инклюзивность что это в моде
ИНКЛЮЗИВНОСТЬ В МИРЕ МОДЫ. КОМУ ЭТО НУЖНО?
Прежде чем разбираться с новым fashion-термином, который относительно недавно появился в нашем словаре, давайте, в принципе, определимся, что означает слово «инклюзив», «инклюзивность».
В широком понимании инклюзивность начинается, когда мы расширяем опыт взаимодействия на людей, исключенных из него по любому признаку, не важно какому.
Если применить термин к моде, то на протяжении многих десятков лет на подиумах мы видели исключительно белокожих моделей европейской внешности нулевого размера. А наличие всех остальных женщин, которые не подходили по какому-либо из параметров – не предполагалось.
И какое-то время это даже всех устраивало.
Первые сдвиги на пути к инклюзивности на подиуме начались в 70-х и 80-х годах, когда такие дизайнеры, как Джон Гальяно и Жан-Поль Готье открыли дорогу так называемым «экзотическим моделям». Но уже к началу 90-х ситуация вернулась на круги своя, и темнокожих моделей стало меньше.
Сегодня общая картина меняется и бренды всё чаще приглашают к сотрудничеству моделей, принадлежащих к разным расам и культурам. А если вдруг приглашать не хотят, то просто так с рук им это не сходит. Общественность бунтует.
Инклюзивность – это многообразие. Поэтому, одним из главных ответов индустрии на новый феномен стал расширенный кастинг: мы все чаще видим на подиуме моделей размера плюс, темнокожих девушек и моделей старшего возраста, людей с ограниченными возможностями.
Рекламная кампания Nike
КАК МОДА ИЗ ЭКСКЛЮЗИВНОЙ СТАЛА ИНКЛЮЗИВНОЙ
За последние несколько лет индустрия моды сильно изменилась. Для дизайнеров больше недостаточно создавать просто красивые коллекции. А модели, которые выглядят, как куклы Барби, становятся чуть менее востребованными.
Алессандро Микеле посвящает новый показ психологическим проблемам, с которыми сталкивается общество, ни одно шоу Dior Марии Грации Кьюри не проходит без нового феминистского лозунга, а Вивьен Вествуд продолжает борьбу за гуманное отношение к животным и природе.
Dior Haute Couture Spring 2020
Gucci весна-лето 2020
Вопросы экологии и инклюзивности встали ребром перед индустрией моды. С развитием социальных медиа голос общественности оказывает большое давление на дизайнеров.
После каждого модного месяца брендам приходится иметь дело с обвинениями в:
Интернет и социальные сети позволяют любому молниеносно высказывать свое мнение, а такие каналы в Instagram, как Diet Prada и Estée Laundry не боятся выносить это мнение и скандалы на общественное обозрение и обсуждение.
Вспомните недавние рекламные кампании H&M с темнокожим мальчиком в худи с изображением обезьянки или Dolce&Gabbana с китайскими палочками.
Коллекция детской одежды H&M
А также вспомните связанные с ними скандалы о расизме и культурной аппроприации. Компании понесли большие убытки, а также сильно подорвали свою репутацию.
Рекламная кампания D&G
Fashion-индустрия действительно претерпела большие изменения. Потребитель теперь активно участвует в процессе.
Современное общество больше не хочет чувствовать себя некомфортно рядом с навязанными канонами красоты и требует от модного мира ответа.
Здесь и появляется понятие инклюзивности – моды для всех, независимо от размера, пола, цвета кожи, религии и сексуальной ориентации.
Современные потребители нуждаются в том, чтобы продукты, которые они покупают, отражали их ценности, а мода с ее особой способностью передавать идентичность и культуру, становится главным проводником.
Сейчас индустрия моды переживает настоящий шторм политического сознания и потребительского активизма, подкрепленное развитием социальных сетей. Это оказывает сильное давление на бренды, которые теперь наращивают усилия, чтобы работать более инклюзивно, чем когда-либо прежде.
ПРЕДСТАВИТЕЛИ ИНКЛЮЗИВА В FASHION-ИНДУСТРИИ
Эдвард Эннинфул
Феномен инклюзивности затрагивает совершенно различные стороны индустрии. Начиная от моделей, презентующих коллекции на подиуме, заканчивая новыми лицами брендов, самих дизайнеров и даже представителей модных медиа. Так, Эдвард Эннинфул стал первым темнокожим главным редактором британского журнала Vogue в 2017 году.
