за что сидел дзержинский
Изучаем биографию «железного Феликса»: к 90-летию со дня смерти
Девяносто лет назад, 20 июля 1926 года, не стало человека, наряду с Лениным олицетворяющего глубоко противоречивые характеры и деяния первого большевистского правительства. Как исторический персонаж из начального периода советской власти он только Ленину в популярности и уступает. Как одиозной эмблеме и символу ему повезло даже меньше: памятники Ильичу у нас стоят повсеместно, в одной Москве их десятки, а вот изваяние нашего героя с Лубянки в 1991 году убрали, в дни подавления августовского путча ГКЧП эта акция стала знаком расставания с советской эпохой. Для одних он – кровавый палач, организатор красного массового террора, для других – спаситель миллионов беспризорников, неутомимый создатель советской промышленности с «горячим сердцем, холодным разумом и чистыми руками». Речь, конечно, о Феликсе Эдмундовиче Дзержинском. А может, памятник ему стоял по справедливости? Попробуем разобраться.
Феликс Щасны (такое вдвойне «счастливое» имя дали ему при рождении), шестой ребенок, появился на свет 11 сентября 1877 года. Ему здорово дается учеба, особенно, конечно, математика, а также Закон Божий, хуже с языками, в том числе русским. Даже в зрелом возрасте, горячась, он переходил на акцент. А в гимназии и вовсе срывается на преподавателя русского в связи с директорским запретом говорить по-польски. (Еще одно занимательное совпадение: несколькими годами раньше в той же гимназии учился Юзеф Пилсудский, после Первой мировой – воссоздатель польского национального государства и заклятый враг Дзержинского, мечтающего о присоединении Польши к Советской России).
В 1910-м он женится на революционерке Софье Мушкат. В следующем году родится сын Ян. Естественно, в тюрьме. Родители, высланные властями – кто на каторгу, кто на вечное поселение в сибирской глуши, – встретятся только в 1918 году. К 1917 году за плечами у Феликса-Юзефа больше 11 лет тюрьмы, одиночные камеры и камеры, переполненные умирающими от тифа и туберкулеза, язвы от кандалов и подозрения на гангрену, акции неповиновения тюремному начальству в знак протеста против издевательств над заключенными (чем Дзержинский даже заслужил уважение жандармов), ссылки, каторги, побеги. В последний раз его приговаривают к каторге в мае 1916-го, Февральскую революцию он встретил в Бутырской тюрьме.
Революция в белых перчатках
7 декабря Совнарком принимает историческое решение – учредить Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем, ВЧК, во главе с Дзержинским, но под присмотром наркома юстиции эсера Исаака Штейнберга. Впрочем, поначалу к ВЧК относились лишь как к «еще одной комиссии», Ленин, Троцкий и Свердлов даже не присутствуют на совещании, принявшем положение о ВЧК. Важно подчеркнуть: полномочий революционного трибунала ему не обещали, только «профилактические»: конфискация, отъем продуктовых карточек, обнародование списков врагов революции, выдворение и так далее. Чекисты (их пока человек 30, включая технический персонал) не для карательных операций, они – орган розыска и предупреждения преступлений, так виделось вначале, когда ленинское правительство еще допускало обойтись без массовых репрессий.
На работу в ВЧК принимают бывших царских полицейских (специалистов-то не хватает). Заклятых врагов социалистической революции, таких как монархист и черносотенец Владимир Пуришкевич, гуманно освобождают по амнистии или ввиду заболеваний, под обещания (которые потом, естественно, нарушались) бросить контрреволюционные затеи. В некоторых случаях поручителем выступает сам Дзержинский. На первый расстрельный приговор в ВЧК «отважились» только в конце февраля 1918-го, после выпуска Совнаркомом декрета «Социалистическое отечество в опасности!», отменявшего мораторий на смертную казнь, за четыре следующих месяца расстреляли порядка 50 человек, сплошных уголовников. Петроградские чекисты открыли счет расстрелам в августе, из девяти приговоренных четверо… бывшие комиссары «чрезвычайки».
В ЧК вообще не миндальничали со взяточниками и истязателями. Все знали о феноменальной скромности Дзержинского. Однажды он неожиданно закругляет экскурсию по Дрезденской галерее: совестно, ведь другим, простолюдинам, такие эстетические удовольствия не по карману. В другой раз, испытывая материальные затруднения, он просит помощи не у партии, а у супруги, ожидающей в тюрьме суда. И в подполье, и на госслужбе интерьер его жилища один – письменный стол, книжные этажерки, стул, диван. Одежда – военная форма, шинель, фуражка с красной звездой, до блеска начищенные сапоги. Еда – яичница, хлеб, чай. По всей стране конфискуют драгоценности – и в Дзержинове тоже. Сестра Ядвига просит всемогущего брата найти работу для мужа – и получает отказ, вместе с обещанием помогать деньгами из собственной зарплаты…
Но к середине года становится ясно: страна погружается в войну всех со всеми (во время Гражданской на территории России действовало больше 20 разных правительств), в губернских городах – антисоветские бунты и линчевание совработников и красноармейцев, заводы стоят, крестьяне бегут из Красной армии на полевые работы, транспортная система парализована, хлеб возить нечем, на железной дороге – грабежи, и молодая советская власть, опирающаяся разве что на латышских стрелков, возможно, доживает последние дни, в этом признавался и сам Дзержинский.
