что называли дожинками в быту русских крестьян
Быт крестьян
Жизнь и быт крестьян на Руси зависели от местности, в которой они проживали. Дом был значительно утеплен в северных районах, в то время как на юге обходились мазанками. Расположение на приграничных или вновь осваиваемых территориях сопровождалось вражескими набегами. Кроме того, у каждой губернии встречаются свои традиции, которые позволяют отличать жителей разных регионов.
Но в целом образ жизни крестьян в России в 16-19 веке был очень похож. (Подробнее о категориях крестьян)
Дом
Центром крестьянского дома была каменная печь. Вокруг нее ставили стены из бревен (сосна или ель). Пол земляной. На него для тепла клали половики.
В конце 16 века у избы появились сени. Входя с улицы, крестьянин попадал в небольшую «холодную» комнату, тут хранили продукты и прочее. И только потом в само жилище. В сенях не было окон. Это усовершенствование помогало сохранить в доме тепло.
В избе окна были обтянуты бычьим или рыбьим пузырем. Стекло было большой редкостью. Окна служили еще и дымоходом, располагаясь повыше.
Печь топили по-черному, дым уходил в отверстие в потолке и окна. Во-первых, так лучше прогревался дом. Во-вторых, стены покрывались черным налетом сажи и копоти, который забивал щели в стенах: насекомые летом не ползут, а зимой ветер не продувает. Щели в стенах дополнительно забивались мхом или соломой. Считалось, что изба так сохранится на более долгий срок, ведь покрытые сажей стены не гнили. К тому же печь требовала меньше дров при таком способе растопки.
Позволить себе топить по-белому могли только зажиточные крестьяне. Бедняки смогли это лишь к концу 18 века.
В печи готовили еду и мылись, бани были не у всех. Русская печь, которую топили круглый год, использовалась. как спальное место.
Освещалась изба лучиной, которую втыкали возле печки в специальную подставку. Под лучину ставили плошку с водой или землей, чтобы не случилось пожара от случайно упавшего уголька. В основном с темнотой все ложились спать.
Внутреннее убранство дома
Убранство дома скудное. Наискосок от печи – красный угол, где располагалась икона. Заходя в дом, взгляд падал именно на иконы. Вошедшие крестились, а лишь потом здоровались с хозяевами.
С одной стороны печи располагалась «женская часть», где женщины готовили и занимались рукоделием. Большой стол, за которым проходила трапеза, стоял по центру, количество посадочных мест было рассчитано на всю семью. С другой стороны печки находились инструменты и лавка для мужских работ.
Лавки стояли вдоль стен. На них спали, укрываясь домоткаными полотнами, шкурами. В крышу вбивали кольцо, на которое обычно вещали люльку с ребенком. Занимаясь рукоделием, женщина качала люльку.
Обязательный атрибут крестьянского дома – сундуки со скарбом. Они могли быть деревянными, обитыми кожей или металлическими пластинами. Для каждой девочки собирался свой отдельный сундук с приданным.
Посуда в доме была двух видов: глиняная, в которой готовили, и деревянная, из которой ели. Металлическая посуда была большой редкостью и стоила немалых денег.
Двор
Во дворе располагались хозяйственные постройки: сарай, загон для домашнего скота (хлев). В 16-17 веке в северных районах приобрело популярность строительство двух ярусного сарая: снизу находились животные, а на втором ярусе хранилось сено, рабочий инвентарь.
Зимой часто приходилось брать скотину прямо в дом, чтобы уберечь от морозов.
Обязательная постройка – подпол. Ямка в земле, которую накрывали крышкой. В нее складывали продукты, чтобы не портились в тепле. В холодное время года продукты можно было хранить в сенях в мешочках, или на улице.
Обязательно во дворе был огород, на котором работали женщины и дети. Выращивали овощи: репа, свекла, морковь, капуста, редька, лук. В зависимости от региона могли выращивать ягоды или фрукты.
Картофель, горох, рожь, овес, ячмень, пшеницу, полбу, ярицу, сорицу, просо, чечевицу, лен, коноплю сеяли на поле. Так же засевали однолетние и многолетние травы.
Рыбу, выловленную в реке, запасали в соленом и сушеном виде.
Пища
Все крестьяне соблюдали церковный пост. Чаще всего на их столе были овощи, хлеб и каша. Рыба в разрешенные дни. А мясные блюда ели в основном по праздникам.
