за что убивают на зоне
«Как выжить в зоне»: 5 мифов о жизни за решеткой (6 фото + 1 видео)
Миф №1: в зоне легко стать гомосексуалистом
— Поражаешься, чего только не придумают ради острого сюжета. Обыватель может подумать, что там за свою задницу нужно бояться почти каждому. Сильный может подойти к слабому. На самом деле, даже самых отъявленных «петухов» нельзя просто взять и обидеть. Те, кто решит пользоваться их услугами, должны с ними договариваться. Желающие предлагают деньги, сигареты, чай. А «пассивы» еще и капризничают, копируя женскую манеру поведения. Требуют больше подарков или переносят свидание на другой день. И эти «отношения» происходят не у всех на виду, а в каптерке, в бане или в каком-нибудь закрытом помещении. Контакт предпочитают не афишировать. Быть в «активе» это не западло на зоне, но на свободе получается, что ты активный гомосексуалист. Так что к педерастам ходит далеко не каждый.
Миф №2: Если человека посадили за изнасилование, то его непременно накажут
Первый вопрос для новоприбывшего, откуда приехал, а уже потом всё остальное. Все будут рады увидеть земляка — это сразу куча общих тем. Потом уже могут спросить, чем занимался на воле, поинтересоваться статьей.
Миф №3. Зэки убьют или покалечат сокамерника, если авторитетные воры дадут приказ
— Уважение к ворам по-прежнему есть, но преувеличивать их значение тоже не стоит. Ты сидишь с определенным человеком, сдружился с ним, делишься посылками, а потом вдруг кто-то изъявил желание «рассчитаться» с ним. И что, ты будешь его сразу убивать? Нет, конечно!
Такие традиции, может быть, остались у «пиковых» (воров кавказской национальности). Во-первых, не исключено, что вор у вора украл, и надо разбираться в ситуации. Во-вторых, а кто будет отвечать за «жмурика»? Трупом заинтересуются следователи. Новый срок тянуть никому не хочется, «гражданам-начальникам» такие ЧП тоже не нужны.
Однако и принижать влияние воров тоже не стоит. Однажды приехали к нам из сибирской зоны несколько человек. Пару дней спустя в большом бараке на 50 человек новичков стали избивать. Эти люди были обычными зэками, но, как выяснилось, они не вступились, когда полицейские «по-беспределу» убили в их былой зоне известного жулика из Хабаровска. Вот тогда я понял, что связь между преступным миром существует по всей стране и ничего серьезного не утаишь.
Бывает, что конвоиры бьют непримиримых зеков, забегают в камеру и дубасят резиновыми дубинками всех подряд. Но эта мера у них для крайних случаев, когда поднимается большая буза. Чаще с охраной можно договориться – за взятку. Надо получить положительную характеристику для УДО (условно-досрочное освобождение), плати вознаграждение, напрягай своих родственников. Но я-то в конце концов окажусь на воле, а вертухаи там всю жизнь готовы находиться.
Жаловаться на администрацию колонии не советую. Всё равно пришлют отписку, что проверка была проведена, и ничего не выявлено. Зато отношения с тюремным начальством испортить можно навсегда.
Миф №4. Тюрьма – место, где можно заняться спортом
Спортзал у нас был, некоторые отжимались, штангу тягали, но без фанатизма. Спортом заниматься серьезно там сложно, потому как все в бараках курили. И не курить было нельзя. Наивные пытались бросить, но потом чувствовали себя еще хуже. Все в этом бетонном мешке дымят, вокруг сырость. Летом душно, вентиляции нет, камера остывала только к утру. Спишь и чувствуешь, что гниешь изнутри. Утром видишь, что постель в кровавых пятнах, у меня до сих пор нарывы на теле остались.
Делать особо было нечего. Работой не напрягали. Кстати, к ней на зоне надо относиться осторожно, если не хочешь испортить отношения с блатными. Не надо соглашаться на должности типа: завхоз отряда, заведующий столовой, баней, бригадир и т.д. Зэки таких не любят: ради чего в командиры лезешь?
