салют 7 что случилось на самом деле
«Салют-7: космическая катастрофа». Подробности засекреченного чп в космосе (4 фото)
32 года назад была потеряна связь с советской орбитальной стацией «Салют-7». Из-за неполадок с электроникой и цепи коротких замыканий пропал радиосигнал, дистанционное управление с Земли оказалось невозможным, а ручной режим взять было просто некому — ЧП совпало с пересменкой экипажа. Объект самопроизвольно сходил с орбиты. Тем временем информация о ЧП явно не случайно просочилась в западную прессу. «Советская станция летит на головы американцев» — написали газеты в США. И на мысе Канаверал уже готовили грузовой шаттл для перехвата.
«Нельзя было исключать и того, что, как в фантастических фильмах про Бонда, откроется грузовой отсек и наш спутник, и космический корабль утащит с орбиты», — рассказал Сергей Рогов, научный руководитель Института США и Канады РАН.
Не дать американцам «украсть станцию» и наши космические секреты было не только делом чести — неконтролируемый полет и падение могли и впрямь привести к катастрофе, рухнуть неуправляемая 20-тонная махина могла где угодно — от южной Европы до Японии. Пилотируемых грузовых кораблей «Буранов», чтобы забрать аварийный объект из космоса у Советского Союза еще не было, и было принято, казалось, невозможное решение: станцию не снимать с орбиты, а вернуть на нее.
Корабль «Союз», который обычно возит экипажи на станцию, экстренно переделывают в ремонтно-спасательный аппарат. Из кабины убрали все лишнее, чтобы облегчить вес, вместо кресла третьего члена экипажа загрузили дополнительные емкости с водой, топливные баки залили под завязку. Было неизвестно, какие повреждения на станции, получится ли к ней пристыковаться и сколько времени и сил это займет. Единственный, кто был уверен в успехе, — командир экипажа Владимир Джанибеков. Он это уже видел во сне.
Задача, которая стояла перед Джанибековым и борт-инженером Виктором Савиных, была на грани возможного: найти в космосе мертвую станцию, подлететь и состыковаться с ней, что называется, на глазок, ведь точных координат «Салюта» никто не знал, станция не подавала радиосигнал:
«Мы ждали в том иллюминаторе, где она должна была появиться, маленькая звездочка, но мы поняли, что это не звезда, что не планета, мы поняли, что это станция», — вспоминает космонавт Виктор Савиных.
Началось сближение. Без права на ошибку, чтобы прицелиться поймать станцию в лазерный дальномер. Всего несколько секунд. Затем — снова в режим прямой видимости. Метр за метром.
Только на этом расстоянии экипаж понял, что станция развернута к кораблю нерабочим стыковочным узлом. Экипаж решает облететь станцию, но космические корабли летают не так, как истребители, маневрируя, а только прямо, лишь корректируя свою траекторию. В случае ошибки — столкновение и неминуемая гибель. Но у них получилось!
Уникальный случай в истории пилотируемой космонавтики: так, как это сделали Джанибеков с Савиных, не стыковался еще никто и никогда, тем более с неуправляемым объектом. Дальше космонавтам предстояло выровнять давление на станции и корабле. Несмотря на то что «Салют» четыре месяца находился в аварийном дрейфе, герметичность станции была сохранена.
Попав из стыковочного отсека внутрь станции, первое, что почувствовали космонавты, — это дичайший холод и кромешную тьму. За время неконтролируемого полета «Салюта» на станции вышли из строя все системы жизнеобеспечения: вся вода замерзла, а титановые трубопроводы просто лопнули. В кратчайшие сроки Джанибекову и Савиных предстояло починить все оборудование и превратить эту железную бочку снова в действующую орбитальную космическую станцию.
Запасов воды и воздуха было всего на пять суток. Как при минусовых температурах, работая даже без элементарных перчаток, им удалось прозвонить все электрические цепи салюта, восстановить электроснабжение, а затем справиться уже с потопом на станции от растаявшего льда, не умереть теперь от переизбытка кислорода и предотвратить пожар?! Как восстанавливали станцию снаружи? Почему возвращались герои поодиночке, а на Земле не знали, наградить или наказать экипаж?