Обычные блюда в каждой крестьянской семье: щи из капусты с салом да черный хлеб, квашенная капуста с луком, постная похлебка, редька или свекла с растительным маслом. Пареная репа, ржаной пирог с репой. Мясо да пироги из белой муки (редкость) по праздникам. Каша с маслом.
Из молока производили молочные продукты, которые тоже употребляли в пищу в разрешенные постом дни.
Пили чай на травах, квас, медовуху, вино. Из овса готовили кисель.
Самым ценным продуктом считалась соль, поскольку она позволяла заготавливать мясо и рыбу, не позволяя им испортиться.
Работа крестьян
Основное занятие, быт крестьян – это земледелие. Пашня, косьба, жнитва, в которых принимали участие и мужчины, и дети, и женщины (в пашне не всегда). Если в семье не хватало рабочих рук, то нанимали работников в помощь, платя им деньги или продукты.
Сельскохозяйственный инвентарь зависел от достатка семьи. Вилы, коса, топоры и грабли. Использовали плуг и соху.
Были у крестьян жернова для изготовления муки, гончарный круг.
После окончания сельскохозяйственных работ у мужчин появлялось время на ремесла. Каждый в деревне владел ремеслами, мог выполнять любую работу, детей учили с самого раннего детства. Высоко ценились специальности, которые освоить можно было, работая подмастерьем, например, кузнец. Мебель, посуду, различный рабочий инвентарь крестьяне производили самостоятельно.
Мальчиков в крестьянских семьях с раннего возраста приучали к труду: ходить за скотом, помогать в огороде. В 9 лет мальчика начинали учить верховой езде на лошади, владению сохой, косой, топором. К 13 годам его брали в работать в поле. К 16 годам мальчик уже владел ремеслами, умел плести лапти.
Позднее, когда началось всеобщее начальное образование мальчиков, а иногда и девочек отдавали в школы, которые находились при церквях. Там учили читать, писать и считать, изучался закон Божий.
Женщины занимались домашней работой, ухаживали за скотиной и огородом, помогали мужчинам в поле. Рукоделию уделялось особое внимание — изготавливали всю одежду на всю семью.
Девочек с 7 лет обучали прясть, вышивать, шить рубахи, ткать, готовя к взрослой жизни. Каждая готовила себе приданное, стараясь украсить как можно лучше. Те, кто к определенному возрасту еще не владел мастерством, подвергались насмешкам. Это касалось и мальчиков, не умевших чего-то, например, плести лапти.
В зависимости от климатических условий крестьяне так же занимались пчеловодством, виноделием, выращивали виноградники.
Занимались мужчины охотой и рыбной ловлей.
Одежда
Основной задачей крестьянской одежды было удобство для работы и тепло. Материал для одежды женщины ткали сами.
Крестьяне носили длинные холщовые или льняные рубахи, у которых подмышками пришивались ластовицы, заменяемые элементы, собиравшие пот. На плечах, спине и груди так же были заменяемые элементы – подклада — подоплека. Поверх рубахи надевали пояс.
Верхняя одежда крестьян – кафтан (застегивался на пуговицы или застежки) и зипун (узкое недлинное платье). Зимой носили овчинные тулупы и шапки (валяные или из шкурок лесных зверей)
Женщины ходили в рубахах, сверху надевая сарафан в пол, длинную юбку.
Замужние женщины обязательно покрывали голову платком, а девушки носили повязку в виде широкой ленты.
На ноги обували лапти, а в некоторых районах в холода носили обувь из двух сшитых кусочков кожи. Плели обувь из прутьев лозы, привязывая кожаную подошву к ноге ремнем.
Праздники
Крестьяне были очень религиозными, верующими людьми, потому праздники в основном были религиозными. Дома молились перед и после трапезы, любое дело начиналось с молитвы, в надежде, что Бог не оставит в хорошем начинании.
Крестьяне регулярно посещали церковь по воскресеньям. Обязательным было присутствие на исповеди в Святую Четырехдесятницу перед Пасхой. Пасха считалась главным православным праздником. (подробнее о православной Пасхе)
Новый год сначала отмечали в сентябре, а после реформы Петра Первого – 1 января 1700 года стало первым Новым годом по новому календарю.
Рождество Христово и следующие за ними Святки и Масленица сопровождались колядой, гаданиями, массовыми праздничными гуляниями, хороводами, катаниями на санях.
