занятие высшего положения в преступной иерархии что это
Занятие высшего положения в преступной иерархии как новый способ борьбы с организованной преступностью
1 апреля 2019 года Президентом РФ был подписан Федеральный закон № 46-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части противодействия организованной преступности». Ч. 1 ст. 5 вышеупомянутого закона дополнила раздел 24 «преступления против общественной безопасности» Уголовного кодекса еще одним составом преступления – «занятие высшего положения в преступной иерархии», и отнесла его к подследственности Следственного комитета России.
Данная поправка с момента ее появления в качестве законопроекта вызвала общественный резонанс. Диспозиция статьи вызвала большие вопросы как в кругу теоретиков, так и среди практиков. В следственных органах не было (и до сих пор нет) рекомендаций по поводу методики расследования такого вида преступления. Основным камнем преткновения, по-прежнему, является квалификация.
Во-первых, статья 19 УК РФ определяет общие условия уголовной ответственности, раскрывая субъекта преступления как:
— обладающее состоянием вменяемости;
— достигшее возраста уголовной ответственности.
Статья 20 УК РФ раскрывает субъекта более подробно по возрастному критерию. Во-первых, часть 1 вышеупомянутой статьи называет возраст уголовной ответственности – 16 лет. Часть 2 оговаривает частные, особенные случаи, когда ответственность несет лицо, достигшее 14-летнего возраста.
Во-вторых, для того, чтобы инкриминировать деяние субъекту, необходимо иметь знания теории квалификации преступлении. Следственные органы на этапе проверки сообщения о преступлении устанавливают обстоятельства произошедшего, и, если в них имеются признаки состава, возбуждают уголовное дело.
Уголовный закон делится на две части: общую и особенную. В общей части прямо говорится об общем субъекте ответственности. Но особенная часть УК РФ, состоящая только из составов преступлений, в диспозициях некоторых статей содержит отдельные признаки субъекта, который, обладая признаками ст. 19, 20 УК РФ, имеет в наличии признаки, характерные только для данного состава преступления. Такой субъект в теории квалификации называется «специальным». Например, в ст. 290 УК (получение взятки) диспозиция статьи говорит о специальном субъекте, который может быть привлечен – о должностном лице, иностранном должностном лице, либо должностном лице публичной международной организации. Признаки должностного лица раскрываются в примечании к ст. 285 УК РФ, а также в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий». Каждый признак диспозиции статьи хорошо раскрывается законодателем, и не остается никаких сомнений по поводу привлечения нужного субъекта к уголовной ответственности по данному составу.
Наш случай – аналогичный; субъект – специальный, однако в законодательстве, увы, не содержится определения «главы преступной иерархии». Полагалось, что новая статья позволит привлекать к уголовной ответственности за факт лидерства в преступном сообществе, устранив существовавший ранее пробел, однако это вызвало еще больше вопросов.
Во-первых, руководство преступной организацией/сообществом уже сегодня рассматривается как преступление в соответствии с ч. 1 ст. 210 Уголовного кодекса РФ.
Во-вторых, проект намеренно выделил новый состав в отдельную статью, проведя черту между преступным сообществом и преступной иерархией.
Уголовный кодекс упоминает преступную иерархию и занятие высшего положения, помимо ст. 210.1, только в ч. 4 ст. 210 – организации преступного сообщества (преступной организации) и/или участие в нем/ней. Она внезапно устанавливает разграничитель, впервые произнося термин «преступная иерархия», незнакомый уголовному праву, но не устанавливая ее признаков. В п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.06.2010 № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» говорится, что субъектом преступления, указанного в ч. 4 ст. 210 УК РФ, судам надлежит устанавливать занимаемое этим лицом положение в преступной иерархии, в чем конкретно выразились действия такого лица:
— по созданию или по руководству преступным сообществом (преступной организацией)
— по координации преступных действий
— созданию устойчивых связей между различными самостоятельно действующими организованными группами
— по разделу сфер преступного влияния и преступных доходов
— другие преступные действия, свидетельствующие о его авторитете и лидерстве в преступном сообществе (преступной организации).
О лидерстве такого лица в преступной иерархии может свидетельствовать и наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями или наличие коррупционных связей и т.п. В приговоре необходимо указать, на основании каких из названных признаков суд пришел к выводу о наличии в действиях лица состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 210 УК РФ.
