к чему призывал ленин
Апрельские тезисы Ленина
Кратко текст апрельских тезисов по пунктам:
Полный текст апрельских тезисов в газете «Правда» от 7 апреля 1917 года в статье «О задачах пролетариата в данной революции».
Если обобщить эти 10 тезисов, то Ленин говорил, что революцию в России останавливать нельзя, ее нужно обострять до тех пор пока вся власть не окажется у Большевиков.
Реакция на тезисы политических партий
Все намного запутаннее оказалось во внутренней борьбе партии большевиков. Сегодня принято считать, что апрельские тезисы были негативно восприняты всеми без исключения лидерами партии, и в дальнейшем Ленин и Троцкий буквально через силу продавливали все решения. Но так ли это было? Основными «противниками» тезисов принято считать:
Для примера приведу статью Зиновьева в газете «Правда» от 6 апреля 1917 года (прошло всего 2 дня с момента озвучивания Лениным направлений развития революции).
Позиция Каменева
Позицию Ленина и его тезисы мы считаем неприемлемыми. Эта схема отвергает февральскую революцию. Она требует социалистического устройства. Россия к этому не готова.
Ключевой момент для понимания событий тех дней это заседание ЦК партии РСДРП(б) от 6 апреля. Сохранилась стенограмма заседания, из которой следует, что только Каменев выступил с критикой тезисов Ленина, а остальные члены либо их поддержали, либо сохраняли нейтралитет. Каменев акцентировал внимание:
Противостояние Ленина и Каменева
Апрельские тезисы нужно расценивать как шаг Ленина в борьбе за власть. Да, он был основателем партии, но за время его эмиграции, реальным лидером был другой человек. Чтобы отобрать у него власть требовались решительные действия. Ими и стали тезисы, а также их разъяснения, опубликованные в «Правде» 7 апреля. Ответ Каменева последовал незамедлительно. 8 апреля была опубликована заметка «Наши разногласия». В заметки Каменев подчеркнул, что тезисы это личный взгляд товарища Ленина на революцию и не более. Партия его взглядов не разделяет и будет защищать свою работу от любых нападок, в том числе и от нападок Ленина.
Реакция на тезисы народа
Если в феврале в Петрограде большевиков было примерно 2 тыс человек, то к середине мая их насчитывалось уже примерно 32 тыс человек.
Источники и дополнительный материалпо теме:
Как Ленин проиграл свой «последний и решительный бой»
150 лет назад на свет появился человек, который, как, наверное, никто, повлиял на умы и судьбы своих современников и потомков. Для одних он — величайший освободитель и путеводная звезда, для других — законченный доктринёр и кровожадный тиран. Еще один взгляд на Владимира Ленина — как на трагическую жертву собственной одержимости.
«Я буду беспощаден ко всему, что пахнет контрреволюцией!»
Ему нравилось повозиться с детьми и домашними питомцами, он любил пропустить кружечку немецкого пива, пострелять на охоте зайцев, с ветерком прокатиться на велосипеде. Но единственное, что по-настоящему увлекало этого невысокого, 165 сантиметров роста, коренастого, широкоплечего, рыжеволосого человека с грассирующим «р», — политика, неутомимое стремление к власти. Не для того, чтобы обогащаться и млеть в лучах славы. Он был равнодушен к материальным благам. Подолгу носил много раз латанную одежду и обувь, питался скромно, в первые недели революции, как все в Смольном, — селедкой и черным хлебом. Жил в не соответствующей положению главы государства тесной квартире. Терпеть не мог славословия в свой адрес, своих портретов в газетах. Был чуток к простым людям — обслуге, охране, посетителям.
Власть интересовала Ленина исключительно как способ осуществления идеи, владевшей им с юности, — создать рабоче-крестьянское государство, принадлежащее трудящимся и управляемое ими в их собственных интересах. Республика производителей — так называл он свою мечту, свое детище. Холеричный, вспыльчивый, авторитарный Ильич, одной своей верой в победу поднявший Октябрьское восстание, не останавливался ни перед чем, чтобы продлить жизнь своему единственному ребенку — власти Советов рабочих и крестьян. Моральных барьеров, ограничительных принципов Ленин не признавал, едко, безжалостно высмеивал взывавших к нравственному порядку и любил приговаривать: цель оправдывает средства, на войне как на войне.
На выборах нового всероссийского протопарламента, Учредительного собрания, в ноябре 1917-го победили левые эсеры: снискав более 20 миллионов голосов, они вдвое обошли ленинскую партию большевиков. Но для Ленина это ничего не значило, через полгода он воспользуется убийством германского посла графа Мирбаха, чтобы расквитаться с эсерами арестами и расстрелами.
По Брестскому миру, который Ленин силой своего колоссального авторитета продавил в одиночку, вопреки позиции партии и Советов, Россия потеряла почти 800 тысяч квадратных километров с населением 56 миллионов человек, тысячами предприятий и 40% промышленных рабочих. Но Ленина участь оккупированных врагами соотечественников не беспокоила: главное — спасти революцию в России, раздуть пожар революции всемирной, а там и обязательствами по мирному договору можно пренебречь.