Мятеж подавили, Александровича расстреляли. Дзержинский подает прошение об отставке, и оно удовлетворено, но с конца августа незаменимый Феликс снова в своем лубянском кабинете, который служит ему и местом работы, и жильем. И тут – новое потрясение: утром 30 августа убивают начальника Петроградской ЧК Моисея Урицкого (Дзержинский его недолюбливал: бывший коммивояжер и ростовщик, Урицкий поставил работу своего ведомства на коммерческие рельсы, отпуская состоятельных арестованных за «благодарность»), вечером того же дня в Москве эсерка Фанни Каплан стреляет в никем не охраняемого Ленина. ВЧК демонстрирует полную некомпетентность. Но «других Дзержинских» у Ленина нет. И 5 сентября выходит декрет Совнаркома о красном терроре (концлагеря для классовых врагов, тотальные расстрелы подозреваемых в связях с белогвардейцами, в подготовке заговоров и мятежей). Ответственный – ВЧК. За два месяца действия декрета в Москве и Петрограде расстреливают порядка 800 человек. Дзержинский лично подписывает приговоры: расстрельных – 17, но и об освобождении – 41.
Рождение монстра
Пожалуй, период действия декрета о красном терроре был переломным и для Дзержинского лично, и для всей разросшейся к тому времени ВЧК: бесконтрольное кровопускание развращает. Это почувствовали критики и недоброжелатели Дзержинского, прежде всего один из руководителей наркомата юстиции Николай Крыленко, а также председатель Моссовета Лев Каменев и руководивший советской пропагандой Николай Бухарин. Требовали капитально сузить полномочия ВЧК, в частности лишить ее права на внесудебные приговоры, присвоенного по декрету «Социалистическое отечество в опасности!» (по этому декрету подлежали расстрелу на месте германские шпионы, неприятельские агенты, контрреволюционные агитаторы, спекулянты, погромщики и хулиганы, буржуазия, отказывающаяся рыть окопы, руководство ВЧК собственноручно добавило в расстрельный список еще несколько категорий).
Уязвленный Дзержинский взбешен и на совещаниях отчаянно отстаивает честь мундира – собственного и всей ЧК. В результате чекисты… фактически сохранили свои репрессивные права (в отношении организаторов восстаний и в городах, находящихся на военном положении, а это, почитай, пол-России), а Феликс Эдмундович, помимо ВЧК, возглавил еще и наркомат внутренних дел. И хоть в губЧК летят приказы покончить с беззаконностью, самовольными арестами и расстрелами, хоть деятельность чекистов постепенно входит в рутинный, при этом высокопрофессиональный режим следствия, сам Дзержинский заметено меняется: когда-то его воротило от насилия и кровопролития, теперь он становится нетерпимым к газетной критике, жалобам на неудовлетворительные условия содержания арестованных, требует «чрезвычайщины», оправдывает жестокости продразверстки, когда у крестьян отбирают последнее под пытками и угрозой расстрела.
Под железной маской
Это произошло 20 июля 1926 года, в 18 часов 40 минут. У него больное сердце, мучает туберкулез. Во время выступления в Большом Кремлевском дворце он нервничает, оппонируя противникам, держится за сердце. Вызывают врача, приступ, кажется, прошел. Дзержинский отправляется в кремлевскую квартиру, наклоняется над постелью и падает замертво на пол: разрыв сердца.
Использованы материалы книги: Сергей Кредов «Дзержинский» (серия «Жизнь замечательных людей»), издательство «Молодая гвардия», 2013 г.
Пять испытаний «железного Феликса»
Впоследствии его арестовывали еще не единожды. Отвечая в 1921 году на вопрос анкеты, подвергался ли репрессиям за революционную деятельность до Октября, Дзержинский написал: «Арестовывался в 97, 900, 905, 906, 908 и 912 годах, просидел всего 11 лет в тюрьме, в том числе и на каторге (8 + 3), был три раза в ссылке, всегда бежал».
1. Первая ссылка
В первый раз Дзержинского арестовали в 1897 году в Ковно. Сначала посадили в местную тюрьму. Феликсу было 20 лет.
«Ковно, ротмистру И. Н. фон дер Гроссу для поручика отдельного корпуса жандармов Г. В. Глазова.