Разъяснения того, кого понимать под лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии, Пленумом не дано. Остается только гадать: это самый главный преступный авторитет в РФ, или лидер определенного преступного сообщества (преступной организации), или любой вор в законе? Насколько большой должна быть структура преступной иерархии, чтобы эту статью инкриминировали в отношении нужного субъекта уголовной ответственности?
В так называемой тюремной среде, существуют свои порядки и законы, которые действуют для воров в законе. Чтобы получить такой повышенный статус, нужно быть «коронованным» по рекомендации других преступных авторитетов на воровских сходках. Для следствия возникает сложность в процессе документирования получения данного статуса; раз уж «вор в законе» причислен законодателем (или нет?) к субъектам уголовной ответственности данной статьи, то необходимо это доказать, но подозреваемые предпочитают не распространяться такой информацией перед следователями, чтобы не усугубить свое положение и положение «товарищей». Итогом являются конкретные составы преступлений: разбои, грабежи, и т.п.; установление статуса остается неизвестным.
Получается, что если все же какому-то удачливому следователю, удастся установить статус подозреваемого, то ему придется привлекать к ответственности человека за то, что в каких-то криминальных кругах данный субъект считается вором в законе (?), преступным авторитетом субъекта РФ (?), отдельно взятого города (?), РФ (?) и т.п.? И это при том, что законодательного определения данных терминов не существует? Это как минимум, нарушает основы правил квалификации преступлений, а как максимум – нарушает основополагающий принцип законности в уголовном праве (ст. 3 УК РФ): самый главный принцип!
Состав, судя по всему, изначально подразумевался законодателем изначально как усеченный, взяв пример с бандитизма; но бандитизм регулирует конкретное постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 N 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм», в котором четко названы признаки банды, и как отличить руководство бандой от участия, и привлечь руководителя банды (!) к ответственности именно за руководство. Как привлечь к ответственности главу преступной иерархии? Что такое преступная иерархия? Что делать следствию?
Кроме того, есть еще положения общей части Уголовного кодекса о соучастии в преступлении: ст. 33 называет исполнителя, организатора, подстрекателя и пособника в качестве субъектов ответственности по особенной части УК РФ; здесь не сталкивается лбами теория квалификации и закон?
Выходит, что данный состав приняли, не отработав основы. Это все равно, что построить дом без фундамента, а потом удивляться, почему дом кренится и заваливается на бок. Вспомнить хотя бы печально известную ст. 282 УК РФ, уголовными делами которой были буквально забиты до отвала все суды РФ в 2018 году. По ст. 210.1 УК РФ можно придумать подозреваемому любой статус, и отправить его отбывать наказание. Статья не называет принадлежность к преступному сообществу в числе признаков субъекта преступления. То есть, сам факт занятия высшего положения в преступной иерархии будет достаточным условием для наступления уголовной ответственности.
Занятие высшего положения в преступной иерархии как новый способ борьбы с организованной преступностью
1 апреля 2019 года Президентом РФ был подписан Федеральный закон № 46-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части противодействия организованной преступности». Ч. 1 ст. 5 вышеупомянутого закона дополнила раздел 24 «преступления против общественной безопасности» Уголовного кодекса еще одним составом преступления – «занятие высшего положения в преступной иерархии», и отнесла его к подследственности Следственного комитета России.
Данная поправка с момента ее появления в качестве законопроекта вызвала общественный резонанс. Диспозиция статьи вызвала большие вопросы как в кругу теоретиков, так и среди практиков. В следственных органах не было (и до сих пор нет) рекомендаций по поводу методики расследования такого вида преступления. Основным камнем преткновения, по-прежнему, является квалификация.
Во-первых, статья 19 УК РФ определяет общие условия уголовной ответственности, раскрывая субъекта преступления как:
— обладающее состоянием вменяемости;
— достигшее возраста уголовной ответственности.
Статья 20 УК РФ раскрывает субъекта более подробно по возрастному критерию. Во-первых, часть 1 вышеупомянутой статьи называет возраст уголовной ответственности – 16 лет. Часть 2 оговаривает частные, особенные случаи, когда ответственность несет лицо, достигшее 14-летнего возраста.
