютантам никаких шансов, победив их и в Ленинграде (2:1), и дома (4:1). Автором первого гола «Зенита» в еврокубках стал Юрий Желудков.
Зато порадовали в 1981 году зенитовские дублеры, во второй раз в своей истории взошедшие на пьедестал почета — 3-е место. Руководил тогда резервистами «Зенита» 39-летний тренер Павел Садырин, имя которого в самом скором времени прогремит на всю страну.
В следующем, 1982 году «Зенит» также не слишком блеснул, заняв лишь 7-е место. А по окончании сезона команда лишилась и главного тренера: Юрий Морозов перебрался в Киев, где возглавил местное «Динамо», заменив ушедшего в сборную Валерия Лобановского.
Несмотря на достаточно неровные выступления «Зенита» при Морозове, все же стоит признать этот период в истории команды успешным. Ведь за эти годы были не только завоеваны первые в более чем полувековой на тот момент истории «Зенита» медали, но и, что самое главное, построена новая, очень перспективная команда. Суровый и жесткий до деспотичности Морозов при этом обладал замечательным чутьем на талантливых игроков, коих впоследствии за свою почти четвертьвековую тренерскую карьеру раскрыл для большого футбола многие десятки. Смело доверяя молодежи, решительно вводя в основной состав многочисленных неизвестных прежде футболистов, он, конечно, не раз обманывался в своих ожиданиях, но куда чаще такая ставка на молодых себя вполне оправдывала.
Оправдалась она и на сей раз. И не только в 1980-м — ведь большинство игроков той бронзовой морозовской команды вскоре вознесли «Зенит» и на самую вершину советского футбола.
Среди игроков этого периода, в первую очередь стоит отметить отважного и неукротимого вратаря Александра Ткаченко, вклад которого в бронзу «Зенита» трудно переоценить. Отлично проявили себя опытные защитники Владимир Голубев, Сергей Бондаренко и капитан бронзовой команды Анатолий Давыдов. В полузащите всё это время просто незаменимы были неутомимый и харизматичный Николай Ларионов и внешне неприметный, но чрезвычайно полезный Сергей Веденеев.
Отлично вписались в команду и быстро раскрылись как незаурядные бомбардиры стремительный, взрывной Юрий Герасимов и большого футбольного дарования точнейший Юрий Желудков. И конечно же, лидер атаки «Зенита», один из сильнейших форвардов в его истории, кумир и любимец ленинградских болельщиков, герой городского фольклора и легенда «Зенита» всех времен Владимир Казачёнок, именно при Морозове выдавший самые яркие в своей карьере сезоны.
Зенит 1980 что означает
Сегодня в нашей публикации мы вернёмся к самому началу истории питерского фан-движения, и вспомним, как все начиналось.
Вашему вниманию предлагается интервью «отцов-основателей» легендарного 33-го сектора.
Итак:
В 1980-м, поклонники нашей команды объединились на 33-м секторе стадиона имени Кирова и совершили первый организованный выезд. О том, как это было, «ProЗениту» рассказали непосредственные участники тех событий – Вячеслав Блинов (Очки), Евгений Степанов (Шляпа) и Сергей Осипов (Блондин)
33-й. Женя Шляпа в правом верхнем углу снимка
33-й. Серега Блондин справа в клетчатой рубашке
Виталик Очки крайний слева. Фото сделано на Петроградской стороне
Сектор 33
Очки: Для меня знакомство с фанатизмом началось в 1977 году. Я учился в седьмом классе и случайно пришел на матч первой лиги, в котором ленинградское «Динамо» принимало московский «Спартак». Тогда впервые и увидел спартаковцев. Впечатление сильное – все в красно-белом, поют, плакаты привезли. Сначала я даже не понял, кто это такие. Первая мысль: народ с предприятий за отгулы набрали, выдали им атрибутику и в Ленинград отправили. С точки зрения поддержки команды наш стадион в те времена представлял собой унылое болото. Люди приходили в основном попереживать, поохать-поахать. Завести их можно было разве что самыми простыми кричалками: «Зенит! Зенит!», «Судью с поля!» – или дурацким хоккейным кличем «Шайбу! Шайбу!».
Где-то уже к концу 1979-го на трибунах стали появляться группки ребят – школьники, студенты, сослуживцы – которые пытались болеть активно, в основном переделывая кричалки «Спартака». Из своих были, пожалуй, «Раз, два, три, Зенитушка, дави!», «Эй, «Зенит», давай вперед, Ленинград победы ждет» и самая старая – «Шалалайла». Она и сейчас активно используется фанатским виражом.