Ротмистр Иван Никодимович фон дер Гросс, как я полагаю, соизволит пригласить Вас на экзекуцию… Дзержинского, с тем чтобы потом Вы провели с ним беседу… В случае, если экзекуция не поможет (получено разрешение на порку Дзержинского березовыми палками, но не более пятидесяти ударов, дабы не последовало смертельного исхода в связи со слабым здоровьем последнего), следует лишить арестанта прогулок. Не приходится сомневаться, что двадцатилетний юноша не вынесет подобных испытаний и откроет Вам то, что надлежит выяснить в интересах как Ковенской, так и Варшавской охраны.
Ротмистр В. И. Шевяков».
Но уже тогда Феликс закалял характер.
«Милостивый государь Владимир Иванович!
На экзекуцию, которая была применена дважды, ротмистр И. Н. фон дер Гросс меня с собою не взял. Лишение пищи Дзержинского проводилось три раза на протяжении последних пятнадцати дней. Лишь после того, как стало ясно, что все попытки И. Н. фон дер Гросса склонить Дзержинского к чистосердечному покаянию оказались безуспешными, мне было разрешено допросить его, что я делать отказался во избежание досадного, но, к сожалению, бытующего у нас правила перекладывать вину за неуспех с больной головы на здоровую.
Прошу Вашего согласия на возвращение мое в Варшаву, поскольку проводить работу с Дзержинским нецелесообразно, ибо арестованный заболел чахоткою в острой форме с обильным горловым кровотечением.
Вашего благородия покорнейшим слугою имею честь быть поручик Глазов».
В конце августа 1899 года Феликс бежал из ссылки в Варшаву.
2. На лодке из Сибири
Второй раз Феликса арестовали как раз в Варшаве в 1900 году. И сослали уже в Сибирь, в надежде, что оттуда начинающий революционер уже не вернется. Но Феликс и из Сибири бежал и пришел в Поплавы, к двоюродной сестре Станиславе Богуцкой.
Из ее воспоминаний: » В один сентябрьский полдень 1902 года неожиданно в дом вошел Феликс. Вид у него был усталый, одежда порвана, на ногах дырявые сапоги, ноги опухли от долгой ходьбы. Но, несмотря на усталость, Феликс был весел и очень доволен своим возвращением. Он сразу начал играть с детьми, которых очень любил. Умывшись и переодевшись, он вместе со всеми сел обедать. Во время обеда Феликс много рассказывал о ссылке, о том, как он бежал со своим товарищем в лодке. На следующий день он отправился к своим друзьям Гольдманам, а затем уехал в Краков».
Сладкопевцев, каким-то чудом выброшенный на камни, ухватил Дзержинского за воротник пальто, когда тот, взмахнув руками,уже исчез в воде, и вытащил все-таки на берег. После этого у него пошла горлом кровь.
3. Без свежего воздуха
В конце 1906 года полиция захватила конспиративное совещание социал-демократов по вопросу о выборах во II Государственную думу, проходившее в Варшаве. Среди арестованных был и Дзержинский.
Всех арестованных привезли в варшавскую ратушу, где была устроена временная тюрьма. В камере, рассчитанной всего на 10 человек, сидело по 60 и больше. Люди спали попеременно. Ложились по очереди. В ратуше не было подходящего двора, и заключенных месяцами не выводили на прогулки. Они вынуждены были дышать гнилым воздухом.
Состояние здоровья Дзержинского тогда оставляло желать лучшего. Он был переутомлен, страдал болезнью легких. В июне 1907 года Дзержинского освободили под залог. Он на следующий же день пришел в тюрьму на свидание и целый час стоял у решетки, беседуя с семьями своих товарищей по заключению.
4. Сутки лицом у стене
В 1909 году Дзержинский в третий раз удачно бежал из сибирской ссылки, куда попал годом ранее.
Недоверчиво приоткрыв дверь, я увидела на пороге человека в высокой серой папахе и тулупе с поднятым воротником, так что видны были одни глаза. Я растерялась и не знала, что делать. Неизвестный же сказал:
— Разве ты не узнаешь меня? Впускай же скорей!
Это был Феликс, бежавший из Сибири. Долго еще не могла я прийти в себя от радости и удивления, он явился быстрее, чем я успела дочитать его письмо.
В Вильно Феликса хорошо знали. Он провел в этом городе все ученические годы. Необходимо было принять меры к тому, чтобы его не опознала полиция. Наутро было решено превратить брата из светлого шатена в брюнета. Мой младший сын быстро сбегал в аптеку за черной краской, и мы принялись гримировать Феликса. Но не успели мы еще закончить эту процедуру, как раздался резкий звонок. Он показался нам необычным, и мы немедленно приняли меры предосторожности. Мой сын вывел Феликса из дома черным ходом к реке, захватив с собой и краску.
Они успели уйти вовремя. В дом ворвались жандармы, искавшие Феликса. Мы все сказали, что его здесь нет и быть не могло. Я выразила крайнее удивление и показала письмо, только что полученное от него из Сибири. Так Феликс удачно избежал на этот раз ареста. Пробыв в Вильно до конца дня, он к ночи уехал из города».