Во-вторых, для того, чтобы инкриминировать деяние субъекту, необходимо иметь знания теории квалификации преступлении. Следственные органы на этапе проверки сообщения о преступлении устанавливают обстоятельства произошедшего, и, если в них имеются признаки состава, возбуждают уголовное дело.
Уголовный закон делится на две части: общую и особенную. В общей части прямо говорится об общем субъекте ответственности. Но особенная часть УК РФ, состоящая только из составов преступлений, в диспозициях некоторых статей содержит отдельные признаки субъекта, который, обладая признаками ст. 19, 20 УК РФ, имеет в наличии признаки, характерные только для данного состава преступления. Такой субъект в теории квалификации называется «специальным». Например, в ст. 290 УК (получение взятки) диспозиция статьи говорит о специальном субъекте, который может быть привлечен – о должностном лице, иностранном должностном лице, либо должностном лице публичной международной организации. Признаки должностного лица раскрываются в примечании к ст. 285 УК РФ, а также в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий». Каждый признак диспозиции статьи хорошо раскрывается законодателем, и не остается никаких сомнений по поводу привлечения нужного субъекта к уголовной ответственности по данному составу.
Наш случай – аналогичный; субъект – специальный, однако в законодательстве, увы, не содержится определения «главы преступной иерархии». Полагалось, что новая статья позволит привлекать к уголовной ответственности за факт лидерства в преступном сообществе, устранив существовавший ранее пробел, однако это вызвало еще больше вопросов.
Во-первых, руководство преступной организацией/сообществом уже сегодня рассматривается как преступление в соответствии с ч. 1 ст. 210 Уголовного кодекса РФ.
Во-вторых, проект намеренно выделил новый состав в отдельную статью, проведя черту между преступным сообществом и преступной иерархией.
Уголовный кодекс упоминает преступную иерархию и занятие высшего положения, помимо ст. 210.1, только в ч. 4 ст. 210 – организации преступного сообщества (преступной организации) и/или участие в нем/ней. Она внезапно устанавливает разграничитель, впервые произнося термин «преступная иерархия», незнакомый уголовному праву, но не устанавливая ее признаков. В п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.06.2010 № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» говорится, что субъектом преступления, указанного в ч. 4 ст. 210 УК РФ, судам надлежит устанавливать занимаемое этим лицом положение в преступной иерархии, в чем конкретно выразились действия такого лица:
— по созданию или по руководству преступным сообществом (преступной организацией)
— по координации преступных действий
— созданию устойчивых связей между различными самостоятельно действующими организованными группами
— по разделу сфер преступного влияния и преступных доходов
— другие преступные действия, свидетельствующие о его авторитете и лидерстве в преступном сообществе (преступной организации).
О лидерстве такого лица в преступной иерархии может свидетельствовать и наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями или наличие коррупционных связей и т.п. В приговоре необходимо указать, на основании каких из названных признаков суд пришел к выводу о наличии в действиях лица состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 210 УК РФ.
Разъяснения того, кого понимать под лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии, Пленумом не дано. Остается только гадать: это самый главный преступный авторитет в РФ, или лидер определенного преступного сообщества (преступной организации), или любой вор в законе? Насколько большой должна быть структура преступной иерархии, чтобы эту статью инкриминировали в отношении нужного субъекта уголовной ответственности?
В так называемой тюремной среде, существуют свои порядки и законы, которые действуют для воров в законе. Чтобы получить такой повышенный статус, нужно быть «коронованным» по рекомендации других преступных авторитетов на воровских сходках. Для следствия возникает сложность в процессе документирования получения данного статуса; раз уж «вор в законе» причислен законодателем (или нет?) к субъектам уголовной ответственности данной статьи, то необходимо это доказать, но подозреваемые предпочитают не распространяться такой информацией перед следователями, чтобы не усугубить свое положение и положение «товарищей». Итогом являются конкретные составы преступлений: разбои, грабежи, и т.п.; установление статуса остается неизвестным.
Получается, что если все же какому-то удачливому следователю, удастся установить статус подозреваемого, то ему придется привлекать к ответственности человека за то, что в каких-то криминальных кругах данный субъект считается вором в законе (?), преступным авторитетом субъекта РФ (?), отдельно взятого города (?), РФ (?) и т.п.? И это при том, что законодательного определения данных терминов не существует? Это как минимум, нарушает основы правил квалификации преступлений, а как максимум – нарушает основополагающий принцип законности в уголовном праве (ст. 3 УК РФ): самый главный принцип!