Что показали в фильме «Салют-7» и как было на самом деле
После премьеры фильма « Салют-7 » на ресурсе Geektimes появился интересный разбор технической стороны картины: что было на экране и что – на самом деле.
Кадр из фильма «Салют-7»
В реальности был очень успешный выход в открытый космос Джанибекова и Савицкой 25 июля 1984 года. В нем проверили универсальный ручной инструмент (УРИ), которым можно было резать, сваривать, паять и напылять покрытие.
Тот самый выход в открытый космос, Светлана работает фото Владимира Джанибекова
В истории космонавтики известно два случая повреждения перчатки скафандра, но они оба, по иронии судьбы, случились с американскими астронавтами. В миссии STS-37 в 1991 году ограничительная наладонная планка проколола перчатку скафандра, но это было обнаружено только после возвращения — утечка воздуха оказалась слишком слабой, чтобы ее заметили. В 2007 году на миссии STS-118 при выходе в открытый космос заметили повреждение перчатки, выход завершили досрочно, но опасности не было — пострадали только два из пяти слоев. На советских/российских скафандрах «Орлан» тоже много слоев, а кончики пальцев закрыты пластиковыми напальчниками, так что проколоть их не так уж и просто. Также, абсолютная герметичность недостижима, и у любого скафандра есть нормы потери атмосферы. А в специальных скафандрах для внекорабельной деятельности есть дополнительные баллоны для того, чтобы справляться с небольшой утечкой.
Перчатки скафандра «Орлан», запасники Музея космонавтики
Кадр из фильма «Салют-7»
В фильме солнечные батареи станции повреждают метеориты, после чего показывается отключение какого-то блока, обесточившего станцию. Снова привет, «Гравитация».
В картине и некоторых документальных фильмах всячески подчеркивается, что неуправляемое падение «Салюта» могло стать катастрофой глобального масштаба. По иронии судьбы, в 1991 году станция совершила неуправляемый сход с орбиты, и не сгоревшие обломки упали на территории Аргентины. Около любительской обсерватории Оро Верде лежит в качестве экспоната один из самых больших кусков.
Carloszelayeta/Wikipedia
Кроме этого, упоминается о находках труб, плит, колец и других небольших фрагментов. Жертв не было. В случае падения станции в густонаселенной местности могли быть единичные пострадавшие, но реальный урон был бы намного меньше, чем медийная шумиха.
Похищение и тайна фотографии
Геометрическая ошибка создателей фильма, на самом деле размер грузового отсека 4,6 м х 16 м
Еще один вопрос, который поднимается и в кино и в документальных передачах — якобы американцы собирались похитить станцию «Салют-7» на Спейс Шаттле. Очень коротко и по пунктам:
2. Технически было бы крайне сложно похитить станцию — пришлось бы срезать солнечные панели и антенны, а так же извлечь из станции и выбросить более 6 тонн груза — шаттл мог вернуть с орбиты 14,4 тонны, а «Салют-7» в начале эксплуатации весил 20, и с новыми полетами его масса только росла.
3. Реально летавший весной 1985 шаттл с миссией STS-51B выводился на другое наклонение (57° вместо 51,6° у «Салюта-7») и мог только пролететь недалеко от станции с большой разницей скоростей. Перейти на орбиту «Салюта-7» и сблизиться у него не хватило бы топлива. Да и в грузовом отсеке в этой миссии была лаборатория SpaceLab, которую пришлось бы выбросить, чтобы взять «Салют».
4. За прошедшие десятилетия не всплыло никаких документов о том, что такое предложение хотя бы выдвигалось, не говоря уже о планах работ, оборудовании и тренировках по его выполнению.