Тайлер Митчелл
Тайлер Митчел и его обложка для Vogue
Тайлер Митчелл стал первым темнокожим фотографом, снявшим обложку для сентябрьского номера американского Vogue (моделью была Бейонсе).
Вирджил Абло
Вирджил Абло стал первым темнокожим креативным директор в бренде, принадлежащем группе LVMH.
Вирджил Абло
Эшли Грэм
Большой акцент инклюзивности приходится и на бодипозитив, который набирает обороты последние несколько лет. У руля этого феномена, конечно, стоит Эшли Грэм – первая «plus-size» модель, появившаяся на обложке Sports Illustrated Swimsuit Issue, а также вместе со своей коллегой по цеху Паломой Эльсессер ставшая одной из первых моделей размера плюс, украсивших обложку Vogue Arabia.
Валентина Сампайо
У известного бренда нижнего белья Victoria’s Secret возникли серьезные проблемы из-за их выбора моделей.
Эдвард Разек, директор по маркетингу бренда, как-то заявил, что никто не хочет смотреть на полных женщин и трансгендеров в купальниках.
Конечно, в обществе не смогли оставить такое высказывание незамеченным.
Теперь ежегодное шоу марки отменено, в новой рекламной кампании Victoria’s Secret приняла участие первая модель-трансгендер, а в октябре 2019 году для бренда позировала Валентина Сампайо.
Валентина Сампайо – модель-трансгендер, ставшая лицом Victoria’s Secret
Рианна
Еще один яркий пример инклюзивности – коллекция нижнего белья Rihanna x Fenty, которая полностью строится вокруг бодипозитива и любви к себе. В показе и рекламных кампаниях принимают участие модели различного телосложения и расы, а также самые простые девушки.
Коллекция нижнего белья Rihanna x Fenty
Versace
В 2018 году на тропу инклюзивности встал итальянский дом моды Versace. В рекламной кампании марки приняли участие 54 модели – разного пола, расы и возраста. Кампейн стал символом инклюзивности бренда, что, по заявлению ее представителей, является ключевой ценностью для креативного директора марки Донателлы Версаче и ее видения бренда.
Халима Аден
Халима Аден, модель из Кении, стала первой женщиной, появившейся на обложках британского и арабского Vogue в хиджабе.
Халима Аден на показе Max Mara осень-зима 2017
Tommy Hilfiger
Tommy Hilfiger одними из первых запустили специальные линейки одежды обуви, созданные для людей с ограниченными возможностями.
Томми в начале 2020 года также презентовал гендерно нейтральную коллекцию, в которой дизайн вещей подходит как для девушек, так и для мужчин, без каких-либо исключений.
Коллекция Tommy Hilfiger
ЧТО НАС ЖДЕТ В БУДУЩЕМ?
Таким образом, индустрия медленными и не всегда уверенными шагами движется по тропе инклюзивности. Но пока этого недостаточно. По исследованию издания BoF тот же кастинг темнокожих моделей в 2019 году составил 38,8 процента, а количество моделей размера плюс-сайз, участвующих в модных шоу сезона осень-зима 2019, насчитывал всего 50 человек.
Сейчас появление модели-трансгендера на обложке или в рекламной кампании все еще считается сенсацией, а похвалы получают те шоу, в которых открывают или закрывают показы нетипичные представители индустрии.
Да, мы видим, как некоторые бренды пытаются подстроиться под новые тренды, объединяя женские и мужские коллекции, одевая мужчин в женские вещи и наоборот, но не кажутся ли эти действия наигранными?
В эпоху ответственного потребления бренды будут вынуждены перестраивать свою работу, ориентируясь на экологическую, политическую и социальную обстановку в мире.
Инклюзивность – это то, что мир моды больше не может игнорировать, но нет быстрого решения глобальной проблемы, стоящей перед отраслью, которая на протяжении далеко ни одного десятилетия работала в условиях жесткой эксклюзивности.
Речь идет и о финансовых затратах, направленных на разработку новых дизайнов и целых линеек. О полной перестройке процесса производства и продвижения, рекламной и маркетинговой стратегий.
Да, модные дома столкнутся еще ни с одним скандалом и десятками сложных проблем, но оставаться в стороне им больше не позволено.