Состав, судя по всему, изначально подразумевался законодателем изначально как усеченный, взяв пример с бандитизма; но бандитизм регулирует конкретное постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 N 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм», в котором четко названы признаки банды, и как отличить руководство бандой от участия, и привлечь руководителя банды (!) к ответственности именно за руководство. Как привлечь к ответственности главу преступной иерархии? Что такое преступная иерархия? Что делать следствию?
Кроме того, есть еще положения общей части Уголовного кодекса о соучастии в преступлении: ст. 33 называет исполнителя, организатора, подстрекателя и пособника в качестве субъектов ответственности по особенной части УК РФ; здесь не сталкивается лбами теория квалификации и закон?
Выходит, что данный состав приняли, не отработав основы. Это все равно, что построить дом без фундамента, а потом удивляться, почему дом кренится и заваливается на бок. Вспомнить хотя бы печально известную ст. 282 УК РФ, уголовными делами которой были буквально забиты до отвала все суды РФ в 2018 году. По ст. 210.1 УК РФ можно придумать подозреваемому любой статус, и отправить его отбывать наказание. Статья не называет принадлежность к преступному сообществу в числе признаков субъекта преступления. То есть, сам факт занятия высшего положения в преступной иерархии будет достаточным условием для наступления уголовной ответственности.
Проблема применения 210.1 УК РФ
Дорогой мех редкого зверя
В начале 2019 года была внесена законодательная инициатива об ужесточении ответственности для лиц из числа криминальных авторитетов. Так, 1 апреля 2019 года был принят федеральный закон № 46 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части противодействия организованной преступности».
После вступления в законную силу законопроекта было возбуждено первое уголовное дело в отношении «вора в законе» в Томской области – Толи Томского. На данный момент в Российской Федерации возбуждено около семи уголовных дел.
В пояснительной записке к законопроекту указано, что, занимая высшее положение в преступной иерархии, лицо имеет множество преступных связей, что и позволяет им избежать уголовной ответственности, в чём и заключается их специфика.
Доказать факт того, что лицо занимает положение вор в законе, весьма проблематично, так как информация носит оперативно-розыскной характер, лица, подозреваемые в занятии высшего положения в преступной иерархии, как и их соратники по «криминальному ремеслу», предпочитают данную информацию скрывать от органов следствия, чтобы не усугубить своё положение.
На практике лица, занимающие высшее положение в преступной иерархии, привлекают только за конкретные преступления: вымогательства, разбой и т.п., которые по сравнению с преступлениями об организованной преступности являются менее тяжкими [3, с. 52–56].
Что говорит закон
Из анализа пояснительной записки следует, что законодатель понимает под занятием высшего положение опасное состояние лица, и уголовная ответственность наступает не за совершение действий (бездействий), а именно за занимаемое положение лица в преступной иерархии, за то, что то или иное лицо в преступных кругах короновано как вор в законе.
Внесение данной статьи, согласно пояснительной записке, мотивировано необходимостью привлечения лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии. Так, уголовная ответственность наступает не за совершение преступного действия, а за сам факт положения личности, которое обусловлено его общественной опасностью [7].
За чем следит «смотрящий»?
Исходя из пояснительной записки, признак общественной опасности преступного деяния присутствует в составе ст. 210.1 УК РФ: лидеры преступных сообществ координируют преступные действия, создают устойчивые преступные связи между различными организованными группами, координируют раздел сфер преступного влияния и т.п., в связи с этим представляют наибольшую общественную опасность [7]. Таким образом, в ч. 9 УК РФ противоречий не имеется.
Лица, занимающие высшее положение в преступной иерархии, имеют уголовно-правовое и криминалистическое значение.
В отечественном уголовном праве нет понятий «вор в законе», «смотрящий», они являются научными. В.Г. Гриб под «ворами в законе» понимает «профессиональных преступников, признанных лидеров преступного мира, пользующихся авторитетом и властью, имеющих большой криминальный опыт и посвящённых в это звание «сходкой» за приверженность нормам и традициям, утвердившимся в воровском сообществе».
Воры в законе не признают правовое государство и его порядки, а только сложившиеся воровские обычаи. Они могут возглавлять преступные формирования как бандитской, так и экономической направленности, ведут активную работу по организации преступной деятельности, консолидации криминальных структур, налаживанию связей между ними и др.
