и лелем свитый им венец про что говорится
Боги любви и радости у славян (окружение Лады)
Сведения взяты из сетевых ресурсов и литературы о славянской мифологии. Особая благодарность Денису Блинцову за статьи о славянских богах из его веб-капища. Из библиографии за основу взяты краткие статьи «Словаря славянской мифологии» Елены Грушко и Юрия Медведева. Они краткие, но их много, по большинству мифических и сказочных персонажей древних славян.
Лель – весёлый и легкомысленный бог любовной страсти у славян. Слово “лелеять” произошло от имени этого бога и означает «нежить, любить». Традиционно изображался как златовласый молодец, нередко с крыльями за спиной или среброволосый пастушок, который играет на дудочке. Символом Леля является аист, название которого на древнеславянском звучит как Лелека, а также жаворонки и журавли. Можно найти некие схожие черты между Лелем и римским Амуром.
Лель — бог, сын богини красоты и любви Лады. Лель вызывал страсть друг к другу у людей. С его пальцев сыпались искры, которые зажигали в сердцах неугасимый огонь плотской, жаркой любви. Изображался он в виде златовласого, как и мать, крылатого младенца. В то же время он олицетворяет свободу в любви, которая рождается неожиданно и колеблется, как пламя. От его имени до сих пор существует глагол «лелеять», обозначающий нежить, любить.
Его причисляли к знатнейшим богам. Он почитался третьим после Перуна и Велеса, ибо после плодов скотоводства, земные плоды всего более служат человеку и составляют его богатство. Веселый и прекрасный бог, одетый в легкую одежду и держащий в руках цветы и полевые плоды, с венком на голове из цветов купальниц, бог лета, полевых плодов и летних цветов.
Праздник его отмечался в день летнего солнцестояния — 24 июня. Славяне уходили на ритуальные холмы, или на поляну у реки, жгли костры, пели, водили хороводы, ручейки. Прыжки через костры были одновременно испытанием ловкости и испытанием судьбы, гаданием: высокий прыжок символизировал удачу в замыслах. От костра к реке (или просто вниз с горы) откатывали колесо — символический знак солнца, выражая таким образом поворот солнца (вниз) на зиму. С шутками и песнями сжигали соломенные куклы Ярилы, Купалы. На рассвете все участвовавшие в празднике купались, чтоб снять с себя злые немощи и болезни. В купальскую ночь, по преданиям, происходили всякие чудеса: цвели редкие загадочные травы: разрыв-трава, папоротник и другие; открывались невиданные клады. Нечисть — ведьмы и колдуны — тоже предавалась всяческому разгулу, скрадывали звезды, месяц и т. д.
Полеля — один из сыновей богини любви Лады, младший брат Леля. Даже самое имя его означает: «следующий по Леле», ибо брак всегда следует за любовью, венчает ее. Полеля, бог брака, древнейшее и наиболее чтимое нашими предками божество. Облаченный в дорогие, златотканые одежды, увенчанный венком из цветущего шиповника, он по дает молодоженам такой же венок и рог, в котором всегда пенилось вино столь же хмельное, как счастье, которого желал им сей добрый и ласковый бог.
Дид — добрый бог супружеского счастья. Он третий сын богини Лады, после Леля и Полели, покровительствовал прочным союзам, верности до самой смерти, семейному счастью. Дид, как и его братья, всегда молод, ибо истинная супружеская любовь никогда не стареет, не слабеет: она дарована богами для увеличения человеческого рода, для неумирающего уважения друг к другу мужа и жены, для вечной взаимной нежности. Если даже угасает жар любви, страсть, нежные отношения должны сохраняться.
Дид изображался с венком из васильков на голове, он держал в руках двух горлинок, которые символизировали нежные чувства супругов друг к другу. Таким его изображала статуя, воздвигнутая в огромном храме в Киеве.
Диду, так же как и братьям его и матери следовало при поклонении приносить светлые и нежные знаки внимания: цветы, ягоды, — петь веселые, приветливые песни. К его алтарю принято было приходить большой семьей и возносить благодарность за счастливо протекающие годы, за вечную любовь, которую благословляет Дид.
Услад — бог веселья и всяческого блаженства, пиров, гуляний и наслаждений, верный спутник Лады, богини любви. Его представляли прекрасным юношей, всегда сияющим открытой и радостной улыбкой, в венке из нежных привлекательных цветов.
