что нельзя делать монахам
«Не работают, лицемерят и не выходят наружу». 5 нелепых мифов о монашестве
1. Монахи только молятся и не работают
Монахиня Елизавета (Сеньчукова)
Романтики умиленно завидуют: «Вот она, истинная духовная жизнь!», циники морщат нос: «Бездельники!» И те, и другие ошибаются. Монахи трудятся очень много, причем работы – послушания – могут быть самыми разными.
Монаха можно встретить в огороде в дырявом подряснике, а можно – в качестве лектора по религиоведению или истории в наглаженной рясе.
Монахиня в монастыре печет просфоры для богослужений, варит обед для сестер, продает свечки паломникам. Монахиня на канцелярском послушании выполняет обычную офисную работу с отчетами и планами, официальной перепиской и так далее.
Монахи и монахини могут доить коров и редактировать тексты, чинить проводку и воспитывать детей в приюте.
Пожалуй, не существует легальной области деятельности, которой не может заниматься монах. Только воевать монах не может.
Что же касается «только» молитвы – и романтикам, и циникам стоит попробовать почитать неусыпаемую Псалтирь или хотя бы сосредоточенно помолиться по четкам. Вопросы станут излишни…
2. Монахам нечего делать за монастырскими стенами
Произносится обычно максимально язвительно: «А я вот читал, что монахи живут в монастыре и не выходят наружу!» Высказывание неверное. Монахи живут, где благословят, и выходят туда, куда направляют на послушание.
Единственный образ жизни, который монаху запрещен – бездуховный. Нельзя называться монахом и не молиться. Нельзя называться монахом и жить в нераскаянном грехе. Нельзя называться монахом и проводить время в праздности и праздной болтовне.
Разумеется, не вполне нормальна ситуация, сложившаяся в советские годы, когда монахи живут дома. Это – редкие исключения, но и здесь нельзя высказывать резких и однозначных суждений. Иногда проживание монаха дома связано с большим количеством послушаний «в городе».
3. Монаху нельзя ни с кем общаться
А вот этот миф основан на вполне реальном аскетическом упражнении. Молчание – добродетель, многоглаголание (болтовня) – грех. Обет молчания – это погружение себя в тишину. Только ты и Бог.
Большинство монахов могут только мечтать о такой роскоши. Беседы с паломниками, хозяйственные разговоры, просто необходимость человеческого общения – иногда для себя, иногда для уставшего брата (сестры) – все это от аскетической практики отвлекает. И на самом деле это не плохо: в конце концов, монашество – это не только работа над собственным спасением, но и служение Богу. А служение Богу – это не только посещение храма, но и забота о людях.
4. Монахи – лицемеры, под своими черными одеждами они скрывают грехи и похоти
К сожалению, среди монахов есть и лицемеры. Как и среди мирян. Как и среди вообще неверующих людей. И, действительно, если монах впадает в грех, часто ошибка завершается катастрофой. Причин несколько.
Одна из них – духовная. Ее хорошо видно на иллюстрации к «Лествице» преподобного Иоанна Синайского. Монахи лезут по лестнице в небо, а бесы их сталкивают. Понятно, что чем выше залез, тем больнее падать.
Другая причина психологическая. Обычно монашество принимают люди, которые все-таки грешить не хотят. И когда грех происходит, наступает отчаяние, а за ним и бравада: «Пропадай моя телега, все четыре колеса!»
И, наконец, на стыке духовности и психологии находится самая неприятная причина – привычка и стремление человека все оправдывать.
Хорошо еще, если оправдание звучит как: «Все так делают». Хуже – если зло начинают называть добром.
Я присвоил себе церковное имущество? Так я же часть Церкви, люди мне пожертвовали. Я впал в блуд? Ну что ж, любовь – великий дар, Господь простит, а может, и оценит. Я накричал на младшего? Это я его смирению учу.
Впрочем, не стоит слишком предвзято относиться к людям в черном. Монахи чаще всего грешат ничуть не больше, чем все остальные.
5. Нет, подождите! Все монахи – святые при жизни!
Так этот миф редко звучит. А вот его модификации – постоянно: «Монахи – возлюбленные Божьи чада, не смей их осуждать!», «Молитвами монахов стоит мир!»…
Осуждать нельзя никого, но указать на явный грех монаху – это не хамство, а забота о его душе. Монах призван молиться за весь мир, но далеко не всегда у него это хорошо получается. К сожалению, не каждый из нас – Силуан Афонский, готовый в молитве за ближних проливать собственную кровь, не каждый из нас – Серафим Саровский, чья молитва за ближних лучилась освящающей и освещающей весь мир пасхальной радостью. Но мы должны стараться.
