зарядье что было раньше на этом месте
За торговыми рядами: краткая история московского Зарядья XV–XXI веков
Название Зарядье (буквально — часть города, находящаяся за торговыми рядами) совершенно нетипично. Древний город на большой реке обычно состоит из крепости на возвышенном месте и жилого района под горой. Жилые и торговые кварталы, плавно спускающиеся к реке, принято называть подолом. Это слово подразумевает, что гость приближается к городу и, наблюдая его со стороны, дает имена городским частям. Зарядье предполагает совершенно другую точку зрения на город — не со стороны, а изнутри.
Точка, относительно которой Зарядье оказалось «за рядами», это не абстрактный центр города, а вполне конкретное место — Константино-Еленинские ворота Кремля, которые со временем исчезли. Нынешнему Кремлю предшествовал деревянный, для которого Константино-Еленинские ворота были главными. Отсюда выходила Великая улица, ведущая к пристани, находившейся ниже по течению, из этих же ворот шла Варварка — северная граница района и начало дороги из Москвы во Владимир.
Великая улица связывала первоначальный город — Кремль на крутом холме с древней пристанью ближе к устью Яузы. Посад за городскими стенами начал возникать вокруг этой градоформирующей оси, затем поднялся вверх на холм к Варварке, заполнив пространство между реками Москвой и Неглинкой. Варварка упоминается в летописях даже раньше, чем Великая улица, — в 1434 году. К этому времени Китай-город и Зарядье уже густо заселены, а городу не одна сотня лет.
При строительстве стены Китай-города Великая улица получила вторые ворота — Космодамианские. На старых фотографиях это мощная башня вполне кремлевского размера. Ее основание до сих пор лежит под тротуаром Китайгородского проезда.
Когда Константино-Еленинские ворота были заложены, а масштаб города изменился, улица превратилась в Мокринский переулок — по имени церкви Николы Мокрого.
Перспективу исчезнувшей улицы просто представить себе и сегодня: наблюдатель, стоящий в ее середине, рядом с церковью Николы Мокрого, мог видеть ее восточный конец, упирающийся в паперть церкви Зачатия Анны, что в Углу, а повернувшись на запад, видел в перспективе улицы колокольню Ивана Великого.
Археологические раскопки в XX–XXI веках на месте Великой улицы открыли последовательно сменявшиеся формы городского благоустройства: булыжную мостовую XVIII–XIX веков, деревянную XVII-го и еще ниже грунтовую дорогу шириной всего 4 м, по обе стороны которой стояли плетни из стволов молодых берез.
Каменную стену вокруг посада собирался возводить еще Василий III после набега Махмет-Гирея в 1521 году, но строительство началось в 1534-м при регентстве Елены Глинской.
В 1535 году «майя в 16 день князь Великий Иван Васильевич всея Руси и его Мати Елена повелели град камен ставити Китай». Елена и малолетний Иван участвовали в закладке. По линии будущих стен шел крестный ход во главе с митрополитом Даниилом, а вслед за ним строители укладывали первые камни.
Крепость строилась по итальянским образцам итальянским же мастером Петроком Малым и дожила почти без утрат до 30-х годов XX века. К 1927-му ее впервые за много столетий полностью отреставрировали, а через несколько лет снесли большую часть. Стена, окружавшая Зарядье, продержалась дольше других — ее снесли в 1950-е. И все же до сих пор ниже земной поверхности сохраняется до половины ее высоты.
На дореволюционных фотографиях акватория Москвы-реки от Яузы до Кремля всегда заполнена баржами, плотами и прочим разнокалиберным флотом. А в центре речной панорамы старого Зарядья над крышами высится неоготический Никольский храм.
Снесенный в 1941-м храм именовался Никола Мокрый, или Водопоец. Святой, изображавшийся с мокрыми волосами, оберегал путешествующих по воде. Средневековое киевское предание рассказывает о родителях, задремавших в лодке и уронивших младенца за борт в Днепр. У иконы Николы в Софийском соборе ребенок был найден мокрым, но живым.