На одежду Услад особого внимания не обращал, ибо всегда был готов к удовлетворению своих чувственных прихотей. При всяких пиршествах это божество призывалось в качестве самого почетного гостя, и первый глоток из всякого кубка жертвовался ему, так же, как и первый поцелуй, подаренный подруге подгулявшим молодцем. Со временем стали почитать его и как бога приятного сна и сновидений.
Дух-охранитель брачного ложа. Представлялся большеухим, мохнатым, златовласым котом со стеблем стрелолиста в зубах. Люба следовало всячески ублажать, чтобы он отгонял от спальни Нелюба — такого же кота, только черного и злобного, с веткой белены во рту.
Можно предположить, что обряд, когда наутро после свадьбы родственники и свойственники показывали простыню новобрачных, был посвящен именно Любу.
Кое-где до сих пор перед свадьбой пекут любки — овальные лепешки-ладьи из пышного теста. В центре такой лепешки, олицетворяющей девичье лоно, запекается, но уже из ржаного теста, подобие толстого, мясистого гриба-красноголовика (подосиновика), но головкой вниз. Такой любок ставится в укромное место близ постели новобрачных, дабы ими мог насыщаться Люб.
Духи сладострастия Уд и Припекало
Уд — в глубокой древности дух-покровитель любовной связи, любострастия. Это один из самых загадочных славянских божеств, но несомненно то, что культ его существовал.
Уда представляли статным кудрявым молодцем, восседающем на туре. Рога тура повиты венком из калины — символом девичества, а сам Уд держит в руке деревянное копье, к тупому концу которого привязаны две круглые деревянные погремушки.
В позднейшие времена чародейное могущество Уда было поделено между Ярилой, Ладом, Купалой, Припекалой.
Припекало — шаловливый, хитрый божок, покровитель супружеской неверности. Он вынуждал мужчин забывать свои семейные обязанности, свой долг перед женой и детьми. Иногда приключения на стороне быстро прекращались, иногда эти развлечения мужа доставляли женщине большие страдания. Припекало обрывал тенета супружеской верности и вовлекал мужей в опасные плотские приключения, склонял их к изменам.
Почитателей Припекалы было немало, правда, они предпочитали держать это в тайне, ибо часты были случаи, когда обманутые жены, собравшись вместе, поджигали святилище сего покровителя неприятностей и даже побивали камнями его жрецов. Беда лишь в том, что это мало содействовало исправлению и раскаянию изменников-мужей!
Кто и зачем придумывал древних славянских богов?
Как в XVIII веке русская мифология была выдумана на западный манер, кому это было нужно и откуда взялись Лель, Ярило и Зимцерла.
Подготовила Кася Денисевич
В XVIII веке, когда российские историки и литераторы почувствовали себя равноправными участниками европейской истории, им захотелось переписать историю России по европейскому образцу. Молодой империи нужна была прежде всего своя античность: легендарные правители, эпос и мифологический пантеон. Славянское язычество не успело развиться до уровня античного: не было ни сонма богов, ни устойчивых мифов об их иерархии, о деяниях и родственных отношениях. Но историкам XVIII века казалось, что можно и важно доказать, что все это было. Они по крупицам собирали сведения, и там, где оставались белые пятна, не стеснялись додумывать. «И не лучше ли Фидасова Венера с подделанными во вкусе сего знаменитаго древняго мастера руками и ногами, нежели когда б осталось одно только ея туловище, и то, может быть, местами еще выбитое?» — писал в 1804 году в предисловии к своему мифологическому словарю поэт, прозаик и переводчик Григорий Глинка.
Так появилась русская «кабинетная мифология» — калейдоскоп никогда не существовавших или до неузнаваемости искаженных божеств, которых скроили по гомеровским фасонам за письменным столом.