Что нельзя делать монахине?
Жизнь по уставу
Монашеская жизнь от посторонних глаз сокрыта, и праздного любопытствующего вторжения не допускает. Это естественно. Вокруг же того, что неизвестно, нередко формируются мифические стереотипы. Это объяснимо. Чаще всего они имеют мало общего с действительностью. Это факт.
1. Стать монахиней проще простого, достаточно одного желания.
Разумеется, уход в обитель – дело добровольное, в основе которого лежит желание девушки уйти от мира и посвятить себя монашеской жизни. Но, между тем, как она впервые ступает на территорию обители и монашеским постригом проходит немало времени.
Нередко девушки ездят по разным монастырям, знакомятся с их уставами, которые пусть не кардинально, но все же отличаются друг от друга. После того, как выбор в пользу той или иной обители сделан, «кандидатка» обращается к игуменье (матушке-настоятельнице) с просьбой принять ее. Чаще всего, девушку оставляют пожить в монастыре, но в качестве… паломницы. Посещать сестринские богослужения, молитвенные монашеские правила, участвовать в общей трапезе «паломница» права не имеет. Но зато она имеет возможность глубже познакомиться с жизнью в обители. Сестры же и начальствующие в монастыре (этого никто не скрывает) присматриваются к новенькой.
2. В монастырь берут всех без исключения.
Это не так. В монастырь не могут поступить люди, находящиеся в браке, а также женщины, имеющие несовершеннолетних детей. Более того, желательно, чтобы дети, даже достигнув 18 лет, что называется, крепко стояли на ногах.
В некоторых греческих монастырях есть правило не принимать после 30 лет. В российских обителях такого жесткого правила нет, но всё же предпочтение также отдается молодым. Это обусловлено тем, что с возрастом человеку труднее меняться, сложнее слушаться, проблематичней пересматривать жизненные принципы, смиряться. Скажем, была в миру женщина специалистом с высшим образованием, а в обители ее просят пол помыть. У нее это вызывает недоумение. Пример условный, но подобное в жизни монастырей бывает.
Ешь, молись, трудись: РПЦ утвердила «правила жизни» для монахов
Как монаху обставить свою келью, можно ли ему смотреть телевизор, сидеть в интернете и приглашать в гости друзей? Теперь ответы на эти вопросы закреплены в официальном документе Русской православной церкви — «Положении о монастырях и монашествующих», принятом Архиерейским собором РПЦ только сейчас, хотя сами принципы и правила жизни монахов определены Уставом Церкви, который был утвержден еще в 2000 году.
«Положение готовилось на протяжении почти семи лет. В процессе работы был составлен большой документ, который, с одной стороны, сводит в единый текст уже существующие нормы, а с другой стороны — предлагает размышления о современной монашеской жизни. Например, затрагивается вопрос интернета в монастырях», — поясняет заместитель управляющего делами Московской патриархии архимандрит Савва (Тутунов).
О самых любопытных нововведениях и правилах жизни в обители — в материале РИА Новости.
Гостей не водить
Так как келья предоставляется монаху только в пользование, он не может распоряжаться ею по своему усмотрению без благословения игумена. Все строго: Священное Писание и святоотеческие труды — «лучшее украшение» жилища, а книги, «вредные для нравственности», и предметы «прихоти и роскоши» — под запретом, так как «способствуют развлечению и обращают ум к миру».
Братии предписано жить по заветам преподобного Амвросия Оптинского: «В кельи не ходить и к себе гостей не водить». Исключение не делается даже для родственников — встречаться с ними можно только в других помещениях. Есть в кельях тоже возбраняется (можно только во время болезни).
Настороженно отнеслись участники Архиерейского собора и к современным информационно-коммуникационным технологиям — они мешают монаху уйти от мирской суеты. «Использование указанных технологий насельниками монастырей может осуществляться только по благословению игумена, для самообразования или с иной целью, определенной руководством обители», — говорится в документе.
Большая семья, строгий режим
Поступая в обитель, человек оставляет свой дом и близких и обретает новую семью — духовную. Впрочем, с благословения игумена все же допускается посещение монастыря родственниками, которые могут жить в монастырской гостинице, посещать богослужения и причащаться. И только в исключительных случаях, опять-таки по благословению игумена, насельник может съездить к близким, если, например, кто-то из них тяжело заболел, или на похороны.
Без бытовой техники и транспортных средств
От вступающих в братию нельзя требовать никакого взноса. А если человек сам сделал какое-то пожертвование, он не должен за это претендовать на особые условия. При этом дело игумена — заботиться, чтобы каждый брат был сыт, одет и получал необходимую медицинскую помощь.