Миф №5. Просто так никого не сажают
— Невиновных сидит много. На мой взгляд, каждый десятый. На кого-то просто «повесили» статью, чтобы раскрыть преступление. Обычно, первым делом начинают шерстить судимых или если кто-то состоит в списке потенциальных экстремистов. А есть еще люди, которые взяли вину на себя намеренно, чтобы выгородить близкого им человека, богатого начальника или кого-то из братвы. С нами в одно время сидел 25-летний парень, который передал руль своему пьяному шефу. Тот сбил насмерть двух пешеходов на зебре и уговорил своего водителя взять вину на себя, пообещав для него минимальный срок и квартиру. «Закрыли» молодого человека на четыре года, в итоге тот отсидел 2,5. Потом он писал мне, что шеф его не обманул, дал два миллиона рублей.
Меня иногда злость берет. Люди воруют миллиардами, давят по пьянке безнаказанно детей на дороге, и ничего – пользуются в городе почетом и уважением. А я за то, что связал веревкой нескольких человек, которых не бил, получил 10 лет как один из организаторов ОПГ. Мне удалось сократить срок, потому что тоже не сидел сложа руки. Очень хотел увидеть, как дочь пойдет в первый класс, хотел ей портфель привезти в подарок, и рад, что в итоге мне удалось это сделать.
Жить на зоне можно. Есть небольшие камеры размером в двухкомнатную квартиру, где могут сосуществовать по 30-40 человек. А есть просторные комнаты на 3-4 человека с евроремонтом, телевизором, компьютером, порнушными дисками, аквариумом. Полы покрашены, потолки побелены, на стенах картины висят. Прямо в «хате» хранятся мешки макарон, гречки, колбасы и сало. Были бы деньги. Хуже всего бывает в следственных изоляторах, когда еще начинаются первые допросы, ждешь суда, спишь на досках.
Когда меня, совсем молодого, впервые закрыли на 15 суток, то услышал разговор двух бывалых сокамерников, которые говорили, мол, скорей бы суд и на этап, хотя бы поспим нормально. Тогда меня это удивило. Но так и есть, в СИЗО даже в туалет иногда не выпускали, с бомжами приходилось сидеть, от которых вши к тебе перебегают.
На воле работаю, есть строительная бригада, ремонтируем загородные дома. Есть заказы не только из Татарстана. Вижу, в каких хоромах живут прокурорские работники, начальство из полиции, чиновники мэрии, известные коммерсанты, хоккеисты, священники. Какими дорогими изделиями пользуются в доме. Эти люди зачастую не считают денег. Но я им не завидую и «на криминал» меня тоже не тянет. Получаю неплохо, иногда и больше 100 тысяч в месяц выходит…
Кто и зачем пугает заключённых. Рассказ писателя сидевшего за неуважение к фашистам.
«Убить на зоне могут лишь спецназ и плохая медицина» Как устроена жизнь в российских колониях и почему вокруг них столько мифов? Отвечает бывший арестант
В 2015 году 26-летнего Михаила Краснобаева осудили за «Приготовление к сбыту наркотических веществ». Сам Михаил не отрицал, что хранил запрещенные вещества, но утверждал, что исключительно для личного потребления. Однако вместо условного срока и постановки на учет в наркодиспансере он получил пять лет колонии строгого режима.
Михаил был из тех, кого за глаза называют «ботаником»: окончил школу с золотой медалью, никогда не увлекался спортом и был далек от криминального мира. Когда молодого человека заключили под стражу в зале суда, ему было очень страшно. Он верил всему, что «знающие люди» рассказывали ему о тюрьмах и зонах, и был напуган перспективой испытать все это на собственном опыте.
Миф №1. «Да ты знаешь, что с такими на зоне делают?»
Лет 20 назад на зонах таких заключенных действительно могли «опустить» (унизить) по всей строгости арестантской жизни. Однако не так давно в воровском укладе появилось специальное указание: «*** [мужским половым органом] не наказывать». И если кто-то попробует таким образом наказать другого арестанта, то будет немедленно остановлен сокамерниками.
Что касается сотрудников тюремной администрации, то с недавних пор их обязали носить включенные видеорегистраторы, записи с которых просматривают контролирующие органы. Эта мера существенно снизила число случаев беспредела со стороны тюремщиков.