5. Из Таганской в Бутырскую
1912 год Дзержинский встретил в Варшавской тюрьме. А в 1914 году, после начала Первой мировой войны, Феликса увезли в Орел, где он отбывал каторгу за побег из сибирской ссылки, а затем, в марте 1916 года, его перевели в Москву, в Таганскую тюрьму.
В мае 1916 года состоялся новый суд над Феликсом. Он происходил в Кремле, в Московской судебной палате, и мне удалось присутствовать на нем. Феликса приговорили к шести годам каторги за партийную работу в 1910-1912 годах. Я сидела на скамейке среди публики, и мне трудно было удержаться от слез, видя изнуренного Феликса. Он заметил мои слезы и погрозил пальцем, чтобы я но плакала. Он утешал меня своей улыбкой.
Во время свиданий в тюрьме он меня всегда уверял, что революция скоро наступит. И действительно, 1 (14) марта 1917 года Феликс вместе с другими политическими заключенными был освобожден из Бутырской тюрьмы. В этот день он много раз выступал перед рабочими Москвы и только к ночи, еще в арестантской одежде, добрался ко мне домой. Я тогда жила с дочерью в Кривом переулке. Феликс поселился у нас».
За что сидел дзержинский
«Железный Феликс» – личность легендарная. Он запомнился не только своей заботой о беспризорниках, но и фанатичной преданностью идеям революции, для защиты которой все методы хороши.
Дитя порока
Феликс Дзержинский родом из Виленской губернии. Его отец по национальности еврей, учитель гимназии и надворный советник, мать – полька, дочь профессора Игнатия Янушевского. История союза родителей Феликса такова: 25-летний домашний учитель Эдмунд Дзержинский, обучавший дочерей Янушевского, соблазнил 14-летнюю Хелену. Любовников заставили пожениться и отправили подальше от дома – в Таганрог.
Будешь счастливым
При крещении Дзержинский получил двойное имя – Феликс Щенсный. Первое – латинское, второе – польское, но оба означают «счастливый». Дело в том, что незадолго до родов Хелена Дзержинская упала в открытый погреб, что спровоцировало преждевременные схватки. Тем не менее, мальчик родился вполне здоровым, и родители решили отблагодарить судьбу дав ребенку такое вот имя.
Не хочу учиться
Несмотря на то, что Феликс довольно рано овладел тремя языками – польским, русским и идиш – в школе он учился откровенно плохо. Документы говорят, что он дважды заканчивал первый класс, а в восьмом так и не доучился, получив на руки свидетельство.
Будущий глава польского правительства Иосиф Пилсудский, учившийся в той же гимназии, что и Дзержинский, называл последнего «серостью» – гимназистом «без ярких способностей». Хорошо давался Феликсу только Закон Божий, может поэтому он и метил в священники.
Ближе к окончанию гимназии Дзержинский и вовсе забросил учебу, увлекшись чтением любовных романов. В это же время в Феликсе проснулась прескверная черта характера – дерзость. Однажды он оскорбил учителя немецкого и прилюдно дал ему пощечину, после чего был немедленно исключен из гимназии.
Подпольщик
Позднее молодой человек вместе со сверстниками-сионистами увлекся подпольными кружками, расклеивая по городу листовки антиправительственного содержания. А в 1898 году он вступает в еврейскую социал-демократическую группу.
Дзержинский вел пропаганду идей социализма среди ремесленных и фабричных учеников и, в конце концов, доигрался: в 1897 году был арестован по доносу и посажен в Ковенскую тюрьму. Спустя год выслан на трехлетний срок под надзор полиции в Вятскую губернию.
Без жалости
По свидетельству коллег-революционеров Феликс Дзержинский беспощадно убивал всех, на кого падало подозрение в связях с полицией. Его шесть раз арестовывали, но не найдя доказательств, отпускали. Их и не могло быть, так как соратники Дзержинского быстро ликвидировали свидетелей расправ. Если у прокурора и были какие-то вопросы к Дзержинскому, то после угрозы убийства детей служители фемиды закрывали дело.
Деньги могут все
В своих воспоминаниях Дзержинский писал, как он часто откупался от властей взяткой. Деньги шли на освобождение террористов под залог, на подкуп чинов полиции и подделку документов. Откуда средства? Большей частью это выручка от разбойных нападений. Феликс мог позволить себе носить щегольские костюмы и заграничные ботинки, пить дорогие коньяки и вина, останавливаться в роскошных отелях Европы.
«Железный Феликс»
В книге «Тайные часовые истории», посвященной истории отечественной контрразведки, описываются события марта 1918 года. Именно тогда из Петербурга в Москву переехало правительство Советской России. ВЧК во главе с Дзержинским занял угловое здание на Лубянской площади, где раньше располагалось страховое общество «Якорь».
После инцидента главу ВЧК переселили в кабинет, окнами выходящий на внутренний двор. Утверждают, что именно тогда за Дзержинским закрепилось прозвище «Железный Феликс».