Первые книги, посвященные российскому и славянскому язычеству, составляли писатели и историки-публицисты. В 1767 году выходит «Краткий мифологический лексикон» Михаила Чулкова, в 1768-м — «Описание древнего славянского языческого баснословия, собранного из разных писателей, и снабденного примечаниями» Михаила Попова. В 1804 году публикует «Древнюю религию славян» Григорий Глинка, в том же году выходит «Славянская и российская мифология» филолога и поборника отмены крепостного права Андрея Кайсарова. Все они представляют собой словари, где в алфавитном порядке собраны все сведения о языческих божествах, которые удалось почерпнуть из источников: трудов Татищева и Ломоносова, нескольких летописей, латинских хронистов и византийских географов, а также живого фольклора. Баба-яга превратилась под их пером в «адскую богиню», требующую кровавых жертвоприношений для своих внучек, а домовые и лешие стали «мечтательными полубогами». В один ряд встали божества западных славян, описанные в средневековых источниках, киевские кумиры, масленичные чучела, Боян из «Слова о полку Игореве», волхв из поддельной Иоакимовской летописи и плоды бесчисленных ошибок историков. Вместе они заселили русский Олимп, сошли с него в литературу и идеологию, и многие живы до сих пор. Вот некоторые из них.
Услад
Так описывает Услада Григорий Глинка: «Радость на челе, румянец на щеках, уста улыбающиеся, увенчанный цветами, одетый нерадиво в легкую ризу, играющий в кобзу;
и пляшущий на голос оныя, есть бог веселия и жизненных услаждений…»
История происхождения славянского Диониса такова. Летопись Повести временных лет рассказывает о первой религиозной реформе князя Владимира Святославича — попытке упорядочить и централизовать верования подданных (первая реформа не удалась, и второй стало принятие христианства). Летописец перечисляет кумиров, установленных Владимиром на берегу Днепра, и первым называет «Перуна древяна, а главу его сьребряну, а yс злат». В XVI веке один из списков Повести временных лет попал в руки барона Сигизмунда фон Герберштейна, дипломата, путешественника и автора «Записок о московитских делах». Герберштейн не говорил по-русски, но владел словенским, однако этого оказалось недостаточно, чтобы разобрать пассаж из Повести временных лет: в его описании пантеона Владимира «ус злат» Перуна превратился в отдельное божество — Услада. Так выдуманное австрийским дипломатом имя попало к русским писателям, и уже они сочинили ему биографию покровителя наслаждений.
Зимцерла
Впервые Зимцерла упоминается в переводе труда далматинского историка XVII века Мауро Орбини; в России он был известен как Мавроурбин, и его «Книга историография початия имени, славы и разширения народа славянского» попала к российскому читателю в 1722 году. Орбини тоже излагает сюжет Повести временных лет о кумирах на берегу Днепра — скорее всего, он переписывает Герберштейна, потому что в его списке богов есть Услад. Следующего за ним Семаргла Орбини записывает как Simaergla. Но тут делает ошибку переводчик: видимо, вместо первой «а» он видит «с», а «g» убирает ради благозвучия. Так на славянском Олимпе появляется Зимцерла.
В 1768 году Михаил Попов, автор одного из мифологических словарей, пишет о Зимцерле: «Богиня Киевская; какия ей качества приписывались, о том ничево неизвестно; разве изломанное ея название произвесть от имени «зима» и глагола «стерть», так назовется она Зимстерлою и будет походить на Аврору или Флору, богиню цветов».
С этого момента начинается триумфальное шествие прекрасной богини по русской литературе: у Гавриила Каменева;
она «цветет, как румяная роза» («Громвал», 1804), у Николая Полевого;
«на небосклоне горит Зимцерла блеском золотым» («Стенька Разин», 1832), у Василия Нарежного;
«Зимцерла раскинула багряный шатер свой по небу голубому» («Славенские вечера», 1809), Гаврила Державин уподобляет ей императрицу («Явление Аполлона и Дафны на невском берегу», 1801), у Александра Радищева Зимцерла запрягает лошадей в коляску Знича, бога огня, света и тепла, и сама она — «перстоалая», точь;в;точь как гомеровская «розовоперстая» Эос («Бова», 1799–1802). А поэт;романтик и будущий декабрист Александр Бестужев-Марлинский решает назвать «Зимцерлой» свой альманах — в 1818 году, когда Пушкин пишет «К Чаадаеву» и рассветные «звезды пленительного счастья» смотрят на многих русских вольнодумцев. Разрешение на публикацию альманаха Бестужев не получил.
Лель
Лель, которого мифологи XVIII века окрестили «божком воспаления любовного», встречается в пушкинской поэме «Руслан и Людмила»: на княжеском пиру «…славит сладостный певец / Людмилу-прелесть, и Руслана, / И Лелем свитый им венец». Но лучшая его роль сыграна в пьесе Александра Островского «Снегурочка», где златокудрый славянский Эрот проявляет всю свою дерзость.