Его главные причины — это карточные долги, отсутствие перспектив и общая беспросветность существования
И я хотел бы подчеркнуть: это были именно суициды, а не убийства, замаскированные под них. Что касается физического насилия со стороны заключенных, то оно может иметь место, если человек не соблюдает правила арестантского быта. Но эти правила — просты и очевидны, а все остальное действительно мифы.
Миф №2. «В «хату» надо входить правильно»
Второй очень распространенный страх у тех, кто впервые оказывается в местах лишения свободы, — по незнанию допустить такое поведение, за которое ждет суровое наказание. Тюремный фольклор действительно богат на загадки и прибаутки, но судьбу арестанта и его статус в тюремной иерархии определяет вовсе не знание правильных ответов.
Фото: Дмитрий Коротаев / «Коммерсантъ»
Как и в обычной жизни, отношение к человеку на зоне определяют его поступки. Ниже — главные постулаты правильного поведения в тюрьме, следуя которым заключенный будет застрахован от проблем. Самое удивительное в том, что все эти вещи многие люди знают еще с детства, от родителей, а потому следовать им легко и просто.
Врать — плохо.
Брать чужое без спроса — плохо.
Не держать обещания — плохо.
Доносить на близких — плохо.
Унижать слабого — плохо.
Говорить плохое о ком-то за его спиной — плохо.
Смеяться над тем, что дорого другому, — плохо.
Решать вопрос с помощью физической силы — плохо.
Соблюдать гигиену и не причинять дискомфорт окружающим — хорошо.
Мало того что эти правила поведения в целом элементарны: новичкам на зонах, которые допустили какие-то ошибки по незнанию, многие вещи прощаются и объясняются. На первый раз!
Миф №3. «Да ты хиляк, тебя на зоне разом сломают»
Будучи физически абсолютно неразвитым, я, конечно, боялся, что меня на зоне будут третировать люди сильнее меня, которых там большинство. На деле же все оказалось совсем иначе.
Если брать знаменитых воров в законе — Владимира Бабушкина (Вася Бриллиант) или Александра Северова (Саша Север), — то ни один из них не выглядел стероидным качком или жилистым силачом.
На зоне котируется в первую очередь крепость духа, а не крепость тела
Более того, конфликты заключенные стараются разрешать при помощи переговоров, поэтому драк на наших зонах куда меньше, чем, например, в США. Причем за распускание рук арестанта может довольно сурово наказать «смотрящий», или «положенец» (представители криминальных авторитетов в местах лишения свободы — прим. «Ленты.ру»).
К слову, на зонах исторически сложилось, что тренажерный зал и хорошее питание были доступны только «красным» (приближенным к тюремной администрации) — завхозам, бригадирам, дневальным и нарядчикам. Они же впоследствии входили в так называемые секции дисциплины и порядка (СДП).
Эти секции по факту занимались избиением арестантов-новичков по негласному распоряжению администрации
Отсюда и пошло некое пренебрежительное отношение к «спортсменам» среди порядочных арестантов. Так что мускулы на зоне большой роли не играют: куда важнее информативно разговаривать, логично строить умозаключения, а главное — не материться.
Миф №4. «С такой статьей ты будешь унитазы драить»
Отчасти это действительно так: скажем, в местах лишения свободы моют туалеты и прибираются на улице в основном те, у кого статьи 131 («Изнасилование») или 132 («Насильственные действия сексуального характера») УК РФ. А осужденные по «наркотической» статье 228 УК РФ обычно вынуждены выделять из своих средств на общие нужды больше, чем другие заключенные.
Вот только дело тут отнюдь не в статьях. Для того чтобы определить, в каком статусе будет сидеть весь дальнейший срок заключенный, одного предъявленного или даже доказанного судом обвинения мало. О человеке и о его преступлении арестанты узнают «по своим каналам», проводят свое следствие.
Фото: Юрий Тутов / «Коммерсантъ»
Если вина заключенного очевидна, насильник попадет в «обиженку», а наркоторговец будет весь срок платить дань. Но судебная система у нас отнюдь не безупречна. Каждый пятый из осужденных по статье 228 УК РФ является просто наркозависимым или, что еще хуже, вообще не имеющим отношения к наркотикам человеком, которого подставили. К таким людям отношение на зоне доброжелательное: никто не подумает назвать такого заключенного «барыгой».