Зимой в разрешенные постом дни играли свадьбы, причем обязательно они сопровождались различными свадебными приметами и традициями. (Подробнее о том, как женились на Руси)
Вам будут интересны другие статьи по генеалогии:
Снохачество, побои и бесконечная беременность: как жили крестьянки в российских деревнях?
Кратко
Когда речь заходит о Российской империи, сразу же представляется городская образованная публика: чиновники, дворяне, офицеры, театры, литературные салоны. Но насколько это корректно? По результатам переписи 1897 года, в стране было 125 миллионов человек, при этом 85% населения жило в деревне и занималось сельским хозяйством. И, если говорить о жителях того государства, в первую очередь надо упомянуть крестьян. В массе своей дореволюционное общество, как и мы сейчас, не особенно обращало на них внимания. А если все же интересовалось, то в основном мужчинами, теми, кто производил хлеб.
Мы почти ничего не знаем о том, как жили крестьянки. Чем они занимались? Как рожали и воспитывали детей? Кажется, они ткали ткани и носили сарафаны — вот и все, что приходит на ум.
В XIX веке первое, на что обращали внимание этнографы — все дела и обязанности в деревне строго разделялись по гендерному признаку. К принципиально мужским занятиям женщин не допускали, так же как и к женским делам мужчины и близко не подходили. Например, типичное массовое женское занятие — прядение. До сих пор провинциальные музеи по всей России заполнены деревянными прялками. Прялка была не просто женским атрибутом — это был магический предмет, связанный с женской жизненной силой. Новорожденной девочке перерезали пуповину на прялке. Мужчина не мог даже прикоснуться к прялке — по поверьям, от этого можно было потерять мужскую силу.
Сергей Прокудин-Горский, 1909 год.
Сельская учительница Михеева из Тамбовской губернии в конце XIX века так описывала распределение обязанностей: «Муж должен доставить семье прокормление и одежду, и обувь. Муж заботится, чтобы все было куплено, а жена, чтобы все приготовлено».
«Спихнули девку с хлеба», новая семья и бесконечное насилие
С момента свадьбы женщина находилась в полной власти мужа, которого зачастую могла увидеть впервые только на смотринах. В невесте больше всего ценилось крепкое здоровье и трудолюбие. Признаками женской красоты в деревне считались средний рост, длинные и толстые косы, белое и румяное лицо, средняя полнота. По свидетельству этнографа Звонкова: «Женихи ищут живых, сильных девушек, чтобы бровь была черная, грудь высокая, лицо “кровь с молоком”». В ум и характер они редко вглядываются».
Мнение жениха о желаемой невесте спрашивали редко, а невесты и того реже — вопрос брака решали их отцы. Браки при этом были ранними: с 14 лет дочь уже спешили отдать замуж, чтобы «спихнуть девку с хлеба», то есть не кормить. Женихи обычно были старше невест, но не сильно. Если жених был старше невесты на три года, то уже считался старым для девушки. Больше половины девушек выходили замуж до 20, иначе можно было легко остаться в девках, а это невыгодно. Социальный статус замужних женщин был выше, например, в волостных судах (судах нижней юрисдикции, где судьи выбирались из самих крестьян) оскорбление замужней бабы наказывалось строже, чем оскорбление вдовы или девицы.
Плач невесты перед свадьбой был вовсе не данью традиции: девушка навсегда уходила от матери в чужую семью. Даже если с матерью ей жилось несладко, то в другом доме она оказывалась во власти прежде незнакомых ей людей. Крестьянский двор в то время был не просто семьей, а производственной артелью, во главе которой стоял крестьянин-большак. Большак — это глава семьи, обладающий непререкаемой властью и авторитетом. В доме обычно жил большак с женой, его сыновья с женами, их внуки и незамужние дочери. Все вопросы — сева и сбора урожая, замужества, распределения работ, покупки и продажи имущества единолично решал большак. И он единственный от дома ходил на сельский сход, где решали вопросы жизни всей деревни. Всех в доме связывали в первую очередь хозяйственные отношения. Если, например, отец не кормил и не одевал сына, то должен был платить ему как наемному рабочему.
Сергей Прокудин-Горский, 1909 год. Крестьянка мнет лен, Пермская губерния.