Игумен же должен всячески ограждать братию от необходимости выходить в мир. А если у монаха и возникает необходимость на время покинуть монастырь, ему нужно иметь при себе «отпускное удостоверение», выданное игуменом на определенный срок. Длительное отсутствие (более месяца) в обители возможно только по благословению епархиального архиерея.
Дал слово — держи
В документе особо подчеркивается необратимость монашеских обетов. Оставление монашества, согласно церковным канонам, является каноническим преступлением и подлежит определенному наказанию, срок и мера которого определяются епархиальным архиереем.
Вообще-то, монаха, сложившего с себя обеты, положено отлучать от причастия на срок до 15 лет. Однако, принимая во внимание современные реалии, архиереи решили, что такие строгие кары могут сегодня привести не к покаянию, а к оставлению Церкви. Поэтому в наказании отступников допустили некоторую снисходительность, предел которой определяет архиерей.
Если же монах-расстрига решит вступить в брак, Церковь его никогда не признает. «Венчание таких лиц не допускается, поскольку решение архиерея не может освободить человека от произнесенных им монашеских обетов, как добровольно данных Богу обещаний, за исключением тех случаев, когда постриг признан недействительным в связи с допущенными при его совершении каноническими нарушениями», — гласит документ.
А вот если некогда исключенный из братии монах одумается и захочет вернуться, епархиальный архиерей может ему это разрешить. Правда, для начала в таких случаях назначается испытательный срок, в течение которого игумен особо наблюдает за «возвращенцем».
Только для монастырских
Авторы документа подчеркивают, что утвержденное Архиерейским собором положение не рассматривает установления, касающиеся монахов, не проживающих постоянно в обителях. И хотя на них тоже распространяются некоторые общие правила, жизнь монахов, несущих послушания при духовных учебных заведениях, в синодальных и епархиальных учреждениях, а также на приходах, имеет свои особенности.
Правила поведения в монастыре
Игумен Аристарх (Лоханов)
Известна любовь православного народа к монастырям. В каждом из них, кроме насельников, есть трудники, паломники, приезжающие для того, чтобы укрепиться в вере, благочестии, поработать во славу Божию над восстановлением или благоустройством обители. В монастыре более строгая дисциплина, чем на приходе. И хотя промахи новопришедших обычно прощаются, покрываются любовью, желательно ехать в монастырь, уже зная начатки монастырских правил.
Духовно-административное устройство монастыря
Возглавляет монастырь священноархимандрит – правящий архиерей или (если монастырь ставропигиальный) сам Патриарх. Однако непосредственно управляет монастырем наместник (это может быть архимандрит, игумен, иеромонах). В древности он назывался строителем, или игуменом. Женский монастырь управляется игуменией.
Ввиду необходимости четкой отлаженности монастырской жизни (а монашество – это духовный путь, выверенный и отшлифованный вековой практикой) в монастыре каждый несет определенное послушание. Первый помощник и заместитель наместника – благочинный. В его ведении все богослужение, выполнение уставных требований. Именно к нему обычно направляют по вопросу размещения приезжающих в монастырь паломников.
Важное место в монастыре принадлежит духовнику, который духовно окормляет братию. Причем это не обязательно должен быть старец (как в смысле возраста, так и в смысле духовных дарований).
Из опытных братий выбираются: казначей (отвечает за хранение и распределение с благословения наместника пожертвований), ризничий (отвечает за благолепие храма, облачений, утвари, хранение богослужебных книг), эконом (отвечает за хозяйственную жизнь монастыря, ведает послушаниями приехавших в монастырь трудников), келарь (отвечает за хранение и заготовку продуктов), гостиничный (отвечает за размещение и проживание гостей монастыря) и другие.
В женских монастырях эти послушания несут насельницы монастыря, за исключением духовника, который назначается архиереем из числа опытных и обычно пожилых монахов.
Обращение к монахам
Для того чтобы верно обратиться к насельнику (насельнице) монастыря, необходимо знать, что в обителях есть послушники (послушницы), рясофорные монахи (монахини), мантийные монахи (монахини), схимонахи (схимонахини). В мужском монастыре часть монахов имеет священный сан (служат диаконами, священниками).
Обращение в монастырях выглядит следующим образом.
В мужском монастыре. К наместнику можно обратиться с указанием его должности («отец наместник, благословите») или с употреблением имени («отец Никон, благословите»), возможно и просто «батюшка» (употребляется редко). В официальной обстановке: «Ваше Высокопреподобие» (если наместник – архимандрит или игумен) или «Ваше Преподобие» (если иеромонах). В третьем лице говорят: «отец наместник», «отец Гавриил».