После коронации вор наделяется кругом специальных функций, в их числе разбор конфликтов, создание и укрепление воровских семей, проведение воровских «сходок», контроль за сбором «общака» и его распределение и т. п. [2, с. 154].
Об авторитете. нет, вы не поняли о чем
А.А. Мухин к лицам, занимающим высшее положение, наряду с ворами в законе относит бандитских авторитетов, то есть тех, кто является приближенными к лицам из числа воров в законе. Бандитский авторитет стоит ниже по статусу относительно вора в законе, он выполняет две функции: организационную и координирующую, которая направлена на дачу указаний членам преступного сообщества. Таким образом, бандитский авторитет способствует преступной деятельности вора в законе, непосредственно выполняя указания последнего [4, с. 27].
В свою очередь, А.Н. Волобуев вообще относит воров в законе к «группе обеспечения безопасности». К задачам этих лиц относится реализация решений преступного сообщества; контроль за деятельностью; выполнение функций разрешения конфликтов между группировками или отдельными их членами; охрана лиц, которые занимают высшее положение в преступной иерархии; пропаганда преступной идеологии; легализация преступно нажитых ценностей и др. [1, с. 16–17]. А.Н. Волобуев не указывает, кто относится к элитарной группе в преступной иерархии.
В науке также существуют понятия «смотрящий», «положенец», «авторитет», их различия слабо отражены в науке. В.В. Тюлегинов считает: «положенец», «авторитет» – специфические криминальные звания, «смотрящий» – это в первую очередь «криминальная должность». Эти должности могут быть различными: «смотрящий» за городом, «смотрящий» за «общаком» и т. д.» [9, с. 18].
Если вор в законе является ответственным за участок, то его звание звучит так: вор в законе, смотрящий за колонией.
Таким образом, в науке уголовного права и криминалистике нет единого подхода к пониманию такого субъекта, как лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии. Нельзя сказать однозначно, можно ли вора в законе считать лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии, и могут ли данные понятия быть идентичными.
В Грузии существуют положения о лицах, занимающих высшее положение в преступном сообществе, законодатель приравнивает их к ворам в законе. Согласно закону Грузии «Об организованной преступности и рэкете», под «вором в законе» понимается лицо, которое в любой форме осуществляет управление или (и) организацию воровским сообществом или с использованием методов деятельности «воровского сообщества» осуществляет управление или (и) организацию определенной группы лиц [6].
Данное определение характеризует личность преступника через конкретные признаки объективной стороны данного состава.
Возникает вторая проблема: в диспозиции ст. 210.1 УК РФ законодатель понимает «занятие», как состояние личности или конкретное действие.
Исходя из положений уголовного закона, лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии, подлежит уголовной ответственности за активные действия, связанные с реализацией деятельности преступного сообщества. В.И. Гладких считает, что ст. 210.1 УК РФ противоречит статье 8 УК РФ, так как отсутствует общественная опасность, и вследствие этого ответственность за преступление не может наступать только за то, что в преступном мире тот или иной человек признан как преступный авторитет, вдобавок законодательного определения данной дефиниции не существует [3].
Появляются две проблемные ситуации в пониманию «занял»: лицо в данный момент времени заняло высшее положение в преступной иерархии, или оно уже занимает такое положение. В таком случае в силу ч. 1 ст. 10 УК РФ уголовное преследование в рамках новой статьи невозможно в отношении как воров в законе, эмигрировавших из Грузии, так и в отношении всех прочих лидеров преступного мира, добившихся признания своего статуса до начала действия новой статьи.
Но в этом случае возникает проблема другого характера. Ведь лицо, имеющее авторитет в преступной среде, не утрачивает его ни в моменты предъявления обвинения, ни после отбывания наказания. Государство не имеет механизма, способного лишить подозреваемого, обвиняемого или подсудимого его положения в преступной иерархии.
Если мы признаем преступление, наказуемое по ст. 210.1 УК РФ, продолжаемым, то непременно должны прийти к выводу, что обвиняемый продолжит его совершение в период следствия, суда, отбывания наказания и даже после освобождения.