В недавно вышедшем фильме «Салют-7. История одного подвига» эта версия повторяется, причем журналисты даже вышли на Нормана Таггарта, члена экипажа STS-51B, который говорит, что сближение с «Салютом» было случайным. Там же утверждается, что с борта шаттла якобы сделали фотографию аварийной станции. Вот она:
На фотографии видна станция «Салют-7», действительно похожая на аварийную — на одной из солнечных панелей не развернуты дополнительные панели (узкие сбоку от основной широкой), а угол поворота панелей выглядит ненормально. Сам Савиных в передаче говорит, что не видел этой фотографии в советских архивах, значит, ее сделали американцы. В Википедии эта фотография атрибутирована как «сломавшаяся станция „Салют-7“, фото сделано экипажем „Союза Т-13“». Но это неверно — ссылка на источник недоступна, но в веб-архиве эта фотография никак не подписана. У меня не получилось найти это фото в онлайн архивах NASA, у него нет часто встречающихся в их архивах уникального номера. Как источник фотографии указывается агентство Sovfoto/Eastfoto, так что, скорее всего, верно объяснение по бритве Оккама — это советская фотография, а Савиных ошибся.
Стыковка в том виде, в котором она показана в фильме, не исторична и не реалистична. Прежде всего, в реальности станция практически не вращалась. А вращение по тангажу сделало бы стыковку вообще невозможной. Советский/российский стыковочный узел системы «штырь-конус» работает вот так:
«Наука и жизнь», 1988
Если бы станция сильно вращалась, то на этапе Б на штырь с одной стороны начала бы действовать инерция станции массой в 20 с лишним тонн, а с другой — корабля массой 7 тонн. Стыковочную штангу сломало бы или вырвало.
Лазерный дальномер ЛПР-1 6ppc.ru
А вот интересный и по-настоящему драматичный этап сближения никак не был показан. Дело в том, что баллистики могли сблизить корабль до расстояния нескольких километров до станции. Штатная система ручной стыковки ВСК-1 (Визир специальный космонавта) могла использоваться с расстояния нескольких сотен метров. А варианта ручного сближения между ними не было. В крайне сжатые сроки инженеры РКК «Энергия» и космонавты ЦПК сумели разработать методику сближения, когда командир корабля измерял дальность военным лазерным дальномером ЛПР-1 и управлял кораблем с дублирующего набора ручек управления, а бортинженер сидел с калькулятором и рассчитывал необходимые маневры. Более подробно это описано в отдельном материале.
Слой инея и потоп на станции — часто встречающееся в кино раздувание мухи в слона, чтобы было более драматично. В реальности на станции было немного инея и очень холодно (вязаные шапки — исторический факт). В переговорах действительно есть предложение ЦУПа плюнуть и проверить, замерзнет ли плевок. Замерз за три секунды. Когда станцию отогрели, стало сыро, и космонавты пустили на тряпки всю доступную ткань. Особенно страшно было протирать кабели перед соединением. Но, конечно же, реальное количество воды было меньше нарисованного. На фоне последующих ошибок к этому даже не хочется придираться.
История с закрытым оплавленной блендой солнечным датчиком печальна тем, что бессмысленна. В реальности станцию сначала поворачивали солнечными панелями на Солнце двигателями ориентации корабля (и это даже показано один раз в фильме!), а кабели с панелей соединили напрямую с аккумуляторами, минуя какую-либо электронику. Так что весь героизм с кувалдой просто не был нужен. Отдельную грустную улыбку вызывает то, что после того, как бленду наконец успешно сбили, волшебным образом все стало хорошо, при том, что Солнце было по продольной оси станции и, по идее, вне видимости датчика.
История же с пожаром и скоростным выходом в открытый космос просто не выдерживает никакой критики. Сюжет пожара явно взят с истории на станции «Мир» и очень сильно преувеличен для драматизма. А мгновенно облачиться в скафандр не получится — там пониженное давление, и нужно заранее длительное время дышать чистым кислородом, чтобы азот в сосудах не закипел.
В то же время на станции были и реальные опасности. Например, из-за неработающей вентиляции космонавт оказывался в пузыре с повышенным содержанием углекислого газа, который он выдыхал. Был реальный риск удушья и потери сознания. Второй космонавт должен был контролировать работающего на станции, а при возможности они таскали с собой вентиляционные рукава. Жаль, что этого не показали. Бытовой героизм жизни и работы в холодильнике без горячей еды и питья на экране отсутствует.