Друг друга не поняли
В 1918 году на одном из заседаний Совнаркома, где обсуждался вопрос снабжения, Ленин передал Дзержинскому записку со следующим вопросом: «Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?». Глава ВЧК на той же бумажке отметил: «около 1500». Ильич вернул ему бумажку, предварительно поставив напротив цифры крест.
Следующей ночью все 1500 «опасных заключенных» были расстреляны. Позднее секретарь Ленина Лидия Фотиева пояснила случившееся: «Произошло недоразумение. Владимир Ильич вовсе не хотел расстрела. Дзержинский его не понял. Наш вождь обычно ставит на записке крестик в знак того, что прочел ее и принял к сведению».
«Красный террор»
В июле 1918 года Дзержинский впал в немилость. После мятежа левых эсеров чекисты оказались неспособными дать отпор. 7 июля он был отстранен от руководства ВЧК, однако 22 августа вновь восстановлен в своей должности. Вслед за возвращением Дзержинского в стране прогремели два теракта: в Петрограде эсер Леонид Каннегисер убивает главу петроградского ЧК Моисея Урицкого, а в Москве эсерка Фанни Каплан тяжело ранит Ленина.
В ответ последовало то, что позднее назовут «Красным террором». Отныне Дзержинский будет действовать решительно и жестоко. По разным оценкам, структуры ВЧК под бдительным надзором своего руководителя по приговорам ревтрибуналов и внесудебных заседаний ликвидируют от 50 тысяч до 140 тысяч человек. В числе жертв Дзержинского практически все оставшиеся в России Романовы.
Феликс Дзержинский неизвестные факты жизни из архивов СССР
Феликс Дзержинский родился 30 августа (11 сентября) 1877 года в небольшом имении Дзержиново Ошмянского уезда Виленской области. Его отец, Эдмунд Иосифович Дзержинский, происходил из обедневшей дворянской семьи и работал учителем, мать – Елена Игнатьевна (в девичестве Янушевская) – была дочерью профессора Петербургского железнодорожного института.
Официальные биографы Феликса Дзержинского замалчивают обстоятельства знакомства его родителей. Вероятно потому, что история создания этой семьи не вписывалась в рамки партийно-советской идеологии.
Феликс Дзержинский
Молодой домашний учитель, взявшийся обучать несовершеннолетнюю дочь профессора (ей было тогда 14 лет) точным наукам, соблазнил ее. Вскоре все открылось, и, дабы избежать позора, любовников быстро поженили и отправили под предлогом продолжения учебы Елены Игнатьевны в Таганрог.
В 1982 году Эдмунд Иосифович умер от туберкулеза, оставив на руках тридцатидвухлетней вдовы восемь детей.
Дзержинский и Сталин
В детстве Феликс, как и остальные дети в семье, воспитывался матерью в духе ненависти к «москалям», которые лишили поляков независимости, постоянно преследовали их, душили налогами.
Позднее Дзержинский признавался:
«Еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей».
До 1894 года он был истовым католиком и не только исступленно молился сам, но заставлял молиться всех братьев и сестер.
В 16 лет Феликс Дзержинский твердо решил стать католическим священником.
Однако мать и близкий семье ксендз отговорили его от такой карьеры. И в 1894 году он находит себе… нового бога – автора «Капитала».
Кое-что из личной жизни
Вопреки утверждениям официальных биографов Дзержинский никогда не был отличником в учебе. В первом классе Виленской гимназии он остался на второй год.
Его соученик – впоследствии польский диктатор Юзеф Пилсудский
«Гимназист Дзержинский – серость, посредственность, без каких-либо ярких способностей».
Приобщившись к революционной деятельности, Феликс вообще потерял интерес к учебе, которая закончилась для него в 1896 году в выпускном классе гимназии, когда он прилюдно дал пощечину учителю немецкого языка.
Все это свидетельствует о том, что настоящего образования Дзержинский не имел. Что касается русского языка, то он всю жизнь писал по-русски с ошибками, а говорил с сильным польским акцентом.
В молодости Феликс пережил страстный и трагический роман с некой Юлией Гольдман, с которой познакомился в 1897 году.
До знакомства с Дзержинским она состояла в «Бунде», затем присоединилась к социал-демократам. Как и ее возлюбленный, Юлия страдала туберкулезом в тяжелой форме. В августе 1902 года молодые люди отправились в Швейцарию для лечения.
Их состояние было настолько тяжелым, что они уже думали о близкой смерти. Но Феликс выздоровел, а Юлия умерла у него на руках.
Со своей официальной женой – Софьей Сигизмундовной (в девичестве Мушкат) – Дзержинский познакомился в 1905 году в Варшаве.
Молодая революционерка красотой, мягко говоря, не блистала и серьезно увлечь Феликса явно не могла. До августа 1910 года, когда они поженились, Дзержинский виделся с будущей супругой очень редко.