Чем утопичнее образ рабоче-крестьянского государства и мировой революции, тем фанатичнее настрой первого советского вождя.
— Вы только уничтожаете. Все эти ваши реквизиции, конфискации есть не что иное, как уничтожение, — бросил ему в лицо старинный знакомый — революционер Георгий Соломон.
— Верно. Мы уничтожаем, но помните ли вы, что говорил Писарев, помните? «Ломай, бей все, бей и разрушай! Что сломается, то все хлам, не имеющий права на жизнь, что уцелеет, то благо». Вот и мы, верные писаревским — а они истинно революционны — заветам, ломаем и бьем все… Мы все уничтожим и на уничтоженном воздвигнем наш храм, и это будет храм всеобщего счастья! Но буржуазию мы всю уничтожим, мы сотрем ее в порошок! Правда и истина лишь в коммунизме, который должен быть введен немедленно. Я буду беспощаден ко всему, что пахнет контрреволюцией!
Через неделю после убийства Мирбаха следует расправа над царской семьей. «Уничтожение царя явилось по сути дела террористическим актом, целью которого было посеять панический страх в сердцах врагов, но также, и, возможно, для Ленина это было гораздо важнее, — посеять страх в рядах людей, сражавшихся на стороне большевиков. Этим актом он рассчитывал внушить им, что назад пути нет, что теперь они стали соучастниками преступления и, если им не удастся истребить белых, их ждет погибель, смерть», — отмечает Пейн.
Еще через пару месяцев, в ответ на убийство председателя петроградской ЧК Моисея Урицкого и покушение эсерки Фанни Каплан на самого Ленина, большевики отвечают тем же «беспощадным массовым террором против врагов Революции». Только в Петрограде и Кронштадте за сутки без следствия и суда расстреливают тысячу заложников, в течение месяца еще 300: бывших офицеров царской армии и полицейских, помещиков, купцов и ремесленников, ученых, студентов и священнослужителей, эсеров и кадетов.
Сначала «краса и гордость» революции, матросы-балтийцы, расстреливают демонстрации в поддержку Учредительного собрания и разгоняют «Учредиловку» (когда Ленину рассказали, как матрос Железняк прикончил ее словами «караул устал», смешливый вождь расхохотался до слез). Но спустя три года кронштадтцы, нахлебавшись красного террора и голода, сами требуют новых свободных выборов, свободы слова, печати и собраний, свободы мелкого предпринимательства, роспуска карательных отрядов, контролирующих промышленность, освобождения арестованных и заключенных за участие в рабочих и крестьянских волнениях против большевиков. Одним словом, — возвращения к добольшевистской норме жизни. И на этот раз войска, посланные Лениным, громят «красу и гордость», и в ожесточенных боях и последующих репрессиях погибают более 3 тысяч моряков.
Для Ленина нет неприкосновенных, только попутчики — до тех пор, пока они не покушаются на ленинские идеи, ленинскую диктатуру, ленинскую программу. Любой, кто вставал преградой ленинской цели, был обречен на проклятье и уничтожение — будь то близкие друзья, как лидер меньшевиков Юлий Мартов, кумиры — как социалист Георгий Плеханов, соратники — как матросы Кронштадта и целые сословия — царской аристократии, крупных капиталистов, мелких торговцев, интеллигенции, духовенства… Ничего личного — просто политика. Читаем у Роберта Пейна: «[Социалистка Анжелика] Балабанова затронула тему расправы над группой меньшевиков, приговоренных к смертной казни за контрреволюционную деятельность. Она сочувственно относилась к приговоренным, не скрывая этого.
— Неужели вы не понимаете, — ответил Ленин, — что, если мы не расстреляем несколько меньшевистских вожаков, мы в будущем окажемся перед необходимостью расстрелять десять тысяч рабочих?
Она обратила внимание на то, что он говорил это без тени личной неприязни к тем несчастным людям. В нем не было никакой к ним ненависти, но и равнодушия тоже. Для него уничтожение врагов как бы являлось трагической необходимостью. Но у Балабановой возникло подозрение, что это, скорее, стало для него привычкой, рефлексом, срабатывающим всякий раз, когда на его пути возникало препятствие».
Ленинский «рефлекс» бескомпромиссно делить людей на «своих» и «чужих», бессердечно расправляясь с «чужими», стоил стране порядка 10 миллионов жизней. Таким был кровавый итог первых пяти лет большевизма — гражданской войны, красного террора, голода и болезней.