К благочинному обращаются: с указанием должности («отец благочинный»), с добавлением имени («отец Павел»), «батюшка». В третьем лице: «отец благочинный» («обратитесь к отцу благочинному») или «отец… (имя)».
К духовнику обращаются: с употреблением имени («отец Иоанн») или просто «батюшка». В третьем лице: «что посоветует духовник», «что скажет отец Иоанн».
Если эконом, ризничий, казначей, келарь имеют священнический сан, к ним можно обратиться «батюшка» и спросить благословения. Если они не рукоположены, но имеют постриг, говорят: «отец эконом», «отец казначей».
Иеромонаху, игумену, архимандриту можно сказать: «отец… (имя)», «батюшка».
К монаху, имеющему постриг, обращаются: «отец», к послушнику – «брат» (если послушник в преклонном возрасте – «отец»). В обращении к схимникам, если употребляется сан, добавляется приставка «схи» – например: «Прошу ваших молитв, отец схиархимандрит».
В женском монастыре. Игумения, в отличие от монахинь, носит золотой наперсный крест и имеет право благословлять. У нее поэтому просят благословения, обращаясь таким образом: «мать игумения»; или с употреблением имени: «мать Варвара», «матушка Николая» или просто «матушка». (В женском монастыре слово «матушка» относится только к игумении. Поэтому, если говорят: «Так считает матушка», подразумевают игумению.)
В обращении к монахиням говорят: «мать Евлампия», «мать Серафима», но в конкретной ситуации можно просто «матушка». К послушницам обращаются: «сестра» (в случае преклонного возраста послушницы возможно обращение «матушка»).
О монастырских правилах
Монастырь – это особый мир. И нужно время, чтобы усвоить правила монашеского общежития. Для мирян укажем лишь на самое необходимое, что нужно соблюдать в монастыре при паломничестве. Придя в монастырь паломником или трудником, помните, что в монастыре на все испрашивают благословение и неукоснительно его выполняют.
Из монастыря без благословения выходить нельзя.
Оставляют вне монастыря все свои греховные привычки и пристрастия (вино, табак, сквернословие и т.п.).
Разговоры ведут только о духовном, не вспоминают про мирскую жизнь, не поучают друг друга, но знают только два слова: «прости» и «благослови».
Без ропота довольствуются пищей, одеждой, условиями сна, употребляют пищу только на общей трапезе.
Не ходят в чужие кельи, кроме случаев, когда бывают посланы настоятелем. При входе в келью творят вслух молитву: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас» (в женском монастыре: «Молитвами святых матерей наших…»). Не входят в келью, покуда не услышат из-за двери: «Аминь».
Избегают вольного обращения, смеха, шуток.
При работе на послушаниях стараются щадить немощного, который работает рядом, любовью покрывая погрешности в его работе.
При взаимной встрече приветствуют друг друга поклонами и словами: «Спасайся, брат (сестра)»; а другой отвечает на это: «Спаси Господи». В отличие от мира, за руку друг друга не берут.
Садясь за стол в трапезной, соблюдают порядок старшинства. На молитву, которую творит подающий пищу, отвечают: «Аминь», за столом молчат и внимают чтению.
К богослужению не опаздывают, разве только при занятости на послушании.
Оскорбления, встречающиеся на общих послушаниях, переносят смиренно, приобретая тем опытность в духовной жизни и любовь к братии.
Что нельзя было делать православному монаху, вернувшемуся к мирской жизни
Монахи Русской Православной Церкви, не сумевшие проявить истинной твёрдости духа в служении Господу, поправ данные ими обеты, всё же могут покинуть стены обители и вернуться к мирской жизни.
Первые зачатки такого права у иноков появились после воплощения церковных реформ Петра I, когда стал возможным принудительный выход из монашества по решению духовного суда, а уже при правлении Александра I обитель можно было оставить добровольно.
Есть разрешение
Архимандрит Тихон (Шевкунов) в статье «Необратимость монашеских обетов» констатирует, что до 1823 года Русская Церковь руководствовалась всеобщим православным каноническим актом, провозглашавшим человека, принявшего монашество, раз и навсегда мёртвым для мирской жизни.
Однако в апреле указанного года игумен одной из обители Екатеринославской епархии Иоасаф (Левединский) обратился в Священный Синод с просьбой разрешить ему выйти из монашеского чина, вернуться к мирской жизни и жениться.
Вслед за этим последовали ожесточённые споры в высшей церковной инстанции, которые завершились принятием «Закона о снятии монашества», значившегося в «Полном Собрании Законов Российской Империи» под номером 29413.