Молодая сноха, то есть жена сына — это новая производственная единица, которая должна была оправдать свое существование неустанным трудом. За малейшую провинность женщин избивали: избивал муж, избивали братья мужа, избивал свекор, били даже тогда, когда вины не было — для профилактики. Александр Новиков, служивший в конце XIX века земским начальником, писал: «Горе той бабе, которая не очень ловко прядет, не успела мужу изготовить портянки. Да и ловкую бабу бьют, надо же ее учить».
Общественное мнение соседей в таких ситуациях всегда было на стороне мужа. «Свои собаки дерутся, чужая не приставай», — говорили в селе. Женщины тоже с одобрением относились к рукоприкладству. В журнале «Красный пахарь» от 1920-го года приводится такая сцена:
«На расправу сбежалась вся деревня и любовалась избиением как бесплатным зрелищем. Кто-то послал за милиционером, тот не спешил, говоря: “Ничего, бабы живучи!” “Марья Трифоновна, — обратилась одна из баб к свекрови, — За что вы человека убиваете?” Та ответила: “За дело. Нас еще не так били”. Другая баба, глядя на это избиение, сказала своему сыну: “Сашка, ты что ж не поучишь жену?” И Сашка, совсем парнишка, дает тычок своей жене, на что мать замечает: “Разве так бьют?” По ее мнению, так бить нельзя — надо бить сильнее, чтобы искалечить женщину. Неудивительно, что маленькие дети, привыкнув к таким расправам, кричат избиваемой отцом матери: “Дура ты, дура, мало еще тебе!”»
Били не только женщин: били и детей, чтобы приучить их к повиновению, били и стариков. Тот же земский начальник Александр Новиков писал: «В крестьянской семье, чем где-либо проявляется победа грубой физической силы; уже молодой муж начинает бить свою жену; подрастают дети, отец и мать берутся их пороть; стариться мужик, вырастает сын, и он начинает бить старика. Впрочем, бить на крестьянском языке называется учить: муж учит жену, родители учат детей, да и сын учит старика — отца, потому что тот выжил из ума. Нигде вы не усидите такого царства насилия, как в крестьянской семье».
45 лет — рожала 16 раз
Первый ребенок у крестьянок в среднем рождался в 18 лет, а к 40 годам из-за тяжелого труда, болезней и регулярных родов наступала стерильность. По подсчетам демографов, русская крестьянка рожала в среднем 7-9 раз, иногда чаще. В отчете гинекологического отделения тамбовской губернской земской больницы можно найти следующие случаи: «Евдокия Мошакова, крестьянка, 40 лет, замужем 27 лет, рожала 14 раз»; «Акулина Манухина, крестьянка, 45 лет, замужем 25 лет, рожала 16 раз».
Детская смертность была чрезвычайно высокой: до пяти лет доживало меньше половины детей. Крестьянки к смертям детей относились спокойно: «Да если бы дети не мерли, что с ними и делать, так и самим есть нечего, скоро и избы новой негде будет поставить». Аборт в Российской империи был уголовным преступлением, за которое ссылали на каторгу и которое в деревне считали грехом. Хорошего в жизни крестьяне видели мало, и вся надежда была на награду после смерти. Поэтому терять возможность попасть на небо никто не хотел, и аборты в деревне были делом исключительным. С другой стороны, молиться о выкидыше или смерти ребенка было допустимо.
Максим Дмитриев, конец XIX века, семья старообрядцев.
В родах в основном помогали повитухи. В начале ХХ века в крупных селах появляются земские больницы, в них иногда были акушерки, но крестьянки все же предпочитали помощь повитух: они в первые дни после родов еще и помогут по хозяйству, приготовят еду, последят за детьми. Всего этого, конечно, сложно было ожидать от барышень-акушерок. Одной из главных задач повитухи было как можно скорее поставить на ноги женщину, чтобы она опять смогла работать. В конце XIX века наблюдатель из Тамбовской губернии писал:
«Ни болезни, ни роды — ничто бабу не спасает. Если родила в рабочую пору, то на третий день иди вязать снопы. Можно после этого удивляться, что все они больны женскими болезнями».
Порядки в деревне были крайне патриархальными. В деревнях существовали довольно строгие правила, регламентирующие поведение замужних женщин: обычно после замужества женщина переставала ходить на посиделки, ей нельзя было заводить разговор на улице с холостым мужчиной. Женщины не могли вмешиваться в мужские разговоры и высказывать личное мнение по посторонним вопросам. Кое-где считалось предосудительным даже идти по деревне парой: жена должна была идти позади мужа, в трех метрах от него.