«Не мог выразить самой простой, примитивной мысли»
Однако насладиться мирной жизнью ему не суждено. Против Ленина поднялся супостат, который оказался сильнее Антанты и Белой гвардии, мятежных моряков и крестьян — Голем, порожденный им самим: советское государство. Предоставим слово Роберту Пейну: «Государство, созданное Лениным, могло функционировать только с помощью огромной армии чиновников. С наступлением мира идеологических работников стали повсюду вытеснять административные работники. Идеалисты революционной эпохи потихоньку исчезали, и теперь в бесчисленных комитетах заседали армии чиновников и партийных функционеров. Новый государственный аппарат был ничуть не лучше того, что существовал при царе — чиновники работали так же спустя рукава, процветали взяточничество и коррупция. Словом, все пороки старого капиталистического режима постепенно становились спутниками новой, социалистической, республики. До предела обюрократившийся государственный аппарат погряз в бумажной волоките.
Наблюдая, что творится, Ленин приходил в бешенство… Он громил государственных чиновников за безграмотность, тупость, несоответствие занимаемым должностям; за злоупотребление властью, неповоротливость административных органов, за горы бумажной волокиты. Он говорил обо всем этом со знанием дела, еще бы, ведь он сам был создателем этого государства… Он рассылал чиновникам письма, призывая их помнить, что они служат народу и потому должны вести себя, как его слуги, а не как хозяева. Но чиновники среднего уровня по-прежнему с привычным равнодушием относились к потребностям общества, чиновники высшего ранга вели себя ничуть не лучше. Такой пример: трем важным чиновникам из высшего эшелона власти — Цюрупе, Курскому и Авенесову было поручено наладить производство электроплугов. Последовали месяцы долгих обсуждений, составления документации, выработки и утверждения планов; было написано множество писем, исписаны груды бумаг. Наконец работа увенчалась „успехом“ — было выпущено пять экспериментальных электроплугов, тогда как требовалось две тысячи».
В лексиконе Ленина — новые выражения: «бюрократическое болото», «сладенькое чиновно-коммунистическое вранье», «коммунисты-бюрократы, погрязшие во лжи»… Он требует от чиновников компетентности, управленческой культуры, эффективности, он настаивает на сокращении аппарата, который после последней переписи вырос на 12 тысяч единиц, он грозит расстрелами за ложь в отчетности. «Еще годиков пять надо поучить», — говорит он сослуживцу летом 1921 года.
Но все тщетно. Сил на еще одну войну у него больше нет. Он, формально — обладатель огромной власти, беспомощен против государственного спрута. Он, его демиург, больше ему не нужен. Ленину лишь немного за пятьдесят, но чувствует он себя и выглядит как измученный испытаниями старик: крайняя степень физического и эмоционального истощения, чудовищные головные боли, тошнота, бессонница, обмороки. Весь изборожденный морщинами, апатичный, он подолгу сидит, глядя в одну точку, не в силах собраться и что-либо сделать.
В конце мая 1922 года — первый серьезный приступ болезни. Онемение правой стороны тела, потеря памяти и речи, способности к счету, ухудшаются зрение и слух. В течение лета, на отдыхе и лечении в подмосковных Горках, Владимир Ильич быстро овладевает собой, строчит привычное: «величайшая ошибка думать, что НЭП положит конец террору, мы еще вернемся к террору и к террору экономическому», «чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам расстрелять, тем лучше, надо именно теперь [в период засухи и голода] проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»…
В октябре он выходит на работу, руководит заседаниями Центрального комитета партии и правительства — Совета народных комиссаров. Держит почти полуторачасовую речь на немецком языке перед участниками заседания Коминтерна, еще через неделю — перед московским Советом… Но выступления даются Ильичу с трудом: силы быстро оставляют его, от напряжения и усталости он весь в поту. Это были последние его публичные выступления. В конце декабря — следующий паралич. Самостоятельно писать Ленин уже не может, но речь сохраняется, и он спешно, по несколько минут в день, диктует стенографистке знаменитое «Письмо к съезду», где дает нелицеприятные характеристики Сталину: «Товарищ Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».
Избранный в апреле того же года генсеком ЦК, Сталин по должности отвечает за режим Ленина и контролирует его. Владимиру Ильичу еще после первого удара запрещено подолгу работать, в любом виде «заниматься политикой», встречаться с соратниками. Под предлогом заботы о здоровье и жизни Ильича рвущийся к власти Сталин устраивает вождю мирового пролетариата политическую тюрьму.
Однако Ленин постепенно идет на поправку. Супруга, Надежда Крупская, посвящает его в детали московской политической жизни. Сталин приходит в бешенство и осыпает Крупскую площадными оскорблениями и угрозами вплоть до присылки в Горки отряда ГПУ: «Спать с Лениным еще не значит разбираться в ленинизме! Если будете раскольничать, мы дадим Ленину другую вдову!»
По свидетельству очевидцев, Надежда Константиновна «рыдала и каталась по полу». Ленину становится известно о конфликте. В «Письме к съезду» он добавляет недвусмысленное: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно: более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности».