Спасение станции «Салют-7»: космонавт Савиных раскрыл детали подвига
«Разорвали на лоскуты даже вещи от предыдущей экспедиции»
11 февраля 1985-го с орбитальной станцией «Салют-7», которая работала в автоматическом режиме, была потеряна связь. С каждым витком неуправляемая станция теряла высоту и, полностью не сгорев в атмосфере, могла упасть на один из городов. У советского правительства также были опасения, что станцию с новейшими технологиями могут захватить американцы.
Было два выхода: сбить «Салют-7» ракетой или отправить на станцию экипаж.
6 июня 1985 года к мертвому орбитальному комплексу на корабле «Союз Т-13» полетела спасательная команда. Космонавтам Владимиру Джанибекову и Виктору Савиных предстояло на околоземной орбите найти дезориентированную станцию, догнать ее и впервые в истории состыковаться с неуправляемым космическим аппаратом.
Об экстремальных моментах той экспедиции, а также почему пришлось вернуться досрочно и месяц просидеть на Байконуре, накануне Дня космонавтики Виктор Савиных рассказал «МК».
Космонавты Виктор Савиных и Владимир Джанибеков.
«Есть касание!»
— Почему орбитальная станция «Салют-7», перед тем как с ней была потеряна связь, пять месяцев оставалась необитаемой?
— Полеты в то время были построены так, что экипаж завершал определенную работу и покидал станцию. И дальше она летала в автоматическом режиме, управлялась с Земли. Со станцией проводились только контрольные сеансы радиосвязи. И уже готовилась программа следующей длительной экспедиции. На «Салют-7» должны были отправиться я, Александр Волков и Владимир Васютин. Экспедиция должна была стартовать 15 мая 1985-го.
— Как узнали, что со станцией была потеряна связь?
Ситуация была доведена до руководства страны. Была создана специальная комиссия. Начали думать: что делать?
— 20-тонная неуправляемая станция «Салют-7» постепенно, виток за витком, снижалась. Была угроза, что она упадет на один из европейских городов?
— Это небольшие грузовики сгорают в атмосфере, а станция-то огромная, полностью могла и не сгореть. Поэтому такая угроза, конечно, была. Больших бед она бы не натворила, но во всем мире нагнеталась истерия. Особенно шумели американцы. Все ведь прослушивается. Они сразу поняли, что связи со станцией нет, что у русских что-то произошло. Рассказывая о неуправляемой советской станции, они подчеркивали, что она может упасть где угодно.
— Американцы могли захватить станцию?
— Все могло быть. В то время это никто не афишировал. Когда станция летала в автоматическом режиме, американцы были над нашим «Салютом-7». Есть соответствующие фотографии. Это было понятно и по баллистике. Пристыковаться к станции шаттл бы не смог: у американского челнока не было такого стыковочного узла. Но теоретически они могли захватить «Салют-7». Как это могло бы выглядеть? Подлетает шаттл к станции, летит рядом с ней. У них есть выдвижная стрела, посадят туда парочку космонавтов, они спилят солнечные батареи, а потом целиком погрузят «Салют-7» в грузовой отсек своего корабля и спустят на Землю. Наша станция по габаритам вполне могла там поместиться.
— На самом деле рассматривался вариант, чтобы сбить станцию ракетой?
— Никаких разговоров об этом не было. Может быть, кто-то в верхах и думал о запуске ракеты… Но все понимали, что на «Салюте-7» стоит новая, дорогостоящая аппаратура. Мы собирались еще долго работать на станции. Был запланирован интересный выход в открытый космос с использованием выдвижной платформы. Станция была нужна. Ее нужно было спасать. Выход был один: отправить на «Салют-7» экипаж.
— Как узнали, что эта миссия возложена на вас с Владимиром Джанибековым?