Миф №5. «Ты шибко умный — таких на зоне не любят»
Существует расхожее мнение, что типичный зэк — недалекий и агрессивный алкоголик. На самом же деле это не более чем стереотип. Во-первых, на зоне у арестанта масса свободного времени, за которое есть возможность прочитать очень много книг, посмотреть немало фильмов и пообщаться с другими заключенными, у которых есть свой культурный багаж.
Таким образом, отбывая свой срок, даже человек изначально невысокой культуры развивается и становится как минимум интересным собеседником
Во-вторых, большая часть времени арестанта уходит на разговоры с другими осужденными, но истории о вольной жизни довольно быстро заканчиваются. И тогда приходит время философских, политических и даже теологических дискуссий, а это — еще одна возможность для культурного развития.
Фото: Илья Наймушин / РИА Новости
Я сам за пять лет срока прочел около сотни книг, включая те, до которых на воле не доходили руки. Я познакомился с политиками, футболистами, деятелями искусства и просто образованными людьми, от которых узнал немало нового. Но то, что процентов шестьдесят заключенных в начале срока действительно недалеки и бескультурны, — это правда.
Миф №6. «На зоне привыкнешь к чифиру — жить без него не сможешь»
Миф о тюремном чифире и зависимости от него — пожалуй, самый безобидный из всех, но прочно сидящий в головах обывателей. На деле чифир не вызывает зависимости: он разве что может войти в привычку — как кофе по утрам. Чифир действительно бодрит и снимает похмелье, но эффект от него по силе сопоставим с обычными энергетиками.
А еще чифир хорошо согревает и на некоторое время подавляет чувство голода
К слову, существует заблуждение, что настоящий чифир готовят только на зоне — но это совсем не так: приготовить его совсем несложно и в домашних условиях. Для этого нужно взять 80-100 граммов мелколистового чая и залить литром холодной воды.
Потом все это нужно довести до кипения, проварить минут 15 на медленном огне, остудить — и вскипятить заново. Возьмите сито, процедите отвар — и чифир готов. Пить его лучше небольшими глотками, добавив в напиток немного соли, вприкуску с сыром, вяленой рыбой, чипсами и сухарями. А если пить чифир со сладостями, тонизирующий эффект будет сильнее.
Ничего хорошего в тюрьме нет — и те, кто романтизирует ее, как правило, культурно ограничены. Но в том, чтобы оказаться на зоне, нет и ничего страшного. Как говорят заключенные: «Тюрьма не *** [мужской половой орган] — садись, не бойся».
Уважаемые статьи на зоне: кто в почете среди заключенных
В российских тюрьмах царят свои, особые законы. Здесь нередко встречают человека «по одежке» – в ходе первой беседы со смотрящим, новичок должен рассказать, за какие прегрешения он сидит. Причем в тюрьме никого не интересуют факты биографии, но на вопросы касательно статей УК РФ отвечать следует честно. И если окажется, что первоход является насильником или педофилом, то дальнейшая его жизнь сложится не лучшим образом. Таких преступников ждет акт опускания, после которого человек зачисляется в касту обиженных.
Наряду с позорными, есть в тюрьме и уважаемые статьи. Кроме того, жизнь за решеткой во многом зависит от поведения человека. Ниже мы поговорим о наиболее уважаемых статьях на зоне. Также мы рассмотрим основы правильного поведения, которые пригодятся новичкам.
Кого уважают на зоне
Особое положение в тюрьмах всегда занимали воры. Практически любая незаконная деятельность, связанная с воровством, позволяла человеку занять достойное место в тюремном обществе. Здесь уважали и уважают, щипачей, мошенников, воров, совершающих крупные преступления в составе банд.
Пользуются уважением также люди, получившие статью за финансовые махинации, в особенности за преступления против государственных структур, системы. Например, в местах лишения свободы почитают лиц, которые совершили преступления против силовых служб. С особым уважением относятся к преступникам, совершившим ограбление банка или машины инкассаторов. В почете в тюрьме и кровная месть.