Некоторые пишут об успехах в физическом и интеллектуальном восстановлении под диктатом несгибаемой ленинской воли: пробовал ходить, заново учился говорить. Но художник Юрий Анненский, побывавший в Горках незадолго до смерти Ильича, еще откровеннее в описании угасающего вождя: «Полулежавший в шезлонге, укутанный одеялом и смотревший мимо нас с беспомощной, искривленной младенческой улыбкой человека, впавшего в детство».
В 6 вечера 21 января 1924 года начался последний, четвертый инсульт. Сознание навсегда покинуло Ленина, дыхание стало прерывистым, судороги свели все тело до такого напряжения, что невозможно было согнуть ногу в колене. Столбик градусника уперся в потолок и показывал 42,3. В 6.50 лицо окрасилось багровым цветом, затем страшно побледнело, последовал глубокий вздох — и руки упали. Жизнь кончилась.
«Разрушения настолько обширны, что уму непостижимо, как можно было жить»
О содержании ленинского «Письма к съезду» Сталин узнал незамедлительно, непосредственно от стенографистки. Распорядился сжечь, но остались копии. Письмо до съезда, состоявшегося уже после ухода Ленина, в мае 1924-го, все-таки дошло, под давлением делегатов его огласили. По воспоминаниями Льва Троцкого, основного политического соперника Сталина, тот «в конце концов совершенно потерял равновесие и, приподнявшись на цыпочках, форсируя свой голос, с поднятой вверх рукой стал хрипло кричать бешеные обвинения и угрозы, вызвавшие оторопь во всем зале». И все-таки Троцкий проиграл: Сталин перетянул на свою сторону видных партийцев Каменева, Зиновьева, Бухарина, за своего предводителя стоял партийный аппарат. Одолев сонмища врагов, Ленин проиграл «своему» ученику и выдвиженцу — именно тогда, когда от его, ленинского, слова и дела больше всего зависело, куда двинется заложенный им гигантский корабль Советского Союза.
И Троцкий, и Пейн впрямую обвиняют Сталина в отравлении Ильича: дескать, однажды отказав Ленину в цианистом калии, Сталин хитроумно приобрел спасительное алиби, а позже в нужный момент «убрал» вождя руками подчиненных соглядатаев. Еще одна скандальная версия: Ленин умер от последствий наследственного сифилиса. Доказать или опровергнуть эти предположения давно не представляется возможным: необходимые анатомические исследования не проводились, внутренности покойника достаточно быстро кремировали.
Но даже если сифилис и Сталин не поспособствовали смерти основателя советского государства, дни его жизни — и физической, и политической — были сочтены. Доктора, проводившие вскрытие, были шокированы чудовищными масштабами поражения ленинского мозга: атеросклероз настолько изуродовал сосуды, что они лишились просветов и, по образному сравнению врачей, из трубочек превратились в шнурки, при постукивании пинцетом заизвесткованные сосуды издавали костяной звук, участки мозга размягчились и превратились в кисты, мозговая оболочка — в мутную жижу желто-оранжевого цвета. «Разрушения настолько обширны, что уму непостижимо, как можно было жить с ними», — дивились медики.
— Роберт Пейн, «Ленин. Жизнь и смерть», издательство «Молодая гвардия», Москва, 2008 г.,
— Евгений Гусляров, «Ленин в жизни», издательство «ОЛМА-ПРЕСС», Москва, 2004 г.,
— Александр Майсурян, «Другой Ленин», издательство «Вагриус», Москва, 2006 г.
К чему призывал ленин
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ!»: О ЧЕМ ГОВОРИЛ ЛЕНИН С БРОНЕВИКА?
Заяц Н.А.
«LONG LIVE SOCIALIST REVOLUTION!»: WHAT WAS LENIN TALKING ABOUT FROM THE ARMORED CAR?
Zayats N.A.
В статье предпринята попытка реконструировать знаменитую речь В.И. Ленина, произнесенную во время возвращения в Россию на Финляндском вокзале. Несмотря на ее широкую известность, содержание этой речи практически неизвестно. Проведенный по сохранившимся свидетельствам анализ позволил восстановить ее изначальный смысл и показал, что он впоследствии был недопустимо искажен поздней советской мифологией.
Ключевые слова: В.И. Ленин, броневик, Финляндский вокзал, революция 1917 года, мемориальная память.
3 (16) апреля 1917 г. в Петроград прибыл вождь российских большевиков В.И. Ленин. Поздним вечером на Финляндском вокзале состоялась встреча его с революционными массами. Ленина встретили почетным караулом матросов, рядами выстроенных войск и с оркестром, игравшим «Марсельезу». В ответ Ленин произнес перед ними небольшую речь. Приняв букет в подарок, Ленин вошел в вокзальный зал, т.н. «Царский павильон», где его встретила делегация Петроградского Совета во главе с его председателем Н.С. Чхеидзе и М.С. Скобелевым, которые поприветствовали его и заговорили о необходимости единения для закрепления демократических завоеваний революции. Обменявшись фразами с представителями от большевиков А.Г. Шляпниковым и А.А. Коллонтай, Ленин, глядя поверх представителей Совета, произнес яркую речь, а потом пошел на вокзал, где его бурно приветствовали собравшиеся солдаты и рабочие. Взобравшись на прибывший для его встречи броневик, Ленин произнес первую по-настоящему массовую речь, закончив ее призывом: «Да здравствует социалистическая революция!». Потом он, время от времени делая короткие выступления по дороге, отправился на броневике к особняку Кшесинской, где под охраной бронедивизиона разместился ЦК большевиков. С балкона этого особняка Ленин выступил еще раз, а потом перешел к заседанию с товарищами по партии.