Никола Мокрый обозначал еще и место, заливаемое в весеннее половодье. По границе речного разлива и шла Великая улица, ведущая в Кремль. Храм обозначал и место пристани, и сухой берег.
О повседневной жизни средневековой Москвы и ее жителях известно немного. Город был деревянным и постоянно горел. Черные прослойки в толще культурного слоя, еле заметные или толстые, легко соотносятся с записями летописцев, обязательно сообщавших о пожарах.
В одной из усадеб Зарядья, погибшей в пожаре 1468 года, была найдена костяная печать, на которой вокруг фигуры человека с копьем читается надпись «печать Ивана Коровы». Хозяином печати оказался Иван Юрьевич Патрикеев, князь, боярин, наместник московский, ходивший во главе войск на Новгород и Казань, зарядский житель.
Соседями Ивана Коровы были бояре Романовы, родословие которых начинается с Андрея Кобылы и его сына Федора Кошки.
Самое первое, упоминаемое в документах, население Зарядья носило звучные фамилии. Каменная церковь Варвары, давшая имя улице, была выстроена итальянцем Алевизом по заказу купцов Василия Бобра, Федора Вепря и Юшки Урвихвоста. Юшка известен так же, как Иван Дмитриевич Бобрищев, достигший должности постельничего и выстроивший на той же Варварке белокаменные палаты, отданные Иваном Грозным британским купцам, — Старый английский двор. Это древнейшее каменное жилое здание за стенами Кремля.
Как и английские торговцы, получившие домовладение из рук Ивана Грозного, приезжими были Андрей Кобыла — «из немец», а Юшка со товарищи — из сурожских гостей (сурожане в Москве XIV–XV веков — богатые купцы (гости), которые вели торговлю с Византией и итальянскими городами, а затем с Османской империей через порт Сурож (совр. Судак). — Прим. ред.). Москва была «портом пяти морей» и в те далекие времена. Итальянцами были построены стены Китай-города и церковь Варвары, псковичи дали название зарядским Псковскому переулку и Псковской горке.
В XIX веке в Зарядье возник еврейский район. Так случилось, что первым местом в городе, куда евреи могли приезжать и останавливаться легально, стало Глебовское подворье — небольшое двухэтажное здание. В Зарядье, и без того тесном, это была точка наибольшей концентрации людских масс. Двести еврейских семей одновременно могли находиться на подворье.
На рубеже XIX и XX веков все описания сравнивают Зарядье с восточным базаром. Через много столетий после исчезновения и пристани, и Великой улицы Зарядье продолжало выглядеть как район рядом с оживленным портом, хотя фактически сделалось гетто, замкнутым в самом себе, отгороженным от внешнего мира крепостной стеной и перепадами высот. Граница между миром «верхнего» Китай-города с деклассированным Зарядьем легко опознается по подпорной стене Варварки, ставшей для Зарядья фактически четвертой стеной. В исчезнувшие зарядские переулки надо было спускаться по лестницам.
Внутри периметра стены сохранился нетипичный для центра города мир. Здесь сформировалось абсолютно герметичное пространство. Лучшим подтверждением тому служат воспоминания наших современников, чье детство прошло в Зарядье 40–50-х XX века.
Родной квартал для мальчишек тех лет был надежным убежищем, здесь можно было не опасаться даже милиции с Красной площади. Здесь был настоящий лабиринт переулков и проходных дворов, а ниже уровня земли бесконечные подвалы соединялись в единую сеть тайных ходов.
Узнавая точное время по главным городским часам — кремлевским курантам, местные дети гуляли на Красной площади, потому что это была ближайшая городская площадь, а погреться зимой заходили в мавзолей.
Фотографии 1940 года, сделанные во время архитектурных обследований района перед сносом, сохранили наиболее подробный отчет о жизни предвоенной Москвы.