— Вопрос о бортинженере особо не обсуждался. Я готовился к полету на станцию. До этого дважды был дублером. Хорошо знал «Салют-7», принимал участие в ее проектировании. А вот командир требовался опытный, кто уже выполнял в космосе ручную стыковку. Таких было трое космонавтов. Но Леня Кизим только недавно вернулся из длительного полета. Юра Малышев не готовился по программе выхода в открытый космос, не знал эту станцию. Оставался Володя Джанибеков. Он уже четырежды побывал в космосе, в том числе дважды работал на станции «Салют-7». У него были ограничения от медиков на длительный полет. Но другой кандидатуры не было. Когда Алексей Леонов, руководивший нашей подготовкой, уговаривал Володю Джанибекова, пообещал: «Ты можешь взять с собой любого космонавта». А мы с Володей уже летали вместе на «Салюте-6», были добрыми друзьями. Он назвал мою фамилию. И отправился проходить медицинскую комиссию в военный госпиталь. Впереди было 4 месяца тренировок, на симуляторе стыковки мы отрабатывали самые разные ситуации.
— Вы должны были отправиться на корабле «Союз Т-13». Число 13 вас не смущало, вы не суеверны?
— Я живу в квартире №13. 13 марта 1981 года у меня была первая стыковка на корабле «Союз Т-4». Все прошло хорошо. Так что с числом 13 я дружу.
— Риск был огромный. Никто не знал, что вас ждет впереди. Вспомните, как вас провожали.
— Жена дала мне с собой две пуховые шапки, одну из них связала моя мама, другую сама Лиля. Интуиция жену не подвела. Потом эти шапки ох как пригодились нам на станции!
Провожали нас из Звездного городка. Это было 25 мая, за две недели до старта. А перед этим во всех газетах был напечатан указ по борьбе с алкоголизмом, который начинал действовать с 1 июня. По традиции все космонавты утром вместе завтракают, выпивают бокал шампанского. А тут сидим мы с дублерами и семьями. На столах стоят бутылки. И никого нет. Мы поняли, что кто-то из военных распорядился выполнить указ досрочно. И решили, что, пока за всех это шампанское не выпьем, не встанем из-за стола. Черт знает, куда нас отправляют — и не хотят проводить по-человечески! Забежавший к нам Слава Зудов поведал: «Там на берегу генералы ходят, ждут, когда вы закончите… Самолет стоит под парами». Пить с нами он отказался, сказав: «Я заместитель начальника политотдела, меня сразу уволят». А вот зашедший следом Алексей Архипович Леонов нас поддержал — выпил с нами по бокалу шампанского.
На выходе из профилактория собрался весь отряд космонавтов. Никто громких слов не говорил, все понимали, какие сюрпризы могут ждать нас впереди. Жены всплакнули. Мы отправились на Чкаловский аэродром. А 6 июня стартовали с Байконура в неизвестность… Генеральный конструктор, академик Валентин Петрович Глушко пожелал: «Счастливого полета, дорогие «Памиры»!»
— Нелегко было на высоте 300 километров над Землей найти мертвый «Салют-7»?
— Центр управления полетами примерно понимал, где она находится, орбита станции была известна. Но она каждый день спускалась вниз. Наши наземные станции слежения за космосом видели «Салют-7», но точное его местонахождение не знали.
По той программе, что была заложена в наш маршрут, мы, догоняя станцию, два дня выдавали импульсы, но «Салют-7» не видели. При выходе из тени, после очередного импульса, на расстоянии десяти километров вдруг заметили маленькую сверкающую точку. Станцию освещало солнце. Она была ярче, чем все звезды. Потом, выдавая импульсы, стали с ней сближаться.
— «Салют-7» летел на скорости 8 км/с, беспорядочно вращаясь. Как удалось поймать дезориентированную станцию и пристыковаться?
— Когда подошли поближе, перешли на ручное управление. Володя измерял расстояние до станции лазерным дальномером. Я делал расчет скорости, сравнивая ее с графиком. В руке держал секундомер, на ворсовую молнию на правой ноге у меня была закреплена вычислительная машина — калькулятор. Замеры производили каждые 30 секунд, потихонечку догоняли станцию. Володя непрерывно гасил боковую скорость, действовал ручками управления корабля. Вся эта небесная механика довольно сложная. Не то что на земле — повернул вправо, влево…
— Если бы промахнулись, могли повредить стыковочный шлюз. А ударившись об обшивку станции, могли и вовсе получить пробоину. Ошибиться было нельзя?