Повторно признанный легитимным 26 октября 1832 года данный законопроект был окончательно закреплен в 86 статье Духовной Консистории, хотя он не отвечал ни одному, ни каноническому, ни теологическому обоснованию Восточной Православной Церкви.
Пытавшийся разобраться в этой странной ситуации грек Мелетий Апостолопулус в своей работе «Церковное право Восточной Православной Церкви» оставил для читателей следующее заключение: «Мы обратились к лучшим канонистам России с просьбой разъяснить, каким образом эта практика Русской Церкви совместима с основополагающими учениями Восточной Церкви по этому вопросу. Из полученных ответов явствует, что они не в силах дать разумное обоснование этой практике».
Процедура снятия обета
Прежде чем приступить к процедуре снятия обета с монаха, пожелавшего покинуть стены обители, все члены духовного братства должны были приложить максимум усилий, чтобы убедить его остаться.
Первым эта обязанность возлагалась на игумена, если его доводы не имели успеха, то к делу подключался назначаемый епископом клирик, а после весь епископский совет.
На убеждение монаха представителям духовенства давалось полгода, если в течение этого времени их увещевательные беседы не способствовали смене пагубного решения, то согласно пунктам 446-450 и 500-501 первой части «Правила» он мог отступить от своих обетов.
Для этого в церкви или в епархиальном управлении перед расстригой зачитывался текст указа о лишении его духовного сана, после чего под всеобщие восклицания «Анаксиос!», что с греческого языка переводиться как «Недостоин!», с него начинали снимать монашеское одеяние соответствовавшие его чину: камилавку, куколь, клобук, скуфью, подрясник, рясу.
О данном ритуале, правда в отношении иноков нарушивших монашеский устав, говорил ещё преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, который описывал, что в обителях преподобного Пахомия «если заметят, что за ним [монахом] водится порок какой-нибудь ропотливости или злого прослушания, то скинув с него монастырские одежды и надев мирские, выгоняют вон из монастыря».
Кстати монашеское одеяние оставившего служение Богу человека сразу же после его ухода сжигалось вместе с другим исчерпавшим срок службы церковным инвентарём.
Лишив отступника права ношения монашеских одежд, ему отстригали клок волос с головы и бороды, выдавали мирское платье, запрещали носить имя, присвоенное при постриге, забирали выписанную при поступлении в монастырь «ставленую грамоту», а затем расстриженного инока жезлом прогоняли из храма.
Если же насельник состоял в священном сане, то по решению либо епархиального архиерея, либо церковного суда, он лишался своего чина и права совершать богослужения.
В наши дни в данной процедуре произошло лишь одно изменение, отказавшемуся от монашества отступнику больше не отстригают волос, но, как и прежде его отпевают исключительно по мирскому чину.
Мирская жизнь
Получив справку о пребывании в монастыре, бывший инок мог социализироваться в мирской жизни, хотя в Российской империи отношение к расстригам было весьма предвзятым, вплоть до ущемления их гражданских прав в течение длительного времени.
Согласно данным приведённым историком Леонидом Беловинским бывший монах, вернувшись в светское общество, восстанавливался в своём прежнем сословии, но лишался всех чинов.
Если расстрига был дьяконом или священником ему на протяжении 10 лет был закрыт путь к государственной службе, а в армию его могли взять лишь рядовым.
Для иноков действовал 7-летний запрет на проживание в столице, а также в пределах той губернии, где располагалась его прежняя обитель. Кроме того в этот период он не принимался на гражданскую службу и не мог жениться.
Что касается венчания, иными словами церковного брака, то расстриги к нему не допускались, поскольку считалось, что смертный архиерей неспособен освободить индивида от его добровольно данного Богу обета безбрачия в бытность монахом.
Поскольку уход из монастыря приравнивается к каноническому преступлению, то лицо, совершившее этот шаг «приговаривалось» к отлучению от Святого Причастия на время определяемое главой епархии отдельно в каждом конкретном случае.
В старину неисполнение запретов каралось ссылкой расстриг в сибирские поселения.
Возвращение в монастырь
В случае если бывший монах, осознав ошибочность своего деяния, изъявлял желание вернуться в обитель, он восстанавливался в нём в порядке, предписываемом для тех, кто по решению Священноначалия был исключен из монастыря.
Обычно после принесения покаяния расстрига отправлялся служить Богу в ту же братию, которую ранее покинул, но если к тому времени она закрывалась, его переводили в другую.
Успешно пройдя испытательный срок, ему разрешалось именоваться прежним церковным именем и носить монашескую одежду.