Сталинский генеральный план 1935 года не определил, что конкретно должно появиться в Зарядье. Конкурсы на здание Наркомтяжпрома проводились в 1934 и 1936 годах, но к строительству не приступали. В 1940 году вместо наркомата было запанировано строительство второго дома Совнаркома. Зимой 1940–1941 годов успели снести практически четверть всего Зарядья — юго-западный угол между рекой и Москворецким мостом. Началась война. Проекты остались на бумаге, а жизнь в Зарядье продолжалась почти такая же, какой она была до революции, до Николая II и, может быть, даже до Николая I.
«Смена эпох» в Зарядье пришлась на середину XX века. «В один из сентябрьских дней 1947 года в древнюю землю Москвы легли первые камни домов-великанов», — такое описание почти языческого действия появилось в журнале «Техника — молодежи» за 1952 год.
Священнодействие закладки первого камня было умножено на восемь и совершено в день 800-летия города. Лишив столицу старых ориентиров — церквей, сталинский план преобразования города обещал новые высотные доминанты невиданных размеров. Представляя семь построенных московских высоток, следует держать в голове еще две непостроенные. Девятым и самым высоким зданием должен был стать Дворец Советов на Волхонке, а восьмым — высотное здание в Зарядье.
Всю вторую половину XX века облик Зарядья был связан с одним архитектором — Дмитрием Чечулиным. Его дом на Котельнической практически единогласно признается красивейшем из московских сталинских небоскребов, но Чечулин — единственный архитектор, строивший сразу две высотки. Высотное здание в Зарядье, строившееся для Министерства госбезопасности, имело все шансы стать высочайшим зданием Москвы, ведь строительство Дворца Советов на месте храма Христа Спасителя к тому моменту было уже заморожено.
Сталинские высотки достраивались после смерти Сталина. Но не все. Каркас здания в Зарядье, которой достиг к 1953 году высоты 15-го этажа, в 1955-м было решено разобрать. Металлический каркас из Зарядья был повторно использован при строительстве стадиона в Лужниках. Этот же путь через полвека повторил концертный зал «Россия», три года простоявший осколком снесенной гостиницы, а потом переехавший во Дворец спорта «Лужники».
Десять лет Зарядье представляло собой заброшенную стройплощадку — так же, как в начале XXI века. История в этом месте любит ходить по кругу. В 1958 году группой архитекторов было предложено отказаться от строительства и разбить парк.
И все же через десять лет Чечулин вернулся в Зарядье чтобы на фундаментах непостроенной высотки возвести гостиницу «Россия».
«Россия» стала новой версией «окна в Европу». Здесь жили делегаты партийных съездов и иностранные гости. Подъезд гостиницы каждый день становился то красной ковровой дорожкой, то Карнеги-холлом, то той самой аллеей звезд, где оставлялись отпечатки рук с автографом.
Роль места, где публика стоит с двух сторон, а посередине шествуют те, на кого смотрят, вернулась в новом формате. Когда-то, в те времена, когда Кремль был деревянным, так шли в город от пристани по Великой улице. Неудивительно, что аллея звезд эстрады практически точно совпадает с трассой этой улицы, правда ХХ век оторвал ее от поверхности земли, приподнял на несколько метров и превратил из картографического объекта в архитектурную деталь.
Гостиница «Россия» вмещала в себя все, что можно и нельзя вместить. Бывает дом-город, но это было здание-государство. В 1990-е здесь открылся первый ночной клуб, а из номеров с видом на Кремль стали выходить в прямой эфир отечественные и зарубежные телеканалы.
На свободных пространствах вокруг гостиницы образовался стихийный палаточный лагерь, в котором голодали, протестовали и собирали подписи. Вольница у стен Кремля. Картонные дома были оборудованы печками, в городке проживали сотни постоянных жителей. Символическим началом этого «Вудстока» можно считать приземление Матиаса Руста. В 1987-м его самолет сел на Большой Москворецкий мост как раз в том месте, где в былые времена иностранные гости, везущие новое с востока и запада, выходили по Великой улице под стены Кремля.