— Напряжение было большое. Включили двигатели на торможение, станция была все ближе. Облетели ее вокруг, подошли к нужному стыковочному узлу. На расстоянии 200 метров зависли над «Салютом-7». Выровняли скорости. Станция летела со скоростью 8 км/с, и мы с ней рядышком, чуть выше. Рассогласование корабля и станции было в допуске… Произошло касание, лязгнули стебли автоматических запоров. Я доложил: «Есть мехзахват!» Это была победа! Потом я видел кадры из Центра управления полетами. Вся трибуна была занята космонавтами. Они аплодировали и радовались вместе с нами.
В рабочем отсеке станции.
«Съели ящик просроченного плавленого сыра»
— На Земле опасались возможной разгерметизации станции. Как открывали люк корабля?
— Там есть специальная пробочка. Аккуратно отвернули ее на один оборот, раздалось шипение… Посмотрели на вакуумметр, давление падает, но незначительно. Открыли побольше, смотрим — давление падает. Потом полностью пробку открыли, давление выровнялось. На станции была температура минусовая, отсюда и разница в давлении. Люк открыли, вплыли в переходной отсек. Щелкнули один тумблер, второй. Света нет. Еще при подлете к станции мы заметили, что две панели солнечных батарей развернуты в разных плоскостях. Это означало, что они уже не контролируются бортовой электроникой.
Стали проводить анализ атмосферы внутри рабочего отсека станции — есть ли там аммиак, углекислый и угарный газ. Нужно было исключить версию пожара. Земля нам положила с собой маленькие колбочки — индикаторные трубки. Поместили их в клапан выравнивания давления на люке между переходным и рабочим отсеками станции и стали через эти колбочки прокачивать воздух. Смотрели — потемнеет содержимое трубок или нет. Проверили с тестами, которые были у нас с собой. Вроде все совпадает Атмосфера в норме. Но прежде чем мы открыли люк, сидящий на связи Валерий Рюмин приказал: «Надевайте обязательно противогазы». Вплыли в противогазах на станцию, ничего не видно, обзора никакого нет, стащили их с лица. Поняли: дышится нормально.
— Какой увидели станцию?
— Там было холодно и темно. На иллюминаторах и на приборных панелях был иней. Но больше всего меня поразила жуткая тишина, которая давила на уши. Обычно на станции шум порядка 40–50 децибел. А тут не было ни шума агрегатов, ни потрескивания контрольной аппаратуры. Володя поделился: «Как в пустыне в каменных колодцах…» Мне показалось, что я попал в какой-то старый, заброшенный дом. В свете фонарика увидели приклеенные липкой лентой к столу сухарики и солевую таблетку, — традиционный хлеб-соль от предыдущего экипажа. Леня Кизим, Володя Соловьев, Олег Атьков оставили нам также записку с пожеланиями доброй работы…
Нас отправили на корабль отдыхать. Две ночи мы практически не спали. А утром начали смотреть аккумуляторные батареи, зарядки на них — ноль. Два из восьми аккумуляторов совсем сдохли, была надежда оживить остальные шесть, если подключить их напрямую к солнечным батареям. Вручную на морозе голыми руками пришлось скручивать жилы 16 кабелей… Подключили и ушли спать. Утром тестером померили — есть заряд на батарее! Поставили на зарядку вторую, третью, четвертую батареи… Спустя сутки выдали команду на подключение всей автоматики. И представляете, все заработало.
— По одному работать было нельзя?
— Каждый из нас выдыхал углекислый газ, конвекции ведь нет, он не улетал куда-то, а весь стоял рядом. Можно было просто отравиться, задохнуться. Поэтому один работал, другой обмахивал его бортовыми документами. Так и контролировали друг друга.