Перед Олимпиадой-80 стадион имени Кирова был закрыт на реконструкцию, но два матча в 1980-м, с минским «Динамо» и «Карпатами», все же решено было провести здесь. И группа молодых парней (человек 20–30) во главе с Серегой Длинным собралась на 33-м секторе. Игра с минчанами ничем особенным не запомнилась, а вот на «Карпатах» 4 июля эта группа стала очень активно кричать, и народ стихийно к ним повалил. Я сам сидел за воротами и, увидев, что происходит на 33-м, предложил друзьям пересесть туда, тем более что проход был свободным. К середине матча сектор оказался заполнен практически наполовину.
Когда расходились, договорились и впредь собираться на 33-м. Дальше был перерыв – Олимпиада. Приезжали болельщики из Африки в национальных расцветках, с флагами, барабанами. Они тоже показали, как нужно болеть. И на следующий матч с «Черноморцем» люди шли целенаправленно на 33-й.После игры состоялась знаменитая демонстрация. Шли по центральной аллее по направлению к «Петроградской». Очень много было нетрезвых, плюс эффект толпы. Орали все, что можно и что нельзя. И «Зенит, Зенит!», и «Долой КГБ». Говорят, на Левашовском окна побили. В какой-то момент кто-то вспомнил, что умер Высоцкий. Стали скандировать: «Высоцкий! Высоцкий!» Народ высовывался из окон и не понимал, что происходит. Что нами двигало? Трудно сказать. Все произошло стихийно. Своего рода глоток свободы, ведь в те времена компаниями больше трех человек разрешалось собираться только на демонстрации 1 мая да 7 ноября. А тут в обычный день люди перегородили улицу и пошли. Милиция к этому оказалась не готова и среагировала поздно. Но когда понаехали машины с мигалками, народ разбежался врассыпную.
Шляпа: Люди шли не только с 33-го, к ним на лестнице подключился народ с других трибун. Общее скандирование – это то, чего нам тогда не хватало. И эта импровизированная демонстрация стала дополнительным толчком к активному болению.
Очки: Следующий домашний матч с «Локомотивом» ничем не запомнился, а вот на «Шахтере» один парень, который позже получил прозвище Вельвет, бегал по сектору с плакатом: «У нашего «Зенита» болельщиков не счесть, пока такие люди, как Казаченок, есть». Все скандировали. А потом он сделал другой плакат, с помощью которого пригласил всех желающих в Москву на матч со «Спартаком». Как сейчас помню: 20 сентября, поезд № 27, отправление в 21.47.
Встречу назначили на Московском вокзале у памятника Ленину. Собрались 44 человека, на вокзале все познакомились. Одного парня в костюме-тройке приняли за агента КГБ – мания величия, похоже, у нас началась. Чтобы избежать серьезных проблем, пришлось ему отвечать на каверзные вопросы вроде «На какой минуте Желудков «Черноморцу» забил?». Ответил. Оказалось, что свой.
Блондин: Появлению фан-движения в Ленинграде способствовали не только общественные, но и футбольные причины. В команду стали возвращаться футболисты – Казаченок, например, вернулся из Москвы. Раньше такое практически невозможно было. Плюс свои воспитанники, поставленная игра. «Зенит» захотелось видеть не только дома, но и на выезде. Тем более в конце года, когда мы реально стали претендовать на медали. Так к первому выезду и подошли.
Очки: Когда мы приехали в «Лужники» за билетами, к нам сразу подошла группа спартаковских фанатов: «Зенитовские? Ну, огребете сегодня. Мы у вас получаем постоянно – сегодня вы получите». Повыступали и отошли. Затем подошли двое других, более цивилизованного вида. Они нам объяснили, что являются «правыми», а те, кто заводились, – это «левые», гопота. Провели мини-лекцию о том, что ЦСКА – это «кони», «Спартак» – «мясо». Призвали вязать шарфы и шапки. Предложили дружить. И на трибуну «Б» билеты брать тоже они предложили.
Блондин: Дружба с фанатами «Спартака» продолжалась более десяти лет. Тогда народ в этом плане более честный был. Те же так называемые кузьмичи зачастую оказывались жестокими и достаточно организованными людьми и в Ленинграде, и в других городах. После матча, чтобы избить спартаковских болельщиков, устраивались засады от стадиона до самого Московского вокзала, хотя прямого организатора не было.