Однако следует понимать, что уважение за конкретную статью выдается авансом. То есть, человек может утратить доверие сокамерников в случае, если время покажет, что уважать его не за что. В первые недели сидельцы присматриваются к новичку, и здесь ему важно уметь постоять за себя, обладая умом и характером. Любые проявления слабости могут привести к тому, что сокамерники сделают арестанта шестеркой или же и вовсе зачислят в касту обиженных.
Кроме того, новичок должен вести себя достойно, придерживаться воровского кодекса – жить по «понятиям». Так, на зоне придется забыть о своих воровских привычках, ведь здесь воровство у своих или из общака предполагает жестокое наказание.
Таким образом, статья, по которой осужден злоумышленник, будет иметь значение лишь в первые несколько месяцев. В течение этого времени он должен будет доказать, что заслуживает авторитета. И в первую очередь уважают здесь тех, кто не жалуется на судьбу, ведет себя по-мужски и готов делиться передачами, поступающими от родственников.
Какие статьи в почете на зоне
К большинству статей УК РФ заключенные относятся нейтрально. Но есть преступления, совершать которые считается почетным. Именно из таких злоумышленников формируется воровская элита – высшая ступень тюремной иерархии. Авторитет этих преступников непререкаем, их уважают остальные сидельцы.
Наибольшего уважения удостаиваются те лица, которые попали в места лишения свободы по таким статьям:
За какие преступления презирают на зоне
В российских тюрьмах заключенный может быть опущен по целому ряду причин. В большинстве случаев человека переводят в разряд обиженных за серьезные проступки. Например, опустить могут за донос на сокамерников или воровство из общака.
Но в некоторых случаях сокамерники могут даже не разбираться в том, какой перед ними человек. Им достаточно лишь узнать о преступлении, которое он совершил, чтобы сделать соответствующие выводы.
Есть вопрос к юристу? Спросите прямо сейчас, позвоните и получите бесплатную консультацию от ведущих юристов вашего города. Мы ответим на ваши вопросы быстро и постараемся помочь именно с вашим конкретным случаем.
Телефон в Москве и Московской области:
+7 (495) 266-02-45
Телефон в Санкт-Петербурге и Ленинградская области:
+7 (812) 603-78-25
Бесплатная горячая линия по всей России:
8 (800) 301-39-20
При этом немало воров в законе и криминальных авторитетов имели статьи за изнасилование. Поэтому в данном случае важна твердость характера. Во времена СССР правоохранители фабриковали немало дел против криминальных авторитетов. Одной из наиболее удобных была статья за изнасилование. В данном случае полицейским достаточно было взять показания свидетелей и потерпевшей, не проводя никаких экспертиз.
Соответственно, осужденный за изнасилование не имел на зоне права голоса. Путь в авторитеты был для него закрыт, и добиться признания лояльности сокамерников он мог исключительно правильным поведением.
К числу наиболее презираемых статей относится растление малолетних и совершение насилия над несовершеннолетними. С педофилами у заключенных разговор короткий – их опускают без права на реабилитацию.
Встречают по одежке, провожают по уму
Даже если новичка не занесли в черный список по прибытии в тюрьму, расслабляться ему не следует. Дальнейшая судьба арестанта во многом зависит от его поведения. И тюремные правила во многом отличаются от повседневной жизни. В частности, любое неверно сказанное слово может существенно ухудшить положение человека в камере.
В тюремном жаргоне многие слова подлежат переосмыслению. Соответственно, абсолютно безобидное на свободе слово может оказаться ругательством в местах лишения свободы. В первые недели пребывания в тюрьме новичку делаются поблажки – в это время он должен изучить тюремные законы и особенности местного лексикона. Например, в колониях не спрашивают, а интересуются. Если же преступник решит спросить сокамерника, то это будет означать, что он хочет призвать оппонента к ответственности за тот или иной проступок.
Чтобы не нажить себе серьезных проблем в тюрьме, новичкам следует придерживаться таких правил:
Таким образом, если осужденный не является маньяком, насильником или педофилом, то дальнейшее пребывание на зоне будет зависеть только от него. Даже добившись признания среди сокамерников, расслабляться не следует, ведь опустить в тюрьме могут за малейшую провинность.