— Была угроза пожара?
— Пиковый момент наступил, когда при плюсовой температуре все начало таять. Система регенерации не работала две недели. Плюс человек в сутки через поры выделяет примерно 800 граммов воды. В результате вся станция покрылась тонкой пленкой воды. Бывало, стукнешь по стенке, а оттуда вылетает рой мелких брызг. Убирали воду тряпками. В ход пошло все, что было под рукой. Разорвали на лоскуты даже вещи от предыдущей экспедиции. Все разъемы, которые стыковали, тщательно протирали. Могла попасть капелька воды, и произошло бы короткое замыкание. В любой момент мог вспыхнуть пожар. Мы очень боялись такой ситуации. Было время, когда мы с Володей спали по очереди. Потом уже включили вентиляцию, холодильно-сушильный агрегат, который забирает влагу из большого объема. На седьмой день полета восстановить контроль над станцией.
— Как обстояли дела с водой и питанием?
— Перед нашей экспедицией на станцию должен был прийти грузовик с продуктами питания. Но «Салют-7» тогда не готов был принять грузовой корабль. У нас с собой на корабле был небольшой запас провизии, какие-то продукты в размороженном виде остались от предыдущей экспедиции. Но самой большой проблемой оказалась нехватка питьевой воды. С собой мы привезли 10 литров, на них и жили, пока ремонтировали станцию. Воду пришлось экономить, хотя врачи требовали, чтобы мы пили как можно больше. Блюда, которые нужно было разбавлять водой, пришлось отложить. Когда появилась электроэнергия, разогревали и ели оставшиеся на станции консервы. Потом нашли целый ящик плавленого сыра «Дружба». Врачи сказали, что его есть нельзя, у него истек срок годности. Но мы, конечно, его с удовольствием съели…
Был момент, когда Земля из-за нехватки воды думала, что придется нас сажать… Через 17 дней, 23 июня, к станции в автоматическом режиме пристыковался грузовик «Прогресс-24». Мы получили различные грузы, воду и рационы, которые сами подбирали себе на Земле. Из супов я выбрал гороховый и рассольник, из вторых блюд — рыбу, мясные продукты.
— Какой момент в той экспедиции был самым сложным?
— 2 августа у нас был запланирован выход в открытый космос. Нужно было установить и раскрыть дополнительные солнечные батареи. Со временем они деградируют, из-за воздействия микрометеоритов теряют свою эффективность. Грузовик доставил нам дополнительные солнечные батареи и новые скафандры. Мы с Володей вышли в открытый космос, очень быстро поменяли солнечную батарею на одной плоскости. А со второй возникли проблемы. Начал крутить лебедку, чтобы поднять батарею, а она не поддается. Наконечник солнечной батареи нужно было вставить в лирку. А тросик к ней приварился. Подобная сварка случается в космосе, когда не совсем точно подобраны материалы. Володя ко мне подошел, мы вдвоем пытались шпильку срезать. Ничего не получилось. Катастрофа. Домой возвращаться нельзя, надо сделать. Володя держался за наконечник, дергал, а я крутил, пытаясь развернуть лебедку. И… сломал штурвал. На Земле, наверное, я бы этого сделать не смог. И потихонечку пошло, пошло… Мы подключили эту батарею. Работали в открытом космосе 5 часов. Руки потом дрожали еще несколько дней.
— Кувалдой в открытом космосе не орудовали?
— Это все выдумки киношников. Подобная ситуация нереальна. Если ты хоть раз стукнешь кувалдой в открытом космосе, сам тут же улетишь… Я оптик по образованию, и когда показывают, как солнечный датчик чинят с помощью кувалды, хочется только улыбнуться.
— В чем была причина того, что станция замолчала?
— Все дело было в неисправном датчике, который контролировал заряд аккумуляторов. Он подавал ложный сигнал о том, что аккумуляторы полностью заряжены. И бортовой компьютер каждый раз прерывал зарядку, отключал поступление электроэнергии с солнечных батарей.