Однако к началу XX века гендерные стереотипы и патриархальность начали размываться. В крупных городах и в провинции начали появляться фабрики и заводы, города требовали извозчиков и дворников, официантов и строителей. Отцы семейств все чаще стали отправлять сыновей на работу в город, на отхожие промыслы, как это тогда называлось. Крестьяне при этом не теряли свою связь с деревней: бывало, что летом они работали в поле, а зимой — в городе. Могло быть и так, что дома они появлялись несколько раз в году. В любом случае заработки они отправляли домой, отцу: ведь семья — это не просто родственные узы, а еще и производственная артель. Один сын работает в поле, второй — в городе, и все трудятся на общее благо.
Одновременно при отправке сыновей в город на заработки глава семьи мог преследовать и другие цели. В сексуальном отношении нравы в деревне были невероятно просты, а тотальное подчинение женщин приводило к тому, что они редко могли отказывать мужчинам, чем те пользовались.
Традиционно север России был более строгим, а юг — распущенным, но в любом случае знакомство с сексуальной жизнью у мальчиков и девочек происходило рано. Семьи жили в тесноте, обычно в избе было только одно теплое помещение и, таким образом, отношения между взрослыми были на виду. Игры между подростками часто имели сексуальный подтекст, хвастовство своими подвигами (настоящими и мнимыми) среди парней было тоже обыкновенным делом. Публицист и политик Леонид Весин писал: «В Вятской, Вологодской губерниях по окончанию хороводов молодежь расходится попарно, и целомудрию здесь не придается особого значения». Этнограф Евгений Якушкин сообщал, что «во многих местах на посиделках, беседах и вечеринках по окончанию пирушки девушки и парни ложатся спать попарно. Родители смотрят на вечеринки как на дело обыкновенное и выказывают недовольство, только если девушка забеременеет».
С замужеством сексуальная свобода (если она практиковалась в этой местности) прекращалась. Муж воспринимал жену как собственность, однако, это не значило, что он будет ей верен или что их отношения станут частным делом. Частной жизни в деревне практически не существовало.
Информатор этнографов из Орловской губернии приводил следующий случай: «Муж поспорил, что жена его не посмеет отказаться при всех лечь с ним. Была призвана жена и беспрекословно исполнила требуемое, муж выиграл пари, а мужики даже поднесли бабе водки “за храбрость”».
При этом бедность в деревне была настолько ужасающей, что женщины могли хвататься за любую возможность заработать денег или получить городские вещи. Известный писатель и агроном Александр Энгельгардт писал: «Нравы деревенских баб и девок до невероятности просты: деньги, какой-нибудь платок, при известных обстоятельствах, лишь бы никто не знал, лишь бы все было шито- крыто, так делают все».
Это же описывается и в известном стихотворении Некрасова «Коробейники»: бродячий торговец, принесший в деревню фабричный ситец, получает оплату от деревенской бабы ночью:
Катя бережно торгуется,
Все боится передать.
Парень с девицей целуется,
Просит цену набавлять.
Знает только ночь глубокая,
Расступись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани!
Подобные случаи были распространены не повсеместно и безусловно не одобрялись большинством крестьян. Однако, некоторые особенности их сексуальной жизни были распространены настолько, что даже получали собственные термины, например «снохачество». Бунин в повести «Деревня» писал:
«Был Яков, как многие мужики, очень нервен и особенно тогда, когда доходило дело до его семьи, хозяйства. Был очень скрытен, но тут нервность одолевала, хотя изобличала ее только отрывистая, дрожащая речь. И, чтобы уже совсем растревожить его, Тихон Ильич участливо спрашивал:
— Не радует? Скажи, пожалуйста! И все из-за бабы? Яков, озираясь, скреб ногтями грудь:
— Из-за бабы, родимец ее расшиби…
— Ревнует… В снохачи меня записала…»
Снохачами в деревне называли крестьян, которые спали со своими снохами. Крестьяне-большаки даже могли специально отправлять своих сыновей на заработки в город, чтобы без помех удовлетворяться их женами.