Блондин: ЦСКА и «Динамо» не очень уважали еще и потому, что они призывали людей в армию и таким образом формировали свои команды. Могли рекрутировать игроков во всех видах спорта. Так что на взаимоотношения с их фанатами влияла не только договоренность со «Спартаком», но и идеология.
В Москву на электричках
Очки: Через неделю после «Спартака» состоялся второй выезд – на «Торпедо». Примечателен он тем, что в Москву мы отправились на электричках. Если использовать фанатский сленг, на «собаках». Собрались семь человек – Дух, Очки, Патлатый, Длинный, Борода, Свояк, Блондин. В электричке познакомились как следует, договорились, что будем вязать синие шарфы с белыми окончаниями, – понимание, что мы сине-бело-голубые, пришло уже позже. Так на электричках добрались до Окуловки, затем – до станции Бологое. Подходим к проводникам стоявшего там поезда, представляемся игроками дубля «Зенита», отставшими от своих, и просим взять нас с собой. «Ах, вы зенитовцы, – отвечают, – тогда заберите своего придурка!» И выталкивают на перрон Шляпу.
Шляпа: По-моему, я тогда опоздал к месту встречи на вокзал, доехал до Окуловки сам и там за рубль сел в севастопольский поезд до Бологого. Эта схема в дальнейшем была реализована не один раз. Проводники брали безотказно. Видимо, на этом перегоне не было контролеров.
Из Бологого на электричке добрались до Калинина (ныне – Тверь). Оттуда – до Москвы. На стадионе наша небольшая группа легко перекрикивала пассивную торпедовскую массу, и мы даже почувствовали себя не совсем в гостях. Все-таки второй выезд, крутые парни. Скандируем: «Казаченок! Казаченок!» И вот наш центральный нападающий выпрыгивает в собственной штрафной и головой забивает мяч в свои ворота. И все эти пассивные болельщики «Торпедо» тоже начинают скандировать: «Казаченок! Казаченок!».
Блондин:Мне же в 80-м запомнился еще и выезд в Минск. Туда добрались удачно – по ученическому удостоверению с 50-процентной скидкой, но денег на обратную дорогу практически не было. Пришлось возвращаться на электричках через Москву с одиннадцатью пересадками. У меня потом тело неделю болело! Этот случай заставил задуматься о том, что для дальних расстояний нужно учиться вписываться в поезда. Тем более что творческих людей среди нас было достаточно.
Шляпа: После первых выездов мы решили приобрести атрибутику, нужно было найти какую-то одежду соответствующей цветовой гаммы. Встретились, зашли в один магазин, во второй. Красно-белые шапочки есть, а наших нет. И все же где-то на «Черной речке» нам удалось найти синие береты с белыми помпонами. Что-то такое детское, не хватало только матросского воротничка. Стоили они, насколько я помню, немалых денег, а выглядели мы в них, конечно, по-клоунски. Нормальный человек надеть такой берет не мог, но, поскольку надевали все вместе, получался такой своеобразный флешмоб. Помню, в этих беретах ребята даже на последний выезд в Баку отправились.
Очки: Из других атрибутов фанатизма вспоминаются горны, детские дудки, свистки. Много было серпантина, в качестве которого зачастую использовались автобусные кассовые ленты. В 115-м автобусе их в какой-то момент даже перестали в кассы заправлять.
Шляпа: Я умудрялся проносить на сектор свой пионерский горн, запихивая его под одежду вдоль позвоночника. Подобным образом на 33-й проносились и древки для флагов. Тогда еще не было тщательного досмотра. Милиция на стадионе работала самая простая, без дубинок и касок. На сектор заходила нечасто. Но если это случалось и кого-то пытались вывести, просто так мы никого не выдавали. Фанаты расставляли локти, цеплялись за скамейки. Кроме того, удавалось с милицией договариваться. Наш сектор курировал капитан Кирилкин, и с ним мы находили компромисс. Например, не бросаем серпантин – и нам разрешают флаги.
То, что на 33-м все хорошо, я убедился год спустя, когда на матче с дрезденским «Динамо» решил с друзьями сесть на другом секторе. В итоге посмотрел 15 минут первого тайма и концовку второго. Как только попытался что-то завести, сразу был отправлен в милицейский пикет под трибуной. Мораль проста: не нужно отрываться от коллектива.
Записал Алексей АНТИПОВ.
Дополнительные материалы о первых годах Движения, вы можете прочитать в нашем блоге, пройдя по ссылкам:
Запись №1
Запись №2