Да и потом он не баловал ее своим обществом. Достаточно сказать, что после своего освобождения в конце февраля 1917 года из Бутырской тюрьмы он впервые встретился с ней лишь в сентябре 1918 года.
Рождение в 1911 году сына Яна тоже не могло способствовать укреплению этой семьи. Ясек, как называл его отец, появился на свет в тюремной пересылке и был чрезвычайно болезненным ребенком – он страдал рахитом и постоянно отставал в развитии.
В конце концов врачи вынесли ему диагноз: слабоумие. После рождения мать отдала его в приют, а затем он долгое время жил у ее родных в Минской губернии. Тем не менее сына Дзержинский любил и был верным мужем.
Боевик-революционер- оппозиционер…
Революционной деятельностью Феликс действительно начал заниматься с юности. В 1896 году, после исключения из гимназии, Дзержинский становится членом Социал-демократической партии Литвы (ЛСДП).
Но занимался он в то время не агитацией на заводах и фабриках, а созданием групп боевиков, которые подстрекали рабочих к вооруженным выступлениям, организовывали теракты, расправлялись со штрейкбрехерами.
Впрочем, утверждать, что Дзержинский выступал лишь в роли боевика, было бы неправильно.
Но и заявления его официальных биографов о том, что он всю жизнь «был верным и несгибаемым ленинцем», далеки от действительности. Ведь почти во всех партийных разногласиях Дзержинский занимал позицию, противоположную ленинской.
Так, в 1910—1911 годах в Социал-демократической партии Польши и Литвы (СДКПиЛ) произошел раскол, в результате которого образовались две группы: «жондовцы» (правленцы) и «розламовцы» (раскольники).
«Жондовцы» являлись, по сути дела, польскими меньшевиками, а их лидерами были Люксембург, Тышка и Дзержинский.
«Розламовцы» и их лидеры (Ганецкий, Радек, Уншлихт) стояли на большевистских позициях.
Кстати, именно это обстоятельство было причиной того, что после 1917 года авторитет Уншлихта в польском землячестве в советской России (особенно среди поляков-чекистов) был выше, чем у Дзержинского.
И именно поэтому он, будучи председателем ВЧК, опирался не на поляков, а на латышей и литовцев.
Дзержинский занимал отличную от Ленина позицию и по вопросу о Брестском мире. И только 23 февраля 1918 года, когда Троцкий после немецкого ультиматума отказался голосовать против Ленина, он изменил свою точку зрения.
По «доверенности» Ильича
Правда, оппозиционные проступки Дзержинского не лишили его доверия Ленина. И в конце 1918 года в тяжелое для Советской республики время Ильич доверяет ему задание особой важности – обеспечить финансовой поддержкой революционные выступления в Европе, а также положить в западных банках на именные счета большевистских лидеров крупные суммы денег на случай, если революция в России потерпит поражение.
Центром проведения этой тайной операции стала Швейцария, где в сентябре 1918 года открылась советская дипломатическая миссия.
Вместе с Дзержинским в Швейцарию отправился член коллегии ВЧК и секретарь ВЦИК Аванесов. Об их миссии практически никто не знал. Выехали они, по всей видимости, нелегально, так как никаких виз НКИД на них не оформлял.
В октябре Дзержинский прибывает в Швейцарию, забирает жену, работавшую в советской миссии секретаршей, и вместе с ней и сыном отправляется на курорт в Лугано. Вероятно, именно это обстоятельство дало возможность советским историкам утверждать, что в Швейцарию он отправился для поправки пошатнувшегося здоровья.
В Лугано Дзержинский, разумеется, не лечился. Результаты его поездки в Европе почувствовали очень скоро – 9 ноября 1918 года отрекается от престола Вильгельм II, а 11 ноября революция в Австро-Венгрии свергает монархию Габсбургов.
Выполнил Феликс и вторую часть задания Ленина, и вскоре в банках Европы и Америки стали появляться счета Троцкого (1 млн долларов и 90 млн швейцарских франков), Ленина (75 млн швейцарских франков), Зиновьева (80 млн швейцарских франков), Ганецкого (60 млн швейцарских франков и 10 млн долларов), Дзержинского (80 млн швейцарских франков).
Просто крестик
Когда говорят о назначении Дзержинского председателем ВЧК, то уходят от вопроса, почему столь важный государственный пост был доверен человеку, не занимавшему в РКП(б) какого-либо значительного положения. Но вот слова известного советского дипломата Леонида Красина:
«Дзержинский, в сущности, хитрая бестия, запугивающая Ленина контрреволюцией и тем, что она сметет нас всех и его в первую очередь. А Ленин, в этом я окончательно убедился, самый настоящий трус, дрожащий за свою шкуру. И Дзержинский играет на этой струнке».
О Дзержинском как о руководителе ВЧК и творце красного террора написано очень много. Его подпись стоит под огромным числом смертных приговоров. На одном из заседаний Совнаркома в 1918 году Ленин послал Дзержинскому записку:
«Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?» Тот написал в ответ: «Около 1500».