В ноябре 2004 года состоялся первый конкурс, посвященный площадке в Зарядье. На тот момент гостиница «Россия» еще была полна постояльцами. Реконструкция, заявленная в конкурсе, традиционно обернулась сносом. Через год гостиницу закрыли. Полтора года ушло на разборку корпусов гигантского комплекса. Концертный зал «Россия» простоял еще три года, будто снова исполняя роль старого Зарядья, стоявшего десятилетия в руинах, ожидая, когда же придет строитель.
Душа и плоть Москвы. Погибшее Зарядье
Про парк «Зарядье» слышали все, причем не только в Москве и не только в России, ведь о нем уже больше года пишут во всех медиа. Но что было на месте этого нового технологичного парка? Николай Вороновский рассказывает, что мы на самом деле потеряли, и иллюстрирует свое эссе сохранившимися фотографиями старого Зарядья.
Наступил сентябрь, в Москве миновал День города. «В столичных парках проходят концерты, шоу и спектакли», — рапортует пресса. В парке «Зарядье» состоялось официальное открытие концертного зала. Но весь этот официальный шум мало радует тех, кто действительно любит Москву и еще пытается разглядеть ее в том, что от нее осталось после всех неусыпных забот городского начальства о ее «благоустройстве и озеленении», о торжественных мероприятиях и прочем. И тех, кто еще помнит о том, что было в московском Зарядье до того, как там открылся парк. До того, как там снесли гостиницу «Россия». До того, как еще раньше на том же месте чуть ни выросла еще одна сталинская «высотка». Да, судьба старого Зарядья незавидная, но очень характерная для судеб Москвы в целом.
Исчезло Зарядье… Не парк, не гостиница, а целый мир со своими улицами, переулками, храмами, тайнами и древностями.
Это уникальный мир исчезнувшего в XX веке Зарядья я и предлагаю вспомнить.
Вид Зарядья с реки Москвы. Конец XIX века
Гостиница «Россия» на месте исчезнувшего Зарядья. 1970-е годы.
Зарядьем называлась вся местность в Китай-городе между улицей Варваркой, Китайгородским проездом, Москворецкой набережной и Москворецкой улицей. Зарядьем эта местность называлась потому, что была расположена «за рядами», точнее, за Нижними торговыми рядами. Теперь этих рядов нет, зато все прекрасно знакомы с Верхними торговыми рядами, памятным по их звучному и известному на всю страну советскому названию ГУМ (Государственный универсальный магазин). Сохранились и Средние торговые ряды, как бы продолжающие линию и стилистику ГУМа дальше — от улицы Ильинки до Варварки. Но они давно утратили торговую функцию и превращены в ведомственное здание. А вот Нижних торговых рядов не стало в 1960-е годы. Как и почти всего, что оставалось от застройки Зарядья, на месте которого вырос тогда глухой прямоугольник гостиницы «Россия».
План Зарядья до массовых сносов
Москворецкая улица. Конец XIX века. Слева церковь Николы Мосворецкого
Одна из утрат в Зарядье — церковь Николы Мокрого в Мокринском переулке. 1880-е годы
Зарядье — древнейшая часть города, а потому в его облике запечатлелись когда-то особенности каждого из «прожитых» им веков. Тут еще в первой половине XX века пролегали русла многих переулков: Мокринского, Мытного, Кривого, Псковского, Ершова и других. А улица Москворецкая была плотно обстроена домами (сегодня на ней нет ни одного дома!). Но малую часть Зарядья мы еще можем видеть — это вся цепочка храмов и палат по правой стороне улицы Варварки. Будто бисерины разорванного ожерелья, они чудом уцелели здесь и застыли сложным узором куполов, шпилей, закомар, высоких кровель, белокаменных кружев… А внизу, у подножия склона, сбегающего к Москве-реке, где теперь парк, — крохотная белая церковь Зачасти св. Анны. Тоже уцелевшая чудом в 1960-х годах. Повлияли усилия общественности и реставраторов, да еще и ее изрядная древность (начало XVI века). Но я миную эти прекрасные остатки Зарядья, чтобы обратиться к тому целому, которого мы никогда не увидим.