Таково вкратце описание возвращения на родину Ленина. Его речь с броневика позднее стала одним из хрестоматийных символов революции и ярким образом ленинианы, а его призыв к революции – одним из самых известных изречений Ленина. Но в то же время его речь с броневика остается практически неизвестной. Ее, в отличии от призыва, почти никто не приводит. Большевик К.С. Еремеев на этот счет писал: «Я стоял вблизи, у самого /57/ броневика. Я хорошо видел оратора и отчетливо слышал его слова. Но в памяти у меня нет его слов. Я их забыл – я помню многое из позднейших речей Ильича, помню дословно ряд выражений, слышанных в другой обстановке. Но этой первой речи я не помню – думаю, что и никто не помнит» [1]. Но можем ли мы сейчас, спустя много лет, все же разобраться, что же все-таки говорил Ленин с броневика?
Единственным, кто успел записать хотя бы несколько слов из этой речи, оказался журналист-меньшевик Н.Н. Суханов: «Участие в позорной империалистической бойне. ложью и обманом. грабители-капиталисты. – доносилось до меня, стиснутого в дверях и тщетно пытавшегося вырваться на площадь, чтобы слышать первую речь к народу новой первоклассной звезды на нашем революционном горизонте» [2, с. 8].
Из ряда воспоминаний других выдающихся современников можно усвоить также, что Ленин говорил о перерастании революции в мировую: «В первой же речи с броневика Ленин высказал мысли, которые по-новому осветили политическое положение. Он говорил о Февральской революции как о первом этапе и призывал готовиться к новому этапу, к решающему подъему революции. Он закончил словами: «Да здравствует социалистическая революция!»» [3, с. 252] (В. Молотов). «. Громил Временное правительство за его преступную империалистическую политику и развивал план превращения всемирной войны во всемирную социальную революцию» [4, с. 61] (В.С. Войтинский). «Лозунг мировой революции, брошенный им, буквально ошпарил делегатов Исполнительного комитета и другие соглашательские элементы, присутствовавшие в зале… Во время кратких остановок и даже на ходу тов. Ленин развивал свои положения о необходимости дальнейшей борьбы против капиталистов-империалистов, бросая лозунги социалистической революции» [5, с. 274] (А.Г. Шляпников).
Также краткую характеристику речи дала 5 апреля «Правда»: «Стоя на броневом автомобиле, тов. Ленин приветствовал революционный русский пролетариат, революционную русскую армию, сумевших не только Россию освободить от царского деспотизма, но и положивших начало социальной революции в международном масштабе, указав, что пролетариат всего мира с надеждой смотрит на смелые шаги русского пролетариата» [6]. В этом отчете нет самого главного – призыва Ленина к социалистической революции. Также не упоминается критика оборонцев и империалистической войны, так как в тот момент ЦК большевиков сохранял по отношению к Временному правительству линию «контроля-сотрудничества».
Кроме того, встречавший Ленина В.Д. Бонч-Бруевич приводил такой вариант речи, сказанной Лениным перед матросским караулом на вокзале до входа в павильон: «Матросы, товарищи, приветствуя вас, я еще не знаю, верите ли вы всем посулам Временного правительства, но я твердо знаю, что, когда вам говорят сладкие речи, когда вам многое обещают – вас обманывают, как обманывают и весь русский народ. Народу нужен мир, народу нужен хлеб, народу нужна земля. А вам дают войну, голод, бесхлебье, на земле оставляют помещика… Матросы, товарищи, нам нужно бороться за социальную революцию, бороться до конца, до полной победы пролетариата! Да здравствует всемирная социальная революция!» [8, с. 17].
Заслуживают внимания и версии С.Д. Мстиславского, приведенные им в своих художественных книгах. Первая речь в павильоне в его изложении мало отличается от сухановской: «Товарищи рабочие, товарищи матросы. Вы проявили чудеса пролетарского героизма вчера, свергая царскую монархию. Вам неизбежно придется в более или менее близком будущем… снова проявить чудеса такого же героизма для свержения власти помещиков и капиталистов, ведущих империалистическую войну… Заря всемирной социалистической революции уже занялась. Да здравствует всемирная социалистическая революция!». Речь на броневике изложена так: «Русским рабочим выпала на долю честь и счастье первыми начать революцию, то есть великую, единственно законную и справедливую войну против угнетателей. Да здравствует социалистическая революция во всем мире!» [10, с. 241-243]. Во всех этих вариантах речи упор на международную обстановку и критику империалистической войны является определяющим.