Ленин хмыкнул и, поставив около цифры крест, вернул записку Дзержинскому, который сразу же покинул заседание.
А утром стало известно, что 1500 «злостных контрреволюционеров» расстреляли. Позднее секретарь Ленина Фотиева заявила:
«Произошло недоразумение. Владимир Ильич вовсе не хотел расстрела. Дзержинский его не понял. Наш вождь обычно ставит на записке крестик в знак того, что прочитал ее и принял к сведению».
Впрочем, такая ошибка простительна человеку, лично принимавшему участие в расстрелах, чему есть документальные подтверждения. Исследователь Э. Хлысталов приводит протокол заседания ВЧК от 26 февраля 1918 года: «Слушали – о поступке т. Дзержинского.
Постановили: ответственность за поступок несет сам и он один, Дзержинский. Впредь же все решения вопросов о расстрелах решаются в ВЧК, причем решения считаются положительными при половинном составе комиссии, а не персонально, как это имело место при поступке Дзержинского».
Бойся конкурентов
Став во главе карательной машины, неизвестный широкому кругу большевиков, но отличавшийся крайним властолюбием, Дзержинский боялся потерять пост председателя ВЧК.
Об этом свидетельствуют его взаимоотношения с первыми заместителями, которые руководили аппаратом и отвечали за повседневную деятельность чекистов. Дзержинский авторитетных заместителей при себе не терпел и избавлялся от них при первой же возможности.
С 1918 по 1920 год должность первого заместителя занимал М.Я. Петерс, о котором все знавшие его отзывались как о кровавом чудовище. Именно ему принадлежат знаменитые фразы:
«Каждому революционеру ясно, что революция в шелковых перчатках не делается», и «Всякая попытка контрреволюции поднять голову встретит такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором».
После эсеровского мятежа в Москве, когда Дзержинского отстранили от работы в ВЧК, исполняющим обязанности председателя с 7 июля по 22 августа 1918 года был именно Петерс, чего Дзержинский ему простить не смог. В результате в начале 1920 года Петерс был назначен членом Туркестанского бюро ЦК РКП(б) и полномочным представителем ВЧК в Туркестане.
Сменивший Петерса Ксенофонтов (Крайков) также показался Дзержинскому опасным соперником. Дело в том, что он дважды (в апреле – октябре 1920 года и феврале-марте 1921 года) исполнял обязанности председателя ВЧК.
Первый раз – когда Дзержинский был командирован на Украину для борьбы с бандитизмом и контрреволюцией, а потом занимался вопросами польской революции в созданном в июле 1920 года на Западном фронте Временном революционном комитете Польши.
Второй – когда Дзержинского вновь направили на Украину для восстановления угольной и металлургической промышленности Донбасса. Поэтому Ксенофонтов был смещен, а его место занял Уншлихт. Впрочем, это назначение тоже принесло Дзержинскому мало радости. Как уже говорилось, Уншлихт пользовался в польском землячестве в советской России гораздо большим авторитетом, чем Дзержинский. Да и не только в польском землячестве.
Уншлихт был первым заместителем главы ВЧК с апреля 1921-го по сентябрь 1923 года, так что Дзержинский видел в нем опасного конкурента, который фактически взял все дела ВЧК (с февраля 1922 года – ГПУ) в свои руки – его подпись стоит под всеми важными документами. И вздохнул свободно «Железный Феликс» только после того, как Уншлихта назначили членом Реввоенсовета, где он курировал разведки РККА, ИНО ГПУ и Коминтерна.
Тогда Дзержинский сумел посадить в кресло первого заместителя председателя ГПУ Менжинского – человека, не пользовавшегося в партии авторитетом и не имевшего никаких личных амбиций. Именно он и был первым замом до самой смерти Дзержинского, а потом занял его место.
Вверх по иерархической лестнице
Боязнь потерять власть, стремление расширить сферу своих полномочий помимо ВЧК-ОГПУ постоянно толкали Дзержинского на участие во всякого рода политических склоках. В 1919 году после смерти Свердлова, когда равновесие в большевистском руководстве было нарушено, вступил в союз со Сталиным и Зиновьевым против Троцкого, которого прежде поддерживал.
Впрочем, главным образом свое непомерное тщеславие и жажду власти Дзержинский удовлетворял тем, что занимал массу других, помимо председателя ВЧК-ОГПУ, правительственных и государственных постов.