Правильные движения: как модные бренды поддерживают людей с физическими особенностями
В сентябрьском показе Moschino наравне с завсегдатаями Джиджи Хадид, Ириной Шейк и Стеллой Максвелл участвовала Аарон Роуз Филип — модель-трансгендер с церебральным параличом, передвигающаяся в кресле-коляске с электроприводом. В модном бизнесе Аарон не первый год и даже успела дослужиться до звания «Модель года» по версии издания Out. И все-таки это был ее подиумный дебют. Более того, это буквально первый случай, когда манекенщица в инвалидном кресле принимает участие в показе крупного модного дома. И хотя дальше, надо полагать, сложно не испытать некоторую неловкость: индустрия, которая уже лет пять заливается трелями об инклюзивности, не так уж и «гостеприимна», когда дело касается людей с ограниченными возможностями.
Возможно, инвалиды действительно последний рубеж для модной индустрии. Сперва она разберется с расовым, религиозным и гендерным вопросами, поборет эйджизм, узаконит plus size и в принципе пересмотрит стандарты красоты, которые сама же и навязывала десятилетиями, а там уж дело дойдет и до людей с особенностями движения. Да, о разумности такого подхода можно долго дискутировать, но это не отменяет главного: в данный момент фешен-индустрия не думает о маломобильных людях. Как подмечает американская журналистка Эмили Фарра, все это похоже на замкнутый круг. «Поскольку мы редко видим людей с ограниченными возможностями на Неделе моды — на подиуме, среди зрителей или за кулисами, — мы не думаем о том, как с ними соотносятся показы и коллекции. А поскольку показы и коллекции с ними не соотносятся. мы не видим людей с ограниченными возможностями на Неделе моды», — написала Фарра незадолго до старта New York Fashion Week. Разумеется, в попытке не только подсветить проблему, но и подтолкнуть дизайнеров к решительным действиям — если не здесь и сейчас, то хотя бы в обозримом будущем. В моде в конце концов жизнь начинается заново с завидной регулярностью — и не только с первым осенним похолоданием, как учил нас Фицджеральд, но и с первым весенним потеплением.
Меж тем Нью-Йорку, в отличие от трех других фешен-столиц, все же есть чем гордиться. В Большом яблоке показывают свежие коллекции Chromat и Collina Strada — нишевые, но при этом заметные марки, на которые всегда можно положиться в вопросах репрезентации. Коллекции Chromat, специализирующейся на купальниках, в разные сезоны помогали демонстрировать паралимпийская спортсменка Фемита Аянбеку, активистка Эрика Харт, перенесшая мастэктомию, и модель-ампутант Мама Кэкс (ее не стало в декабре 2019-го в возрасте тридцати лет). Эксцентричная, жизнерадостная Collina Strada привлекала к сотрудничеству ужеупомянутую Аарон Роуз Филип и частично парализованную, а также живущую с синдромом Зудека активистку Эмили Баркер.
Кстати, после проката у Moschino Филип рассказала, что была готова выехать на подиум непристегнутой, чтобы «выгулять» должным образом вверенный ей Джереми Скоттом костюм, но, узнав о проблеме, Скотт и команда предложили сделать для ремня чехол из той же ткани, что и юбка, который буквально слился с нарядом, — и все остались в выигрыше. Такой подход — как раз то, что советуют дизайнерам активисты. В частности, Шинейд Берк, прославившаяся своим TED-выступлением «Почему дизайн должен учитывать всех людей». «Вы думаете, что и так знаете, что нужно людям с ограниченными возможностями, вместо того, чтобы спросить нас, — поясняла миниатюрная (из-за ахондроплазии рост Берк примерно 120 см) ирландка уже в одном из своих выступлений. — Станьте уязвимыми. Включите нас в обсуждение и попросите поделиться главными инсайтами, ведь мы проживаем этот опыт каждый день».
Еще один бренд, заслуживающий внимания в контексте разговора об инвалидах, их репрезентации и потребностях, — старый добрый Tommy Hilfiger. В середине 2010-х Хилфигер выпустил коллекцию адаптивной детской одежды в коллаборации с организацией Runway of Dreams, чья миссия — сделать моду доступной для людей с ограниченными возможностями. Ну а несколькими годами позже на свет появилась линейка с говорящим названием Tommy Adaptive. Дизайнер подчеркивает: это качество, ткань и дизайн классического Tommy Hilfiger, но с незаметными функциональными модификациями. Цель — дать детям и взрослым с ограниченными возможностями то, в чем они особенно нуждаются, — самостоятельность. Магнитные кнопки на рубашках, липучки на футболках и брюках, молнии, которые можно застегнуть одной рукой. Плюс джинсы без лишних деталей, которые могут создавать дискомфорт для инвалидов-колясочников. Важно отметить, что понимание нужд пришло в том числе опытным путем: сразу двое детей в семье Хилфигера — его дочь и пасынок — живут с расстройством аутического спектра. И это, безусловно, личное.