Капля конденсата попала на контакты. Из-за короткого замыкания в цепи радиопередатчик отключил канал связи. Если бы на станции был экипаж, никаких проблем бы не было. Космонавты просто бы отключили неисправный датчик, и все было бы нормально.
— Захватили с собой на станцию какой-нибудь талисман?
— Дочка в то время занималась к кружке, осваивала макраме, техника узелкового плетения тогда была модной. С собой на станцию я захватил одну из ее поделок. Приклеил к ней фотографию дочери — это макраме было со мной на протяжении всего полета.
Орбитальная станция «Салют-7», с которой была потеряна связь. Фото: Из личного архива
«Месяц продержали на Байконуре: не знали — награждать нас или наказывать»
— После спасения орбитальной станции началась рутинная работа?
— Все системы жизнеобеспечения работали в штатном режиме. Мы занялись медицинскими экспериментами, выращивали хлопчатник. Провели с Владимиром Джанибековым на «Салюте-7» больше 100 суток.
— 18 сентября встречали новую смену: на станцию прибыл корабль с Георгием Гречко, Владимиром Васютиным и Александром Волковым. Как их встречали?
— Ждали их с нетерпением. Ребята привезли с Земли письма, подарки, мед, лимоны… Мы очень активно все вместе работали в течение недели. Они привезли интересную программу по заходу солнца. Владимиру Джанибекову надо было возвращаться на Землю. Он, конечно, был очень расстроен. Но делать нечего, с Гречко они улетели на нашем «Союзе Т-13», оставив нам новый корабль. С Володей я отправил дочке плитку космического шоколада. А мы продолжили работу на станции. Я должен был летать год. В марте мы должны были принять женскую экспедицию: Савицкую, Иванову, Доброквашину. Но уже в ноябре, раньше времени, нам пришлось вернуться на Землю. Владимир Васютин заболел: у него обострилась урологическая болезнь. Опасаясь, что его могут исключить из отряда космонавтов, он ее скрыл. Мы пытались его лечить. По рекомендации Земли, уточняя дозировку, я приготовил ему нужные антибиотики. Но у него случился какой-то надлом. Температура и хандра не проходили. По требованию врачей нам пришлось возвращаться.
Две ночи я практически не спал, готовил станцию к консервации, она должна была работать в автоматическом режиме. 21 ноября 1985 года в «Союзе Т-14» мы вернулись на Землю.
— Как вас встречали?
— Очень плохо, потому что мы сели, не выполнив до конца программу. Когда приземлились, Васютина этим же самолетом увезли в Москву, в авиационный госпиталь. А меня с Волковым оставили на Байконуре. Мы просидели там целый месяц. Нам говорили, что мы ждем, когда вылечат Васютина. Решался вопрос, награждать нас или наказывать. Я был страшно зол. Мы с Волковым ни в чем не были виноваты. Ко мне прилетел в новой генеральской форме Володя Джанибеков, мой друг Джан. Мы с ним с горя выпили. К тому же выяснилось, что у меня сгорела дача. Володя сказал: «Ты не волнуйся, твои земляки из Кирова ее пытаются сейчас восстановить». Я руководил стройкой с Байконура.
Вскоре пришло еще одно печальное известие. Умерла моя бабушка, которая меня вырастила и воспитала, но руководство не отпустило меня на похороны.
Потом нас все-таки наградили. Очень быстро, в одну ночь. Я стал дважды Героем Советского Союза.
— Не выполнены были важные военные эксперименты, не удалось осуществить два выхода в открытый космос… Это правда, что генеральный конструктор НПО «Энергия» Глушко требовал отменить награждение Васютина званием Героя?
— Это требование не было удовлетворено.
— Как сложились судьба Васютина?
— Его списали из отряда космонавтов, отправили учиться в Военно-воздушную академию имени Гагарина в Монине. Он там дорос до заместителя начальника академии, стал генералом.
— Что в материальном плане получили за спасение станции?
— Мне дали 10 тысяч рублей и машину «Волга». Потом, в июне 1988-го, в составе советско-болгарского экипажа я третий раз слетал в космос — уже на станцию «Мир».