Как видим, речь в вокзальном павильоне действительно очень сильно напоминает вторую речь, с броневика, как, скорее всего, и речь перед матросским караулом. Очевидно, что Ленин ее просто-напросто повторил. По всей видимости, делал он это и далее. Вспоминая о речи Ленина с балкона особняка Кшесинской, Ф.Ф. Раскольников почти дословно повторяет Суханова: «Он говорит о развитии и перспективах мировой революции. «В Германии – кипит. В Англии правительство держит в тюрьму Джона Маклина», – доносятся до меня фразы Ильича. Мы застали только конец речи, которую Ильич закончил бодрым оптимистическим аккордом, говорившим о российской революции как о начале /59/ международного восстания трудящихся, которое приближается с каждым днем» [11, с. 70-71].
Итак, как видим, Ленин в своих речах ясно говорил о перерастании революции в России в мировую социалистическую революцию. Об этом говорят в своих воспоминаниях А.Г. Шляпников [5, с. 457], К.С. Еремеев [12, ], Н.К. Крупская [13, с. 228], Н.Н. Суханов [2, с. 15], В.С. Войтинский [4, с. 58], С.Д. Мстиславский (Масловский) [10, с. 534]. Но четких цитат почти не дается, и даже сам заключительный лозунг в этих воспоминаниях различается: «Да здравствует всемирная социальная революция!» (В.С. Войтинский), «Да здравствует всемирная социалистическая революция!» (Н.Н. Суханов), «Да здравствует мировая социалистическая революция!» (К.С. Еремеев), «Да здравствует социалистическая революция во всем мире!» (Н.К. Крупская).
Сходны с этими свидетельствами воспоминания других рядовых свидетелей из публики, которые, не упоминая о мировой революции, фактически описывают ее требования Лениным. Так, большевик Ф.Н. Самойлов писал: «Стоя на броневике, окруженном целым лесом красных знамен и многотысячной толпой, собравшейся встретить его, Вл. И. в первый раз тогда произнес слова о гражданской войне, которые сразу же оттолкнули от него всех социал-шовинистов, почувствовавших в нем своего непримиримого врага» [14, с. 86]. Похожи на это воспоминания большевика А.А. Уса, который писал, что Ленин поздравил массы с совершенной ими революцией, ставшей началом социалистической революции, которая установит мир без аннексий и контрибуций, для чего надо свергнуть буржуазию [15, с. 112].
Кстати, вопреки представлениям, речь на Финском вокзале не была первой речью Ленина после возвращения в Россию. Первой на самом деле была речь на станции Белоостров, где Ленин выступил перед пришедшими к нему рабочими Сестрорецкого завода. Свидетель описывал ее так: «Здесь он произносит свою первую на русской территории речь, в которой зовет пролетариев драться за дальнейшие завоевания революции. Свою речь он продолжает затем на платформе. Владимир Ильич говорит об интернациональной солидарности пролетариев всех стран, о борьбе трудящихся всех стран против капитализма» [16, с. 41]. Там же вел речь и Зиновьев. Ленин, как отметил Раскольников, и здесь закончил словами: «Да здравствует социалистическая революция!» [11, с. 69-70]. Из этих скупых строк все же можно заключить, что Ленин и здесь рассматривал революцию в России в международном масштабе.
Между тем если мы обратимся к позднейшим воспоминаниям рядовых участников, присутствовавших на вокзале, то увидим, что основной смысл речи Ленина в них сильно изменен. В тех нечастых случаях, когда рядовые зрители приводили содержание речи, они писали, что Ленин бичевал Временное правительство, призывал к доведению революции до конца для прекращения войны, захвату фабрик и земли, решению хлебного вопроса и передаче власти Советам. То есть основное внимание уделяется не международной, а внутриполитической перспективе, и в таком контексте призыв к социалистической революции касается исключительно России. Таких воспоминаний очень много. Приведем только несколько таких свидетельств:
«Он поздравил петроградский пролетариат со свержением царского самодержавия. Затем он произнес короткую речь. Как бы отвечая на те вопросы, которые каждого из собравшихся на площади волновали, он сказал, что революция еще не завершилась, что в результате свержения самодержавия завоеваны лишь политические свободы, но пока что фабрики и заводы находятся в руках капиталистов, а земля у помещиков. Нужны новые революционные усилия рабочих и крестьян, чтобы завоевать свои права на новую жизнь. В конце речи Владимир Ильич провозгласил: «Да здравствует социалистическая революция!»» [18, с. 88].
«Владимир Ильич встал на железную трибуну и поднял руку, призывая к вниманию, и как только затихло, Ленин обратился к собравшимся с короткой речью, в которой он призывал не верить сладким речам Временного правительства. Оно не даст народу ни мира, ни хлеба, ни земли. Нужно бороться до полной победы. Свою короткую речь Владимир Ильич закончил пламенным призывом: «Да здравствует социалистическая революция!»» [19, с. 49-50].