Как сказал однажды все тот же Томми Хилфигер, момент, когда мода сможет назвать себя инклюзивной, не наступит никогда. Но это не значит, что к инклюзивности не стоит стремиться
Как показывает опыт Tommy Hilfiger, для того, чтобы запустить линию адаптивной одежды, нужны, помимо желания, ресурсы. И тем страннее, пожалуй, что пока, за редким исключением, сторонится адаптивной моды массмаркет: вот уж у кого бы точно хватило мощностей отшить рубашку или брюки в двух версиях — на пуговицах и на липучках. Три года назад Asos выпустил пестрый комбинезон, пригодный для колясочников, собрав немало новостных заголовков и просто одобрительных возгласов в соцсетях; казалось, успех приведет как минимум к запуску специального раздела на сайте, но нет, ничего подобного.
Впрочем, иногда и желаний в совокупности с ресурсами оказывается недостаточно, чтобы прийти к позитивному для всех сторон результату. В начале 2021-го Nike представила Go FlyEase — кроссовки, которые можно не только снимать, но и надевать без помощи рук. Никаких шнурков, липучек, кнопок, молний или даже магнитов: модель «открывается» и «закрывается» за счет шарнира с двумя положениями фиксации и натянутой ленты. Легенда гласит, что к созданию линейки FlyEase компанию подтолкнуло письмо, написанное в 2012 году американским школьником Мэтью Уолцером. Он родился на два месяца раньше срока с осложнениями, которые привели к церебральному параличу. Врачи были суровы в своих пророчествах: они предупредили родителей Мэтью, что тот вряд ли сможет ходить. Прогнозы не оправдались: в свои шестнадцать Уолцер способен был не только самостоятельно перемещаться, но и делать многие другие вещи. К сожалению, завязывание шнурков в этот список не входило: подростку по-прежнему приходилось прибегать к помощи родителей, что, по собственному признанию, он находил «расстраивающим» и «стыдным». Но больше всего паренька тревожила предстоящая учеба в колледже: кто будет ежедневно помогать со шнурками, когда он окажется вдали от мамы и папы?
Обтекаемое «для всех» становится проблематичным: такое позиционирование, как отмечают эксперты, не подчеркивает инклюзивность, а «стирает» инвалидность, оставляет ее за кадром
Разумеется, все это лишь подогрело уже какое-то время ходившие разговоры об очередном маркетинговом трюке — эксплуатации инвалидов в целях продвижения брендов. В конце концов, мало что вдохновляет так, как истории преодоления. Да и хорошими делами, вопреки заверениям Шапокляк, прославиться очень даже можно — особенно если те вовремя становятся достоянием соцсетей. Но одно дело, если бы кроссовки действительно смогли приобрести люди, которые в них больше всего нуждаются, другое — читать полные разочарования комментарии. Или комментарии тех, кто высмеял задумку, назвав Go FlyEase обувью для «ленивых», без которой мир вполне мог бы обойтись. И это как раз следствие «нейтральной» маркетинговой кампании и нежелания бренда конкретизировать свою целевую аудиторию. Ближе к концу года Nike планирует продублировать релиз, и активисты надеются на «работу над ошибками».
Хотя будем честны: есть у «срикошетившей» кампании и позитивная сторона. Скорее всего, увидев, какой ажиотаж вызвали кроссовки (а также сколько людей были готовы, но в итоге не смогли), внести свою лепту в развитие адаптивной обуви захотят и другие спортивные марки. А за ними подтянутся и все остальные. Адаптивная мода пока еще в зачаточном состоянии, и у нее большой — как само disabled-комьюнити — потенциал. И что- бы его в конечном счете реализовать, стакан лучше видеть наполовину полным, а не пустым. И при любом удобном случае наполнять.
Как сказал однажды все тот же Томми Хилфигер, момент, когда мода сможет назвать себя инклюзивной, не наступит никогда. Но это не значит, что к инклюзивности не стоит стремиться.