Сохранившаяся застройка Зарядья вдоль улицы Варварки
Церковь Зачатия св. Анны на фоне гостиницы «Россия». 1970-е годы
Тут мы столкнемся со свидетельствами, которые будто обесценивают этот исторический район. Здесь, в Мокринском переулке родился и провел детство писатель Л. М. Леонов. Вот его воспоминания о жизни Зарядья перед войной 1914 года:
Дом-корабль в Псковском переулке. Причудливое порождение дореволюционного российского капитализма. Кадр из фильма С. Эйзенштейна «Стачка». 1924 г.
Двор дома в Ершовом переулке (начало 1940-х гг.). Справа видны знаменитые зарядские «галдарейки» вдоль дворового фасада
Двор дома в Елецком переулке. Начало 1940-х гг.
Белоусов вспоминает: «Некоторые переулки представляли собой в буквальном смысле еврейские базары, ничем не отличающиеся от базаров каких-нибудь захолустных местечек на юге, в «черте оседлости». Торговки-еврейки со съестными припасами и разным мелким товаром располагались не только на тротуарах, но прямо на мостовой. По переулкам были еврейские мясные, колбасные лавочки и пекарни, в которых к еврейской Пасхе выпекалось огромное количество мацы…» Экзотический вид обретало Зарядье в дни еврейских праздников. «С молитвенниками в руках, в длиннополых, чуть не до самых пят, сюртуках, в бархатных картузах — вот такого же фасона, как носят теперь, из-под которых выбивались длинные пейсы, евреи толпами шли посредине мостовой…» — вспоминает Белоусов. В праздник Кущей, когда евреям запрещалось библейскими заповедями принимать пищу дома, строились временные помещения, наподобие длинных сараев. Сюда целыми семьями приходили к вечерней трапезе (пищу принимать в этот праздник можно было только после захода солнца). Вспоминает писатель и иных местных обитателей:
«В тесных, грязных подвалах зарядских домов ютилось много гадалок; некоторые из них славились на всю Москву, и к ним приезжали погадать богатые замоскворецкие купчихи…»
Да, мир Зарядья был очень пестрым и был далек от респектабельности, свойственной другим частям Китай-города. Двух-трехэтажные покосившиеся домишки, переулки, карабкающиеся на горку к Варварке, таинственный мир перетекающих из одного в другой дворов, сырые и низкие подворотни, толстые крепостные стены Китай-города и его массивные башни, к которым лепились лавки и дома — все это, включая древние палаты, церкви, монастыри, синагоги и торговые склады, — все это было Зарядьем.
Кривой переулок в Зарядье. Начало 1940-х гг.
Проломные ворота в стене Китай-города в Зарядье. Начало XX века
Тут проявляется характерная черта всей Москвы, укорененная в том, что город складывался из различных слобод с разными видами занятий их жителей и разным их социальным рангом. Эта черта — особенный, местный колорит каждой исторической части Москвы. Так, район застройки Сретенки и ее переулков не похож на район Арбата и Пречистенки. Глубоко самобытно и оригинально Замоскворечье. Район Таганки, например, обладает своими уникальными особенностями и т.д. То же самое касается и Зарядья, места изначально бойкого и торгового. Его Мокринский переулок — это то, что осталось от некогда бывшей здесь древнейшей улицы Великой, проходивший вдоль набережной реки Москвы. Сюда прибывали корабли с товаром, а рядом находилась таможня, где с привозного товара брали пошлины, «мыт» — Мытный двор. Его название до самого момента сноса Зарядья сохранялось в названии Мытного переулка (сегодня в Москве, в другой части города, есть Мытная улица. Там тоже взимали пошлины, «мыт» с пригоняемого в город скота. Слово «мыт» сохранилось и сегодня в словах «мытарь», «мытарить», «мытарства»).