Подобных примеров можно привести еще много [20, с. 12; 21, с. 21-22; 22]. Многие мемуаристы же вообще не говорят о содержании речи, чаще всего просто отмечая, что в конце Ленин призвал к социалистической революции [23, с. 63; 24, с. 334; 25, с. 88; 15, с. 107].
Из этого видно, что на воспоминания о встрече с Лениным сильно повлияли дальнейшее каноничные формы и официальные мифы. Многие мемуаристы позднее, приводя речь Ленина, прямо цитировали чужие формулировки и документальные свидетельства. Например, свидетель И.М. Цалькович просто вложил в уста Ленина строки из отчета «Правды» [26, с. 23-24]. А многие из мемуаристов прямо списывали выступление Ленина с картин и кинофильмов.
В этом искажении сыграли роль не только каноничные советские мифы, но и объективные обстоятельства. Отчасти дело было в том, что Ленин выступал перед очень большой аудиторией, и многие чисто физически не могли расслышать речь. Этот момент часто повторяется в воспоминаниях. Например, большевик Б.В. Лавровский вспоминал: «Как ни старался, не мог пробиться ближе к Ильичу, вознесенному на броневик и, естественно, не слышал всего в тот вечер. Но его слова, фразы передавались из уст в уста» [27, с. 35]. Кроме того, для всех был важнее сам момент и ощущение от встречи с Лениным, чем смысл его слов. Все главное выразилось в последнем призыве. Это особенно ясно сказано в воспоминаниях К.С. Еремеева: «Я, хотя стоял довольно близко и ясно слышал все слова, но, страшно возбужденный общим подъемом, скорее впивал общий смысл речи, говорившей, что настал момент великого и решающего боя.
– Да здравствует мировая социалистическая революция! – закончил свою речь товарищ Ленин» [16, с. 52].
Но, очевидно, главная причина в том, что радикализм речи Ленина с призывом к международной революции быстро отошел на второй план в глазах участников. Уже в «Апрельских тезисах» Ленина о международных задачах не говорится, а вместо этого он сосредоточился на /61/внутриполитических вопросах. Это не было ни в коей мере следствием конъюнктуры Ленина, которую он распознал после приезда, – позиция Ленина была изложена в первом же «Письме издалека», написанном 7(20) марта в Швеции и присланном в Петроград, которая была позднее повторена в «Апрельских тезисах». Там четко были высказаны лозунги за землю, мир и Советскую власть, а также много говорилось о перерастании революции в международную для прекращения войны. Но этот лозунг в политической борьбе был менее остр, чем борьба за внутренние дела, а уже после завершения революции он в значительной мере потерял актуальность, в отличие от близких и понятных лозунгов о мире, земле и Советской власти, которые устоялись в массовом сознании спустя долгие годы после Октябрьской революции. Хорошо известно, как на воспоминания о встрече Ленина повлияли официальная партийная печать, художественная и историческая литература 1930-60-х гг [28, с. 160-165].
Не исключено, что это смысловое искажение могло начаться уже в 1917 г. Косвенное подтверждение такой трансформации дают воспоминания солдата А.С. Гундорова, который вообще не смог расслышать речи и ознакомился с ней только в пересказе участников толпы. Из нее они усвоили, что настал час новой революции, что поразило автора: «»Выходит, Владимир Ильич призывает к новой революции», – подумал тогда каждый из нас. Ведь до этого мы еще ни от кого не слышали призыва к социалистической революции. Кроме того, в нашем представлении само слово «революция» было равнозначно слову «восстание». Получалось, что не успев еще по-настоящему осмыслить в своем сознании суть Февральской революции, мы должны были готовить новую революцию… На другой день все с нетерпением ждали газету «Правда», но в ней мы прочитали лишь короткое сообщение о приезде Ленина, а в его речи вместо «социалистической» революции было напечатано «социальная» революция. Весь день думалось – неужели мы ослышались. » Из дальнейшего разговора с секретарем Невского райкома партии Гундоров узнал содержание Апрельских тезисов и понял весь смысл выступлений Ленина именно в этом плане [26, с. 18].
Таким образом, хотя прямой записи речи с броневика Ленина не сохранилось, а источники об этом событии противоречивы, мы можем достаточно четко реконструировать общий смысл выступления Ленина. На Финском вокзале Ленин выступил трижды, но примерно с одной и той же речью. Поприветствовав встречающие его массы и поздравив их со совершенной ими революцией, он яростно раскритиковал империалистическую войну и поддерживающих ее социалистов-оборонцев,
назвал свершившуюся революцию первым этапом грядущего процесса свержения буржуазии, выразил уверенность в перерастании этой революции в мировую и призвал к социалистической революции – в мировом масштабе. И вполне возможно, что каноничная фраза не верна и на самом деле он сказал при этом: «Да здравствует мировая социалистическая революция!».