Появился же Лель из свадебных песен: в их припевах повторяются «лель-полель», «ой-люли-лель» и тому подобные сочетания, исследователи возводят их к восклицанию «аллилуйя» (например, Никита Толстой в статье «Аллилуйя» в словаре «Славянские древности»). Первые упоминания о божестве Леле содержатся в трудах польских историографов XV–XVI веков, в том числе Яна Длугоша и Матея Стрыйковского. Из припевов народной поэзии они вычитали целое семейство: известного нам бога любви Леля, его брата и покровителя брака Полеля (потому что за любовью следует брак) и их мать Ладу. Уже в XVIII веке российские историки решили, что польские фантомные боги достойны войти и в русский мифологический пантеон.
1 / 4
Снегурочка и Лель. Эскиз Виктора Васнецова к опере Николая Римского-Корсакова «Снегурочка»© Wikimedia Commons
2 / 4
Царь Берендей. Эскиз Виктора Васнецова к опере Николая Римского-Корсакова «Снегурочка»© Wikimedia Commons
3 / 4
Весна-красна. Эскиз Виктора Васнецова к опере Николая Римского-Корсакова «Снегурочка»© Wikimedia Commons
4 / 4
Дед Мороз. Эскиз Виктора Васнецова к опере Николая Римского-Корсакова «Снегурочка»© Wikimedia Commons
В пьесе Александра Островского «Снегурочка» Ярило — «палящий бог ленивых берендеев», всеведущий и гневный. После гибели Снегурочки и восстановления мирового порядка в день своего чествования Ярило на посвященной ему горе является людям в образе «молодого парня в белой одежде, в правой руке светящаяся голова человечья, в левой — ржаной сноп».
В реальности Ярило (или Ярила) — олицетворение летнего праздника урожая, встречающееся в фольклорной традиции некоторых, преимущественно южных регионов России. Так называли чучело, такое же как Масленица, Кострома, Кострубонька и прочие. Куклы изготавливали к празднику, их украшали, придавали им половые признаки, проносили с песнями по деревне, а потом хоронили или сжигали. В этом ритуале писатели XVIII–XIX веков угадали признаки солярного божества и домыслили всю его атрибутику. Таким он продолжает видеться современным неоязычникам.
Радегаст
В конце XVIII — начале XIX века активно обсуждается происхождение славян, существование славянских рун и мифического города Ретра. В центре обсуждения — прильвицкие кумиры, бронзовые статуэтки, замеченные в 1768 году доктором в доме своей пациентки в деревне Прильвиц в немецком Мекленбурге. Сын пациентки рассказал, что славянских богов, испещренных руническим письмом, его дед откопал в саду, пытаясь посадить грушу. Среди статуэток было изображение Радегаста — божества, известного по свидетельствам средневековых хронистов: его грудь покрывает подобие щита с бычьей головой, на шлеме — изображение птицы. Находки были описаны, по их мотивам выполнены гравюры. Радегаст попал не только в мифологические словари, но и, например, в оперу-балет Николая Римского-Корсакова «Млада».
Азадовский М. К. История русской фольклористики. Т. 1. М., 1958.
Берков Н. П. Ломоносов: Сб. ст. и материалов. Т. 2. М., Л., 1946.
Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла… М., 2004.
Лотман Ю. М. О русской литературе. СПб., 1997.
Степанов В. П. Русская литература и фольклор. Л., 1970.
Топорков А. Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX века. М., 1997.
Шкловский В. Б. Чулков и Левшин. Л., 1935.
И лелем свитый им венец про что говорится
Надо ЛЕЛЕЯТЬ не только любимых женщин, детей и родителей. Надо ЛЕЛЕЯТЬ и Родовую Память.
К.Сазонов
«Лель — по представлениям польской и русской «кабинетной мифологии» раннего Нового времени (XVI—XIX века), славянское божество любви и/или брака. Образ Леля нередок в литературе и искусстве этого и последующих периодов («Руслан и Людмила» Пушкина, «Снегурочка» А. Н. Островского и др.).
Начиная с XIX в. исследователи отрицают существование у славян наличие такого божества или персонажа. Во многих славянских народных песнях встречается рефрен «Ой, лель-ладо» либо «Лада, лель-люли», который и был ошибочно принят за имя божества наряду с образом богини Лады или Ладо».