В случае если лидер преступного мира сам не примет меры для утраты своего статуса, он будет являться злостным рецидивистом. Возникает проблема повторного привлечения лица к уголовной ответственности за одно и то же деяние. Полагаем, что лицо, сохранившее после осуждения высшее положение в преступной иерархии, не должно повторно нести ответственность по ст. 210.1 УК РФ в отсутствие достоверных данных о дальнейшем использовании своего статуса в преступных целях.
Если ответственность наступает за конкретные действия, то возникает проблема разграничения ст. 210.1 УК РФ и ч. 4 ст. 210 УК РФ, так как они содержат одинаковые дефиниции. Из судебной практики следует, что суды одинаково трактуют понятие «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии» с «ворами в законе». В апелляционном определении ВС РФ по делу Чкадау суд исследовал вопрос о значении дефиниции «вор в законе», которое имело значение для установления фактических данных дела. Судом исследовались также показания подозреваемого Чкадау о криминальной иерархии преступного сообщества, вследствие чего суд пришёл к выводу, что под дефиницией «вор в законе» следует понимать лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии, на основании чего обладающее авторитетом в криминальном мире со всеми его представителями, находящимися ниже его самого [8].
Так как ст. 210.1 УК РФ и ч. 4 ст. 210 УК РФ имеют схожее понятие лица, то стоит обратиться к ПП ВС РФ от 12.07.2012 года № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)»: в п. 24 даётся разъяснение субъекта: «данное лицо надлежит понимать через его конкретные действия по созданию или по руководству преступным сообществом, либо по координации преступных действий, созданию устойчивых связей между различными самостоятельно действующими организованными группами либо по разделу сфер преступного влияния и преступных доходов, а также другие преступные действия, свидетельствующие о его авторитете и лидерстве в преступном сообществе» [5]. Так законодатель предусмотрел, что на основании ч. 4 ст. 210 УК РФ уголовная ответственность лица наступает за конкретные действия, а на основании ст. 210.1 УК РФ за само состояние лица, то есть обладание высшим статусом в преступной иерархии.
Резюмируя сказанное, положения ст. 210.1 УК РФ до конца не регламентированы в УК РФ. На наш взгляд, законодателю целесообразно бы было в качестве примечания или в диспозиции самой статьи определить, кто непосредственно является лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии. Так мы предлагаем ввести в Уголовный кодекс Российской Федерации следующее определение лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии: «лицо, обладающее статусом руководителя в преступном сообществе или группе, занимающееся руководством преступным сообществом или преступными группами, осуществляющее в любой форме управление организованной группой или группами». Под «занятием» предлагаем понимать «обладание статусом или приобретение статуса в настоящий момент времени».
Список литературы
1. Волобуев А.Н. Организованная преступность в СССР: Проблемы борьбы с организованной преступностью/ А.Н. Волобуев. – Москва: сб. науч. Тр, 1990. – С. 16–17.
2. Гриб В.Г. Характеристика и особенности личности лидеров участников преступных сообществ, действующих в экономике и других сферах: правотворчество и правоприменительный процесс в современной России / В.Г. Гриб // Москва: МФПА. – 2007. – 154 с.
3. Гладких И.В. Одолеет ли новый закон воров в законе? / Гладких И.В. // Российский следователь. – 2019. №5. – С. 52–56.
4. Мухин А.А. Российская организованная преступность и власть. История взаимоотношений / А.А. Мухина // Москва: ЦПИ, 2003. – № 8. – 27 с.
5. О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) и участие в нём (ней) [Электронный ресурс]: пост. ВС РФ от 10 июня 2010. № 12. // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Режим доступа: http://www.consultant.ru.
6. Об организованной преступности и рэкете [Электронный ресурс]: закон Грузии от 20 дек. 2005. № 2150. – Режим доступа: https://matsne.gov.ge.
7. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части противодействия организованной преступности) [Электронный ресурс]: пояснительная записка к законопроекту от 14 фев. 2019. № Пр-206 // Справочная правовая система «КонсультантПлюс». – Режим доступа: http://www.consultant.ru.
8. Определение апелляционной судебной коллегии по уголовным делам: опр. ВС РФ от 29 мая 2018. № 51-АПУ 18-4 / Справочная правовая система «Консультант Плюс». – Режим доступа: http://www.consultant.ru.
9. Тулегенов В.В. Криминологическая сущность понятия «смотрящий» / В.В. Тулегенов // Вестник Пермского института ФСИН России. – 2013. № 1. – С. 18.