«Завалил мента — уважуха» Как бывший оперативник угрозыска попал на зону и выстроил отношения с уголовниками
Тюрьмы и колонии — не лучшие места для бывших полицейских и прочих силовиков. Уголовники по понятным причинам испытывают к ним неприязнь, а значит, независимо от статьи обвинения, участь бывших сотрудников на зоне незавидна. В предыдущем материале «Лента.ру» опубликовала рассказ оперативника Наркоконтроля о некоторых особенностях его работы, в частности — о внедрении в преступные группы. Во второй части речь пойдет о том, как складывается жизнь опера, если он сам становится осужденным, а вживание в уголовную среду перестает быть работой и становится жизненной необходимостью. Об этом «Ленте.ру» рассказал бывший оперативник уголовного розыска, который оказался за решеткой.
«Погоны, чины и звания на зоне неважны»
Я до 2013 года работал в угрозыске. Долгое время — по делам об экстремизме, а потом — в отделе по борьбе с разбойными нападениями. Закончилось все достаточно печально: тогда как раз менялась система — милиция в полицию, пошла чистка рядов. Было возбуждено уголовное дело, и я оказался по ту сторону баррикады.
Бывшие сотрудники правоохранительных органов и силовых структур сидят отдельно от других заключенных. Для них есть и колонии общего, и колонии строгого режима. Нам часто говорят: вот вас бы ко всем остальным, посидели бы там. Но, во-первых, нас выводят на прогулки и на следственные действия, где мы все пересекаемся, а во-вторых, есть тюремные больницы или отделения при СИЗО, где вообще все находятся в общей массе, и нет никакой разницы, бээсник (б/с — бывший сотрудник) ты или нет.
Когда меня везли на суд, произошла стычка. Нас выгрузили, один спрашивает меня: мент? И началось: да вы охреневшие, меня твой коллега закрыл. Я ему говорю: к нему и обращайся. Ну схлестнулись, администрация вмешалась.
А в больнице, где я провел год, пока был под следствием, сидел и с ворами, и с убийцами, и с насильниками. Люди разные, и отношение тоже. Были и конфликты. Как-то со мной за один стол сел заключенный — его потом в больничную палату не пускали, потому что сидел с ментом. Такие урковские [«урка» на тюремном жаргоне — вор, бандит] понятия тоже есть, но на самом деле на зоне этого не так много.
Даже бээсники на зоне очень разные. Это и бывшие полицейские, прокуроры, адвокаты, военнослужащие внутренних войск, пограничники и даже обычные наркоманы, которые просто срочную службу в специальных войсках когда-то давно служили, но все равно попали в колонию для бывших сотрудников.
Здесь есть те, у кого девять классов образования и несколько ходок, а есть те, у кого несколько высших. Это может быть следователь — додик в очочках, а может быть амбал пэпээсник, который всю жизнь пьяниц по углам гонял. Конечно, последний будет доминировать в условиях камеры. Погоны, чины и звания на распределение по камерам и тюремную иерархию не влияют никак, зона — неважно, б/с или простая — представляет собой весь срез общества.
Среди силовиков есть те, кто с ума сходит: татуировки бьют, на жаргоне говорят, воровскую идеологию разделяют. Есть те, кто ведет себя как мент: пальцы гнет, нагло заявляет: я служил, вас, таких уродов, сажал. Этого никто не стерпит, такое сразу пресекается. Даже своими.
Все понимают, что находятся в одном положении.
Мне повезло, бычья со мной никогда не было, но со мной сидели «деды». Это люди, у которых по 20-30 лет отсидки, и в этом плане они самая страшная категория — им терять нечего.
Понятно, что ножи и заточки — все это на зоне есть. И это страшно.
Здесь очень помогает авторитет. Я долгое время работал на авторитет. Помогал кому-то, работал санитаром. Как-то за свои деньги мы покупали одному «деду» хрусталик в тюремной больнице. Его перевели в Питер из Краснодара для операции. Ехать месяца два, и это просто пытка: сам переезд, куча транзитных камер изоляторов, — они приезжают измотанные, со вшами, а он еще и слепой.
В больнице не оказалось хрусталика. Значит, его надо обратно посылать, а потом, когда хрусталик появится, снова выписывать сюда. Мы с товарищами договорились, скинулись по паре тысяч и купили хрусталик на свои деньги через родственников.