Сергей Прокудин-Горский, 1909 год
Из Орловской губернии писали: «Снохачество здесь распространено потому, что мужья уходят на заработки, видятся с женами только два раза в год, свекор же остается дома и распоряжается по своему усмотрению». Крестянин села Крестовоздвиженские Рябинки той же губернии рассказывал типичную историю: «Богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на “шахты”, сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свекор в скорости сошелся с невесткой. Далее он начал “лабуниться” к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков — согласилась. Младшая невестка, заметив “амуры” свекра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку».
Подобные случаи были скорее исключением, чем правилом, но в средней полосе России, снохачество, по крайней мере, не вызывало удивления. Еще более специфическими были случаи многоженства среди крестьян на русском Севере, причем в этих случаях между женами существовало строгое распределение ролей: «У меня они все работящие, одна в лес ездит, лошадка своя, это в лес по дрова, дрова возит. Другая по сено ездит, там не в один день, а через день, со скотиной ходит: корова, офцы — всё есть, двоё ходит со скотом — фсе при деле, фсе распределёны. Одна дома хлеб пекёт» или: «Распорядок такой был: одна печку знала, вторая двор, а эта детей носила, значит эта знала детей».
Самым печальным в деревне было положение молодых вдов, у которых не было взрослых сыновей. Их детей обычно забирали родственники. Другие крестьяне помогали им с севом и уборкой урожая, но, конечно, если только успевали со своими работами и, естественно, в последнюю очередь. Если обычные крестьяне жили бедно, то вдовы — в ужасающей нищете и выполняя самую тяжелую работу. Если у них появлялся незаконнорожденный ребенок (что было нередкость из-за полного бесправия вдов) то и она, и ребенок становились париями крестьянского мира. Незаконнорожденные дети в некоторых областях России не имели права на землю, их обходили в порядке наследования, но больнее всего было отношение сельского общества: их называли «выгонок», «половинкин – сын», «вы****ок», им доставалась самая плохая и тяжелая работа, и на удачную пару они рассчитывать не могли.
Как город изменил порядки в деревне
К началу XX века традиционная деревня начинала меняться все быстрее. Самое большое влияние на сельскую жизнь оказывали, конечно, отхожие промыслы: крестьяне, приезжая из города, приносили не только городской товар, одежду, сапоги и книжки, но и городские песни и городские порядки. В городе сексуальная жизнь была свободней, и это влияло на деревню. Еще в городе была выше грамотность, а грамотность на селе уважалась.
В начале XX века из Курской губернии информаторы этнографическго бюро сообщали: «Мнение стариков [теперь] не имеет решающего значения: говорят, что старик выжил из ума, что его слушать». Крестьяне говорили, что теперь «дела на сходе решаются с большим порядком и толковее, потому что теперь бывают на сходе многие знающие грамоту и прочитавшие не мало книжек. Вообще народ стал развитее».
С развитием грамотности и мобильности крестьян увеличивалось и значение женщин в деревне: они стали чаще браться за типично мужские дела. Даже на сельских сходах начали появляться женщины, что еще в середине XIX века было неслыханным делом. Сход собирался не менее двух раз в год, обычно на нем присутствовали только мужчины, да и то лишь крестьяне-большаки. Там решали вопросы податей, посева и другие важные вопросы. В конце XIX века на сход могла прийти женщина, если мужа не было в деревне или она была вдовой.
С каждым годом в деревенских школах становилось все больше девочек. Крестьяне чаще всего не видели смысла в обучении девочек грамоте, но учителя старались убеждать их в необходимости давать образование и дочерям. К началу Первой мировой войны в деревенских школах было уже до трети девочек.
Официально равноправие в деревне было объявлено только с приходом советской власти: новое государство стало активно пропагандировать женское образование и просвещать крестьян, но дело шло небыстро. Неграмотность ликвидировали только к началу 40-х, и примерно к тому же времени ушли в прошлое наиболее одиозные практики русской деревни. С другой стороны, советское государство ограничило мобильность крестьян, запрещая им покидать колхозы и выкачивая из села все соки. Только в 70-е крестьяне получили право по своему желанию получать паспорта и выезжать из деревни. К этому времени сельское население уменьшилось до 30%.
Сейчас, как и 150 лет назад, мы мало знаем, что происходит в деревне, и так же мало ей интересуемся, независимо от количества людей, работающих на земле. В XIX веке среди образованной публики существовал миф о благородности и наивной простоте сельских жителей. Сейчас, пожалуй, не осталось и его.