И дальше хоть стой, хоть падай:
«Русские мифологи конца XVIII и первой половины XIX веков не сомневались в существовании у язычников славян и русских бога любви и браков Леля. Этот образ проник и в художественную литературу классицизма и романтизма. Державин упоминает его в своих песнях. У Пушкина («Руслан и Людмила») на пиру князя Владимира Баян славит «Людмилу-прелесть и Руслана, и Лелем свитый им венец».
При более критическом отношении к источникам славянской мифологии оказалось, что существование бога Леля основано исключительно на припеве свадебных и других народных песен — и учёные второй половины XIX века вычеркнули Леля из числа славянских языческих богов».
А это мнение «русского» литературоведа и культуролога Ю.М. Лотмана, указывающего на недостоверность параллелей «божество» и «Лель»:
«Лель — искусственное божество, введенное в русский Олимп писателями XVIII в. на основании припевов-выкриков, в основном свадебной поэзии: «Люли, лель, лелё». Припевы эти воспринимались как призывание, звательные формы собственного имени. Из этого делался вывод, что Лель — славянский Амур, божество любви».
В общем, Бога Леля нам придумали поляки! Это просто припевочка и всё! Т.е., и Пушкин и Островский создали свои чудесные образы на основе припева к песням и «кабинетной мифологии»! И Державин, выходит, дураком был! Нет такого божества у славян и всё!
Ладно, поехали! Прежде всего, есть одна неувязочка. И Пушкин и Островский творили, когда наши отношения с поляками были, мягко говоря, неважными. Поляки постоянно восставали, а мы регулярно давили восстания. Писать в таких условиях «с польского манеру» никто бы из них не стал.
Включите внутренний голос, посмотрите в глаза любимой женщины и спросите сами себя о Леле… Из того образа, который возникнет в Ваших мыслях, разве веет припевом или чем-то искусственным и иностранным? Выйдите на берег реки и послушайте свирель Леля! Мне надо что-то дальше объяснять? Русское или нет? Ответ понятен всем, верно?
И тогда, внутренне зацепившись за образ Леля, я решил задать вопрос в общем информационном поле Земли через одного уважаемого человека:
Скажи мне, Лель есть Славянский Бог?
Вот это разворот, подумал я про себя! Видно, кому-то очень надо было вытравить эту ГЕННУЮ информацию из мыслей, знаний и чувств Русских людей.
Потому и дают такие комментарии «горе-ученые» литературоведы и культурологи… Представляете, что будет, если я скажу, что у иудеев никогда не было Моисея или Аарона? Какой хай тогда поднимется? А с Лелем как и с другими русскими вещами, оказывается можно.
Будем возвращаться, Лель, украденный Бог, символ Вечной славянской Любви и семейного союза! Я уже слышу, всё громче и звонче, голос твоей небесной, волшебной Свирели, зовущей само Счастье! Ты возвращаешься к нам. И приходи скорее. Ибо «Возвеличися, женише, якоже Авраам, и благословися, якоже Исаак, и умножися, якоже Иаков, ходяй в мире и делаяй в правде заповеди Божия. И ты, невесто, возвеличися, якоже Сарра, и возвеселися, якоже Ревекка, и умножися, якоже Рахиль, веселящися о своем муже, хранящи пределы закона, занe тако благоволи Бог» не принесло Русским людям никакого Счастья.
Цветы на твоих волосах,
Что собраны мною в лесах!
В венок они, в жизнь вплетены,
Подарок тебе от Весны!
В глазах твоих счастья покой,
Ты слышишь Свирель над рекой?
И мистикой древней вокруг,
Всё льётся чарующий звук!
Она нас разбудит, Свирель,
Здравствуй, божественный Лель!
Звучит и звенит и поныне
Святое дыхание Жизни…
Венец Руслану и Людмиле свил бог, которого в славянских легендах обычно изображали в виде… кого?
С 10 февраля проходит международный игровой конкурс по литературе «Пегас» 2021 под девизом «Земля вся синяя как апельсин». Он адресован школьникам со 2 по 11 класс и имеет целью побуждение к чтению и поддержку интереса к литературе.
В год 60-летия первого полета человека в космос задания конкурса будут посвящены таинственному и необъяснимому, фантастике и фантазии, безграничному полету человеческой мысли.