Кому-то помогал, передавая продукты или сигареты. Общались мы в СИЗО через вентиляцию — встаешь на унитаз и кричишь или «пускаешь коня» [способ передачи запрещенных предметов из камеры в камеру]. Это для меня как сотрудника было вообще дико: высовываешь палку через окно, а из другой камеры выпускают длинную нитку с грузом и раскручивают ее, пока она не зацепится за палку, затем оба ее конца соединяют — и получается «дорога», по которой я посылал другим носки с сигаретами и печеньем.
Однажды я и сам получил «коня» — в три часа ночи мне в носке пришел телефон, и я смог наконец-то звонить домой.
«Золотое правило — отвечать за слова»
Мне кажется, у нас перестали нести ответственность за слова. Таким людям реально надо присесть, потому что зона быстро переучит. Там золотое правило — отвечать за слова.
Ты не должен навяливать [навязывать] свою точку зрения, но и напраслину нельзя позволять. У меня была история, когда бывший военный начал затирать [убеждать], что у него медали, а у меня так — медальки. Я спросил: «А разница? Медаль — это признание. Военный выполнил служебный долг и получил награду — у меня так же». Я гордился своей медалью, я к ней шел. Это до сих пор моя гордость, так что я не мог позволить ему так говорить. Здесь нужно в первую очередь себя уважать.
Тебе не будут предъявлять за твою статью, но могут предъявить за то, как ты себя ведешь. Поступишь не так — можешь упасть туда, откуда уже не подняться.
Денек мы его потерпели, но потом поняли, что нет. Не знаю, по понятиям это или нет, но на другой день я взял его рюкзак, постучал в дверь камеры и выкинул в проход. Сказал, чтобы он выходил. Потом выяснилось, что он и ранее был судим. В людях я все-таки привык не ошибаться.
Был мужик, который сидел лет 20. Каким-то образом вышло, что он забрал банку с консервами у «обиженного», а прикасаться к их вещам нельзя. Его попросили выйти, собрали совет, считать его зашкваренным или нет. Пока разбирались — он жил в коридоре. Хотя тоже обычный мужик, зэк.
«Когда долго сидишь, то пытаешься создать вокруг подобие уюта»
Методов воздействия на заключенных много. Раньше я не думал об этом. И я даже не о физическом насилии — его в последние годы стало меньше. Сотрудники понимают, что каждое утро есть поверка — все выходят с голым торсом. Если есть кто-то побитый — будет разбирательство, потому что и адвокаты приходят, и на суды людей вывозят. Сегодня он отфигачит заключенного, а завтра его, например, к следователю надо везти. Сотрудник ФСИН не всегда может угадать, когда и что будет происходить.
Безопаснее, но так же эффективно оказать психологическое давление. Создать плохие или хорошие условия. У тебя может быть маленькая камера с плохими окнами, холодная, продуваемая, сырая, а может быть светлая и теплая.
Я под следствием был год и восемь месяцев. Надо понимать, когда ты так долго сидишь, то пытаешься создать вокруг подобие уюта, свой микромир — в одном СИЗО мы даже в камере ремонт сделали — покрасили стены и потолок, починили сантехнику. Там все мелочи становятся важны, даже ложка из нержавейки вместо алюминиевой. А как-то я ездил на следственные действия и привез с собой пачку пельменей — надо было видеть лицо молодого парня из нашей камеры, когда мы их сварили и все вместе ели.
И вот представь: ты все устроил, сроднился и сдружился с теми, кто рядом, у вас уже мини-семейка — не зря камеру называют «семейник». Вы распределяете обязанности — кто убирает, кто посуду моет, кто еще что делает, вы составили расписание с передачками.
А потом тебя переводят в другую камеру или другой СИЗО.
Меня много катали за несговорчивость — я отказался подписывать пустой протокол, и зимой на день рождения меня отправили в «Кресты». Если хочешь понюхать тюрьмы — это лучшее место. Душ десять минут в неделю, летом жарко, а зимой спишь в шапке, камера шесть квадратных метров на четверых.