Этот эпизод во многом по-новому заставляет оценить расхожие мнения о революции и ленинских позициях того времени. Он ярко показывает, что Ленин как убежденный революционер с самого начала после получения вестей из России оценивал русскую революцию как начало революции мировой, в ходе которой будет свергнута международная буржуазия, и поэтому счел необходимым сообщить об этом /62/ пролетариату сразу после возвращения в Россию. Мировая революция, в 1917 г. казавшаяся реальной как никогда, была всегда его конечной целью и стрежневым вопросом революционной теории. Однако революция ограничилась одной Россией, и призыв, соответственно, запомнился урезанным, став частью официального партийного канона. Но сейчас, спустя век после революции, слова Ленина надо воспринимать в их аутентичности и воспринимать как свидетельство великого масштаба революционного процесса начала ХХ века – чьи последствия чувствуются и поныне и будут чувствоваться еще долго.
Литература
1. Еремеев К. Ленин на броневике // Красная газета. 1928. 18 апреля.
2. Суханов Н.Н. Записки о революции: в 3 т. – М.: Политиздат, 1991. Т. 2, кн. 3, 4. 398 с.
3. Никонов В.А. Молотов: молодость. – М.: ВАГРИУС, 2005. – 765 с.
4. Войтинский В.С. 1917-й. Год побед и поражений / под ред. Ю. Г. Фельштинского. – Москва: Терра – кн. клуб, 1999. – 318 с.
5. Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. Том 3. Кн. 3-4. – М.: Республика, 1994. – 688 с.
6. Правда. 1917. 5 (18) апреля.
7. Подвойский Н.И. Год 1917. – М.: Госполитиздат, 1958. – 190 с.
8. Бонч-Бруевич В.Д. На боевых постах Февральской и Октябрьской революций. – М.: Федерация, 1930. – 412 с.
9. Ульянова М.И. О В. И. Ленине и семье Ульяновых: воспоминания. Очерки. Письма / М. И. Ульянова ; авт. предисл. Д. Ш. Кислик, С. У. Манбекова. – М.: Политиздат, 1989. – 383 с.
10. Мстиславский С.Д. Накануне. 1917 год. – М.: Сов. Россия, 1966. – 253 с.
11. Раскольников Ф.Ф. Кронштадт и Питер в 1917 году. – М.: Политиздат, 1990. – 317 с.
12. Еремеев К. Встречи с Ильичем // Красный флот. 1924. № 2. С. 13-14.
13. Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: в 10 т. / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС; под ред. М.П. Мчедлова; А.П. Полякова; А.М. Совокина. – М.: Политиздат, 1989. – 384 с.
14. О Ленине: сборник воспоминаний. – М., 1925. – 182 с.
15. Вождь, учитель и друг: воспоминания уроженцев Белоруссии о В. И. Ленине / сост. Э. А. Забродский, Э. А. Корнилович. – Минск: Беларусь, 1985. – 239 с.
16. С Лениным вместе: воспоминания. Документы. – Петрозаводск: Карелия, 1977. – 430 с.
17. Да здравствует революция!: воспоминания участников Великого Октября / сост. М.И. Ступаков. – М.: Политиздат, 1980. – 286 с.
18. Лезин М.А. Воспоминания рядового. – Горький: Кн. изд-во, 1958. – 174 с.
19. Рябов Н.Ф. Мы с Выборгской стороны: Воспоминания. – М.: Соцэкгиз, 1961. – 112 с.
20. Народы России о Ленине: сборник воспоминаний / сост. Р. А. Лавров. – М.: Сов. Россия, 1980. – 448 с.
21. Об Ильиче: Сборник статей, воспоминаний, документов и некоторых материалов / Ленингр. губ. отд. Комис. по истории Октябрьск. революции и РКП (больш.). Л.: Прибой, 1924. – 167 с.
22. Санчов В. 16 апреля на Финляндском вокзале // Серп и Молот (Шуя). 1929. 16 апреля.
23. Копяткевич А.А. На всю жизнь // С Лениным вместе. Петрозаводск, 1986.
24. Попов И.В. Воспоминания. – М.: Мысль, 1971. – 371 с.
25. Гордиенко И. Из боевого прошлого (1914-1918 гг.). – М.: Госполитиздат, 1957. – 216 с.
26. Они встречались с Лениным: воспоминания ветеранов Советских Вооруженных Сил / сост. И.М. Данишевский. – М.: Политиздат, 1974. – 174 с.
27. Лосев В.Н. С партией навсегда // Военно-исторический журнал. №11. 1987. С. 34-37. /63/
28. Ткачев А.В. Мемуары как источник о жизни и деятельности В.И. Ленина в период возвращения из эмиграции (март-апрель 1917 года). Дисс. на соискание к.и.н. Л., 1984.
Вестник Луганского национального университета им. Владимира Даля. № 9 (15) 2018. С. 57-65.