Название «Пегас» выбрано для литературного конкурса не случайно. Пегас – крылатый конь, в древнегреческой мифологии – любимец муз, символ вдохновения.
Один из вопросов звучит так:
Венец Руслану и Людмиле свил бог, которого в славянских легендах обычно изображали в виде… кого?
В поэме Пушкина этот проворный юноша плетет венки для счастливых супругов и зажигает им ночную лампаду.
Все смолкли, слушают Баяна:
И славит сладостный певец
Людмилу-прелесть, и Руслана,
И Лелем свитый им венец.
Лель – у древних славян был богом любовной страсти. Называли его ещё и Лельо, Любич – в зависимости от районов Руси. Лель представлялся веселым, беззаботным и легкомысленным юношей, который воспламенял сердца людей и наполнял их любовью. Об этом боге до сих пор напоминает слово “лелеять”, то есть нежить, любить.
С Лелем связаны многие легенды и предания. Вот одна из них.
Во времена незапамятные жил на свете среброволосый пастушок. Его отец и мать так любили друг друга, что нарекли первенца именем бога любовной страсти – Лель. Паренек красиво играл на дудочке, и зачарованный этой игрою небесный Лель подарил тезке волшебную свирель из тростника. Под звуки этой свирели танцевали даже дикие звери, деревья и цветы водили хороводы, а птицы подпевали божественной игре Леля.
И вот полюбила пастушка красавица Светана. Но как она ни пыталась разжечь страсть в его сердце, все было напрасно: Лель будто навеки увлекся своей волшебной властью над природой и не обращал на Светану никакого внимания.
И тогда разгневанная красавица подстерегла миг, когда Лель, утомленный полуденным зноем, задремал в тиши берёз, и незаметно унесла от него волшебную свирель. Унесла, а вечером сожгла на костре – в надежде, что непокорный пастушок теперь-то ее наконец полюбит.
Но Светана ошиблась. Не найдя своей свирели, Лель впал в глубокую грусть, затосковал, а осенью и вовсе угас, как свеча, и умер. Похоронили его на речном берегу, и вскоре вокруг могилы вырос тростник. Он печально пел под ветром, а небесные птицы ему подпевали.
С той поры все пастухи искусно играют на свирелях из тростника, но редко бывают счастливы в любви…
Правильный ответ: А) пастушка.
Славянский Языческий Портал
Славянский бог Лель
(Лелья, Лельо, Любич) — в мифологии древних славян бог любовной страсти. О Леле — веселом, легкомысленном боге страсти — до сих пор напоминает слово «лелеять», то есть нежить, любить. Он сын богини красоты и любви Лады, а красота, рождает страсть. Особенно ярко это чувство вспыхивало весной и в Купальскую ночь. Издревле этот праздник был окрашен чувством страсти.
Корольков В.А. «Лель – повелитель певучих птиц»
Изображался он в виде златовласого, как и мать, крылатого младенца: ведь любовь свободна и неуловима. Лель метал из рук искры: ведь страсть — это пламенная, жаркая любовь! Он то же, что греческий Эрос или римский Амур, только те поражают сердца людей стрелами, а Лель возжигал их своим ярым пламенем.
Польские историографы XVI века — Меховита, Кромер, Стрыйковский — признавали у языческих поляков существование богини Лады и ее двух сыновей, Леля и Полеля, соответствовавших Кастору и Поллуксу; Меховита ссылался, в подтверждение этого, на слова древних песен: «Lada, Lada, I leli, I leli, Poleli».
У Пушкина («Руслан и Людмила») на пиру князя Владимира Баян славит «Людмилу-прелесть и Руслана, и Лелем свитый им венец». Державин упоминает его в своих песнях.
Священной птицей его считался аист. Другое название этой птицы в некоторых славянских языках — лелека. В связи с Лелем почитались и журавли, и жаворонки — символы весны.
Сыновья Лады, ипостаси или братья Лели согласно «Синопсису» и поляку Меховскому. Он рассматривает этого Бога в главе «Об идолах». Леля уподобляют Купидону. Полель — бог состоявшегося брака.
Некоторые учёные склонны считать этого Бога выдумкой, но при наличии такого количества фольклорного материала и лексических параллелей, можно говорить о том, что всё же этот Бог у Славян был.