Бывший Мытный двор в Зарядье (начало 1940-х гг.)
М. Беляевский. Вид на Москворецкий мост (1911 г.)
Неосуществленный проект высотного здания на месте Зарядья
Но это не мешало тому же Владимиру Солоухину, еще заставшему и видевшему историческую застройку Зарядья, сказать: «От века до века все больше каменных строений вкраплялось в деревянную оправу Зарядья, и к XX веку, то есть к нашему времени, к нашим дням, этот своеобразный район Москвы дошел, неся в себе приметы и признаки всех веков, то есть не имея цены как в архитектурном, так и в археологическом отношении». Тут нужно подчеркнуть, что определение «трущоба» особенно любят городские чиновники как предлог к сносам исторических зданий. Но это слово — «трущоба» — характеризует не памятник архитектуры, который может быть старинным и прекрасным, а то состояние, в котором находится этот памятник. Многие «трущобы» Москвы, набитые коммуналками, оказывались палатами XVII века. И после их расселения и реставрации они становились украшением города. Например, палаты в начале улицы Пречистенки, история спасения и реставрации которых весьма драматична…
Снос Зарядья. 1940-е гг.
Нельзя сказать, что Зарядью не повезло. Дело ведь не в «везении», а в сознательной установке властей на уничтожение культуры своего народа и заменой ее «современными достижениями» — неважно, будет ли то гостиница «Россия» или нынешний парк «Зарядье», который непонятно как связан с историей места, с Кремлем, собором Василия Блаженного, Китай-городом.
Даже чисто визуально этот парк не к месту и не может быть одним целым с тем древнейшим районом Москвы, где он расположен.
В другом месте он мог бы прийтись ко двору и неплохо смотреться. Но сегодня из этого парка открываются странные виды Кремля — то сквозь стекло и бетон, то сквозь тундру… Что ж, о вкусах не спорят. Кому-то милее Москва, а кому-то тундра.
Странные новые виды старого города сегодня
В связи с постройкой гостиницы «Россия» в начале 1960-х годов, Зарядье подверглось почти полному сносу. Перед сносом оно даже не было тщательно обследовано на предмет наличия древних зданий, которые скрываются подчас за многочисленными переделками и слоями штукатурки. Так что мы даже не знаем точно, что именно оказалось утраченным.
Но и сегодня сносы продолжаются… К 2015 году относится решение о сносе последних исторических домов Зарядья (за исключением церквей и палат по кромке Варварки). Это бывшие доходные дома Персиц и Морозова на углу улицы Варварки и Китайгородского проезда. Тут возводится гостиничный комплекс, сносы уже идут. От бывших доходных домов обещают сохранить лишь фасадные стенки, выходящие на улицу. Протесты активистов Архнадзора, ЮНЕСКО и общественности, разумеется, во внимание не принимаются. В заявлении ЮНЕСКО говорится, что сносимые памятники архитектуры являются «последним свидетельством подлинной исторической городской ткани, утраченной в этом районе».
Бывший доходный дом Персиц
Однако вместе с бывшими доходными домами снесли заодно и часть сохранившейся подлинной стены Китай-города. Похоже на издевательство, но есть ли у нас выбор? Это происходит в наши дни, на фоне заявлений Собянина, назвавшим столицу России мировым лидером в сфере реставрации памятников архитектуры. Интересующихся такой «реставрацией» подробнее, я отсылаю к статье Анны Красноперовой «Фасад кромешный: как в Москве уродуют исторические памятники», опубликованной в «The Insider» (откуда и заимствую часть сведений по состоянию дел на сегодняшний день). Можно привести и еще десятки ссылок на подобные статьи, но это, к сожалению, ситуацию не изменит.