ЧТО ТАКОЕ ИНКЛЮЗИВНОСТЬ В МОДЕ
Что такое инклюзивность в моде?
Мода — для всех. А не для избранных.
Равенство и толерантность — вот основной мотив современной моды и одного из главных мета-трендов будущего.
Ким Кардашьян запустила в этом году бренд белья Skims с размерной линейкой XXS до 5XL, филигранно простроив рекламную кампанию с участием женщин разных размеров и телосложения.
В шоу Savage x Fenty, посвященном инклюзивности и бодипозитиву приняли участие как Джиджи и Белла Хадид, так и «обычные» женщины с самой разной внешностью: трансгендеры, дрэг-королевы и люди с протезами.
После того, как коллекция поступила в продажу, выяснилось, что размерная линейка бренда не так уж широка, как обещали, что вызвало волну критики и обещание бренда пересмотреть размерный ряд.
Толерантность толерантностью, но в тренде на инклюзивность я вижу, в том числе, большой коммерческий интерес. Это еще один рынок сбыта, который десятилетиями не учитывался брендами.
Одним из первых стал производить одежду для инвалидов бренд Tommy Hilfiger.
16-летний Мэтью Уолцер написал в Nike в 2015 году о своем желании надеть кроссовки без какой-либо помощи. После чего Nike создали специальную модель FlyEase со специальной молнией и ремешком, позволяющими легко снимать и надевать обувь.
Смысл инклюзивного тренда заключается в том, чтобы люди с ограниченными возможностями, а также с разной внешностью, телосложением, цветом кожи и сексуальной ориентацией могли чувствовать себя такими же как и все другие.
В то же время, нужно трезво смотреть на то, что не каждый бренд может позволить себе расходы, связанные с созданием широкого размерного ряда. Это огромная инвестиция в разработку, материалы, продвижение, которая не под силу многим маленьким брендам. Ведь речь идет о миллионах рублей на начальных этапах как минимум, а также сотнях миллионов, если мы говорим о больших брендах.
Поэтому помимо тренда на инклюзивность с точки зрения размеров мы встретимся лицом к лицу с другим трендом — нишеванием брендов одежды, которые начнут заужаться на чем-то конкретном.
К примеру, создавать одежду исключительно для +size, либо специализироваться на редких ростовках, либо создавать только конкретные предметы гардероба: только юбки, только платья и т.д.
А наша с вами задача, как потребителей, строить свои шопинг-мартшруты так, чтобы делать шопинг там, где шьют одежду именно для нас. С нашим ростом, весом и стилевыми предпочтениями. Выбор-то есть. И это самое главное.
Не надо требовать от маленьких брендов угождать всем и вся. Они так просто разорятся. Требуйте этого от больших брендов.
Или ищите «свои» маленькие. И вот еще что: если вы не можете найти то, что вам нужно, создайте свой бренд! Именно так и получаются успешнейшие бизнесы!
Индустрию моды ждут новые времена, все будет сильно меняться и сокращаться, выживут сильнейшие.
А мы с вами будем в ближайшее время свидетелями и участниками больших перемен!
Инклюзивность что это в моде
Все, что мы называем словом «мода», за последние лет примерно пять изменилось так, как не менялось за предыдущие лет 25, а на самом деле, и за все 50. Если коротко, то, как сформулировала одна знакомая девушка, «модные победили красивых». Внешне фешен-революция так примерно и выглядит, а внутренний смысл ее состоит в том, что все границы, казавшиеся незыблемыми, размываются и исчезают. Границы, конечно, всю историю были тем, вокруг чего мода себя отстраивала, и что-то делать с этими границами — смещать, двигать, перегруппировывать — это всегда было ее занятием, но за последнее время изменился ее важнейший фундаментальный принцип. Она перестала быть эксклюзивной.
Мода всегда была пространством, которое исключало тех, кто недостаточно молод, недостаточно строен, недостаточно хорош собой и недостаточно богат. Исключающий механизм всегда был тем, на чем мода держалась, что превращало ее в собственно моду, что заставляло к ней стремиться тех, кто оставался за этими границами. И вот пять лет назад все изменилось, когда появились новые дизайнеры, перевернувшие эту схему.