Каждые два дня меня выводили на прогон и искали телефон. Это была своеобразная пресс-хата. Те, кто сидел со мной, никакого воздействия не оказывали, но сотрудники четко поставили задачу испортить нам условия: вспарывали подушки и матрасы, уверяя всех, что у меня есть телефон, шмонали — и так три раза на неделе.
Парни уже говорили: «Слушай, мы понимаем, что тебя сейчас пытаются так сломать, но у нас все налажено было». В итоге меня перевели в другую камеру, а потом в спецблок. Так и катался из камеры в камеру и по разным СИЗО.
Повезет — проведешь время с пользой, оно пролетит как час, а нет — будешь мучиться и часы считать.
Невезение — это не обязательно агрессивный сосед, он может быть просто овощем. Например, у заключенных есть час прогулки: кто-то бегает по кругу, кто-то отжимается, кто-то подтягивается, а кто-то просто тюленем лежит весь день. С душем — один договорится мыться каждый день или в камере что-то вроде душа придумывает — мы тазики организовали, лейки, а другой две-три недели не моется — ему все равно. Посадят к тебе такого овоща — все, в камере напряжение, даже воздух спертый.
«Здесь может оказаться любой»
Не скажу, что после всего этого я обозлился или как-то разочаровался в системе. Свою работу опера угрозыска я люблю до сих пор. Хотя говорят, что милиция уже не та — общественный порядок охраняют вместо того, чтобы преступлениями заниматься, но все равно работать было круто, интересно.
И вот после жизни с корками [служебное удостоверение], когда я был чуть ли не король жизни, — резкий перепад: сначала тюремная жизнь с ее правилами, а потом жизнь после нее, когда ты не только привилегий никаких не имеешь, но еще и ущербный. У меня судимость уже погашена, но это никого не волнует. Ищешь работу, тебя спрашивают: привлекался? Да. Ну, пока. Или спрашивают, глядя в резюме: а что делал эти три года? Говорю, что находился под следствием, не вдаваясь в подробности, но, как правило, и этого достаточно. Всем до фонаря, за что сидел.
Это серьезная школа жизни, которую я все время пытаюсь забыть. К заключенным у меня отношение не поменялось — я всю жизнь с ними общался, понимал и знал их натуру. Но к системе ФСИН — да.
А еще убедился, что в России сидят все — и наркоманы, и главы финансовых корпораций, и сотрудники, и военные — все. С полтычка здесь может оказаться любой. Не люблю формулировку «в нашей стране» — наверное, это есть везде, кроме плюшевых стран вроде Норвегии, но у нас, если ты начнешь слишком принципиально лезть туда, куда тебе не следует, — можешь получить по жопе очень сильно.
Поэтому я не осуждаю тех, кто тогда от меня отвернулся — побоялся тоже заехать паровозом. Каждый выбирает сам. Не зря говорят: друг познается в беде. Хотя было обидно. Когда я сидел в СИЗО и даже не была доказана моя вина, руководство приехало ко мне в изолятор и сообщило об увольнении с формулировкой «за проступок, порочащий честь и достоинство сотрудника». При этом многие сидели — и их не увольняли. Это покоробило. Выходит, презумпция невиновности у нас не работает. Хорошо еще, задним числом не уволили.
Не могу сказать, что проблема исключительно в системе. Это и общество. Сколько административных правонарушений вы совершаете в месяц? Думаю, достаточно. Каждый раз перед переходом я заставляю себя встать на красный — он обязательно долгий, а дорога всегда пустая. Люди мимо проходят, а я стою и осознаю всю тупость ситуации.
У нас уровень правового сознания минимальный. А ведь административка — это тоже статья. Надо, наверное, начинать с себя, ну и оставаться человеком. Из тюрьмы выходят и такие люди, от которых не услышишь мата, которые не подставят тебя и умеют отвечать за свои слова.
Многие бывшие оперативники, оказавшиеся под следствием, стали впоследствии работать в службах собственной безопасности, детективных агентствах и адвокатских бюро. Герои этих материалов — не исключение. Кроме того, вместе с главным редактором «Триумф-Инфо» Андреем Зиминым они запустили YouTube-проект, где рассказывают о работе в силовых структурах, о наркотиках и правонарушениях, с которыми часто сталкиваются россияне.