Трудно найти другого большевистского деятеля, который имел бы столько официальных должностей одновременно. Перечислим их по порядку: с апреля 1919-го по июнь 1923 года – нарком внутренних дел РСФСР; с августа 1919-го по июль 1920 года – начальник Особого отдела ВЧК; с 19 февраля 1920 года – председатель
Главного комитета по всеобщей трудовой повинности (Главкомтруд);
с 5 апреля 1920 года – кандидат в члены Оргбюро ЦК РКП(б);
с 29 мая 1920 года – начальник тыла Юго-Западного фронта;
в июле – августе 1920 года – член Временного революционного комитета Польши;
с 27 января 1921 года – председатель комиссии при ВЦИК по улучшению жизни детей;
в январе – феврале 1921 года – руководитель комиссии по восстановлению угольной и металлургической промышленности Донбасса;
с апреля 1921-го по февраль 1924 года – нарком путей сообщения;
в январе – марте 1922 года – особоуполномоченный ВЦИК по Сибири;
с 20 апреля 1922 года – член Особого временного комитета по науке при СНК;
со 2 сентября 1922 года – председатель комиссии СТО по борьбе со взяточничеством;
с 22 января 1924 года – председатель комиссии президиума ЦИК СССР по организации похорон В.И. Ленина;
со 2 февраля 1924 года – председатель ВСНХ СССР;
с апреля 1924 года – председатель Высшей правительственной комиссии по металлопромышленности;
со 2 июня 1924 года – кандидат в члены Политбюро и член Оргбюро ЦК РКП(б).
Отдельной строкой подчеркнем: Дзержинский был председателем Общества по изучению проблем межпланетных сообщений.
Любой знающий управленец скажет, что при таком количестве должностей реально Дзержинский ничем руководить не мог.
И действительно, в 20-х годах, приходя на заседания Коллегии ГПУ, он каждый раз спрашивал фамилии большинства выступавших, несмотря на то что те занимали руководящие чекистские посты. Заметное место в партийной иерархии Дзержинский занял только в 1924 году, став кандидатом в члены Политбюро.
Здоровье превыше всего
Существует еще один миф о «Железном Феликсе» – якобы он работал на износ и совершенно не заботился о собственном здоровье.
На самом деле этот пламенный большевик ставил свое здоровье превыше всего, считая, что он обязан жить долго ради торжества коммунизма во всем мире.
Поэтому регулярно ездил в санатории, а кремлевские врачи постоянно осматривали его. Каждый день Дзержинский принимал хвойные ванны, а сотрудница ВЧК-ОГПУ Григорьева лично отвечала за то, чтобы ему «враги пролетариата в воду не подмешали отраву».
Вот только один протокол консилиума врачей о состоянии здоровья Дзержинского от 22 октября 1925 года:
«Диагноз: отсутствие атеросклероза и гипертонии. В анамнезе припадок вроде стенокардического.
Головные боли неопределенного характера. Рекомендуется: умерить страстность при работе.
Регулярный отдых. Много спать, не менее 8 часов отдыхать.
После обеда отдыхать 1 час, не засыпая.
Два раза в год отпуск не менее 4 недель каждый с пребыванием на Кавказе, который уже оказал благотворное действие…
ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ И НЕ СЧИТАТЬ СЕБЯ ЧЕРЕСЧУР БОЛЬНЫМ (выделено авт. – Ред.). Два дня в неделю свободных от работы.
Время от времени курить не более 6 папирос в день (на Кавказе), при работе не более 20 папирос…»
Разумеется, для здоровья важно правильно питаться. По воспоминаниям соратников Дзержинского, ел он плохо, пил пустой кипяток. Сергеев приводит случай, имевший место в Сибири в 1922 году:
«Однажды, когда я сидел вдвоем с Феликсом Эдмундовичем в его вагоне, товарищ принес ему стакан молока. Феликс Эдмундович смутился до последней степени.
Он смотрел на молоко, как на совершенно недопустимую роскошь, как на непозволительное излишество в тяжелых условиях жизни того времени».
Такого рода фактами богаты воспоминания большевиков. Но врачи, следившие за здоровьем Дзержинского, рекомендовали ему употреблять следующие продукты:
«1. Разрешается белое мясо – курица, индюшатина, рябчик, телятина, рыба; 2. Черного мяса избегать; 3. Зелень и фрукты; 4. Всякие мучные блюда; 5. Избегать горчицы, перца, острых специй».
И Дзержинский строго придерживался рекомендаций медиков. Вот, например, одно из многочисленных его меню:
Однако, несмотря на старания врачей, тщательный уход и прекрасное питание, Дзержинский умер в возрасте 48 лет.
Это случилось 20 июля 1926 года в 16 часов 40 минут в кремлевской квартире почти сразу после того, как он выступил с речью на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б).
Миф о «Железном Феликсе» начали создавать при Хрущеве. После ареста в 1953 году Берии авторитет и престиж органов госбезопасности начали падать.
Требовалось срочно создать положительный образ руководящего сотрудника органов. Понятно, что Ягода, Ежов, Меркулов, Абакумов, а уж тем более Берия на эту роль не подходили.
Оставался Дзержинский, которого за неимением лучшего и «канонизировали».
С тех пор легенды о «Железном Феликсе» гуляют сами по себе и разрушать их никто не торопится – а вдруг пригодятся…