Сначала в Gucci пришел Алессандро Микеле, и на его показах вышли модели в длинных платьях, больших пальто и жакетах, определенно вытащенных из шкафов их миланских бабушек. Все это было, как сказали бы прежде, не по размеру, все болталось, висело, отставало и вообще выглядело, как с чужого плеча, будто бы весь этот гардероб сшит лет 30 назад, а сейчас удачно разукрашен брошками и прочими винтажными же штучками и выпущен на подиум на моделях, гендер которых невозможно было определить сходу, причем как у длинноволосых, так и у короткостриженых — мальчики и девочки шли в одинаковых блузках с бантами и жакетиках-шанель. Но, вместе с тем было понятно, что все это невероятно свежо, невероятно ярко, невероятно круто и невероятно модно. И что все остальное, что показывали тогда вокруг на Миланской неделе моды, резко стало выглядеть скучно и неактуально. Резко стало выглядеть démodé. Так началось новая гуччимания.
В это же примерно время на парижской неделе моды появилась новая и никому не известная марка Vetements и выпустила моделей — самой заурядной внешности, выглядящих, как люди на улице, самого разного вида и комплекции — в вещах прямо из лукбуков Мартина Марджелы, как будто бы пошитых в его ателье. И весь этот архивный Марджела стал внезапно выглядеть так круто, как будто бы был придуман вчера, а сегодня мы его для себя открыли. Огромные пиджаки, топорщащиеся рубашки и какие-то растянутые кофты — все это буквально стало испускать сияние неземной притягательности, как будто ничего подобного раньше и не бывало. Демна Гвасалия, возглавлявший этот бренд, окончил антверпенскую Королевскую академию изящных искусств, поработал в Maison Martin Margiela, когда там уже не было Мартина. Его тут же наняли в Balenciaga, и рынок буквально взорвался.
Как получилось, что весь этот шик винтажных миланских лавок, весь этот архивный Марджела сложился в новую моду для людей нового мира? Отчего именно в этот момент все так сработало? Гендерная амбивалентность, когда нет четких границ между «мужским» и «женским», когда нет правил, кто как должен одеваться, когда вообще нет слова «должен», большие объемы, которые ничего не обтягивают и не требуют идеального тела, люди разного возраста, которые стали ходить в этих вещах по подиуму и появляться в них в схемах и рекламе, отказ от конвенциальной красоты и стандартизированной сексуальности — все, что показывали в этой новой/старой моде, все, что сделали своим знаменем новые дизайнеры, конечно, хорошо укладывалось в современную социокультурную идеологию. Но дело не только в ней, и мода никогда не работает как простое отражение социальных процессов.
Дело еще и в том, что старый модный идеал, репрессивный по своей сути, вступил в противоречие с новым самосознаием. После десятилетия тотального гламура, беспощадного sexy и бесконечной нарядности все это стало ужасно утомлять, все устали и хотели чего-то нового и совсем другого. Но главное в том, что окончательно сформировался новый гуманистический подход, когда от одежды стали требовать прежде всего защиты, и новая мода стала прибежищем для всех — нестандартных, немолодых и некрасивых. Все эти люди — странные длинноволосые юноши, девочки в очках и нелепых беретах, взрослые седые женщины, потертые жизнью дядьки и старушки в дурацких пуховиках еще десять лет назад были вне всяких фешен-конвенций, были далеко за границами этого мира. И вот мода пришла к ним и сделала их эстетику своей, апробировав все это повседневное и уродливое, сделав эту эстетику безобразного и дешевого новым, желанным и дорогим. Демна Гвасалия выпустил целую коллекцию, посвященную типажам парижского метро, и представляли ее модели, будто бы в этом самом метро и набранные. А Алессандро Микеле одел своих моделей так, будто бы они собрались на квир-карнавал, и вручил им собственные головы, говоря нам, что то, как ты одет, должно быть твоим вторым я, а вовсе никаким не стандартом, а мода — это твое убежище, она защищает и принимает тебя таким, какой ты есть, она больше не требует от тебя изменить свою природу.
Эта новая мода сформировала вокруг себя уже целое пространство и наполнила его разными именами. Она произвела сильнейшие изменения на глобальном люксовом рынке, и все большие старые дома моды дружно кинулись внедрять эти новые правила в свой быт. Она покорила главный на свете люксовый рынок — азиатский, она одела всех в кроссовки Triple S и пуховики-одеяла. Но главное, она принесла нам очень человечный взгляд на то, что значит быть модным. И за эту новую свободу мы все, даже те, кто далек от таких кроссовок и от таких пуховиков и вообще от всего этого ugly chic, должны сказать ей спасибо.